В некоторых местах Сибири жители прямо называют себя смешицей, смешанным народом, выродками. «Из обоюдных или взаимных браков бурят и русских происходит, — пишет Паллас, — род мулатов, которые имеют несколько монгольское обличие и черные или очень темные волосы, но в то же время правильные и приятные черты лица; они известны под именем карымов или карымок». Таким образом, потомки, происходящие от подобной помеси, получили даже областное местное название. Мы уже говорили о смешанной расе, образовавшейся от смешения якутов с русскими; обратимся теперь к остяцким карымам.
Вследствие физиологического смешения с северо-енисейскими азиатскими племенами, преимущественно с остяками[16], физическое строение русского туруханского населения, естественно, более или менее подверглось некоторым весьма заметным изменениям. В физиономии русского туруханского населения сплошь и рядом проглядывают черты обличья остяцкого, юрацкого, тунгузского, самоедского и якутского. Дети от браков коренных, природных русских туруханцев с остячками сохраняют общие черты остяцкой наружности, большую или меньшую выпуклость скул, смуглый цвет лица, черные, жесткие волосы, общую сухощавость телосложения при несколько выдающейся остяцкой неуклюжести, непропорциональность частей в общей структуре тела. А дети от браков новоприхожих русских поселенцев с остячками более принимают черты русского облика, белый цвет лица, светлые волосы, большую стройность и крепость телосложения, но все-таки несколько разнятся от чистокровных русских людей. Здесь даже русские, не смешавшиеся с инородцами, в последующих поколениях изменяют склад тела и становятся несколько похожи на инородцев, особенно на остяков. У многих русских, особенно у мещан туруханских, цвет волос, лица и всей кожи на теле, а также сложение костей лицевых, плечевых и ножных почти совершенно такие же, как у остяков. Оттого они, подобно остякам, при довольно низком росте, более или менее сутуловаты, коренасты, с плечами широкими, большей частью толстошеи, часто с заметно кривыми и довольно массивными ногами, выглядывают, подобно остякам, несколько исподлобья.
Такой же новый тип встречается и в ясачных селениях от смеси бурят с русскими. «В большей части ясачных селений в настоящее время живут уже по преимуществу почти совершенно обруселые бурятские поколения. В них сначала поселены были крещеные буряты, женатые большей частью на русских женщинах. Теперь в них живут их дети и внуки, женатые также на русских или ясачных и обруселых из буряток женщинах. По наружности, при поверхностном взгляде, эти обруселые бурятские поколения часто кажутся уже совершенно русскими крестьянами, хотя с первого же взгляда кажутся и отличными, отменными чем-то от них. Цвет лица и кожи у обруселых потомков первоначальной русско-бурятской помеси становится иссмугла-белым или смугловатым; у женщин, при черных волосах и бровях, часто значительно более или ярче окрашен, чем у мужчин; волосы делаются более мягкими, по большей части сохраняют черный цвет, но иногда бывают и темно-русые; узкость глаз и выпуклость щек или верхней части скул, хотя и не вполне, но значительно уменьшается, у мужчин является даже борода, хотя большей частью, и даже почти всегда, небольшая, короткая, редкая. Все эти изменения окончательно или наиболее выразительно обозначаются во втором, но большей частью в третьем поколении. Но, с другой стороны, нередко в третьем, четвертом и даже дальнейших коленах бывает хотя и неполная, но весьма заметная реверсия или довольно резко бросающееся в глаза возвращение к признакам бурятского прародительского типа. И вообще, во всех тех смешанных поколениях, которые первоначально произошли от смешения бурят с русскими женщинами и русских с женщинами бурятскими или ясачными и потом от времени до времени подвергались повторному скрещиванию с бурятами или ясачными, образовался такой своеобразный народный тип, который представляет собой более или менее однородные характеристические признаки, но не вполне или не во всех отношениях сходные с признаками родоначальных, прародительских типов — славяно-русского и монголобурятского. Во всех этих поколениях более или менее сохраняется черный цвет волос на голове, свойственный бурятам, большая или меньшая суженность или как бы сшитость глазных век с правой стороны и левой стороны лица, большая или меньшая выпуклость и массивность верхней части скуловой или челюстной кости, часто большая или меньшая кривоногость или выдающаяся в разные стороны изогнутость коленной части ног, походка с большим или меньшим перекачиванием с боку на бок и часто довольно подвижная, живая. Наконец, борода большей частью бывает, как мы сказали, короткая и редкая или жидкая и нередко проявляется даже стремление к безбородости».
Точно такие же типы образуются от помеси с тунгузами, коряками около Охотска, с березовскими остяками, киргизами и т. д. Все эти помеси носят общий характер монгольского или финского типа; в Западной же Сибири подобный отпечаток в физиономии называют калмыковатостью. В казачье войско Западной Сибири входило много различных рас в виде выкрещенных пленников: кроме сибирских инородцев, на семипалатинский рынок привозились на продажу рабы из каракалпаков, бухарцев, индийцев и проч. Поэтому у сибирских казаков нет общего типа, как, например, у уральских; в сибирском войске замечается необыкновенное разнообразие, и, по словам одного наблюдателя, можно и теперь еще узнать чисто русскую кровь по широкому и крутому лбу — таковы фамилии, происшедшие от драгун, записавшихся в казаки, и от малолетков. Есть типы необыкновенно красивые, может быть, происходящие от бухарцев; но много широкоскулых физиономий, обличающих монгольское происхождение; последние, кажется, преобладают. Встречаются иногда странные типы: так. один тип подходил вполне под описание гунна, приведенное Миль-Эдвардсом; другой тип напоминал китайца до такой степени, что казаки звали его «чюрчют» (по-киргизски — китаец). При смешении русским передаются инородческие черты: узкоглазость. небольшая скуластость, смуглый цвет лица и волос; зато инородцы получают русские черты, смягчающие резкие отступления низшей расы.
Смешанный тип так распространен в Сибири, а в некоторых местах, при недостатке великорусского чистого населения, достиг даже такого господства, что чистый великорусский тип считается за нечто исключительное и также получил местную кличку «маганый». Маганый — это белокурый пришелец с великорусским типом, противоположность метису-карыму. Когда хотят их отличить, говорят: «Это маганый, это — карым». Сибирская девушка говорит, например: «Я не люблю маганого, я люблю карыма».
Своеобразный, полуинородческий тип карыма не представляет резкого безобразия, некоторые находят его даже красивым в европейском смысле. Вот, например, отзыв одного из этнографов: «Вообще едва ли мы ошибемся, — говорит он, — если скажем положительно, что в общем составе или результате, как мужчины, так и женщины, происшедшие путем смешения русского племени с бурятским, представляют собой часто довольно красивый физический тип или облик, несколько похожий на тип греческий или иногда цыганский, а по замечанию некоторых других наблюдательных лиц, похожий на тип итальянский». Очень может быть, что такое сходство получается в силу южного отпечатка, который носят на себе инородцы. Подобные отзывы о помеси с инородцами в крайних своих сравнениях с итальянками и гречанками, может быть, и грешат некоторой преувеличенностью, но указания, что тип этот находят вообще не неприятным, подтверждается таким беспристрастным судьей, как Паллас. Он говорит, что карымы обладают «правильными и приятными чертами лица». Тип этот во всяком случае может считаться если не особенно красивым, то привлекательным или, в крайнем случае, не безобразным[17].
Постепенное смешение с инородцами не могло не повлиять на привычки, вкусы и влечения русского населения на Востоке. Так, у местного населения образовалось даже особенное расположение к бракам с инородцами. «Благосостоятельные русские сельские жители, — говорит Паллас, — а также и многие горожане с давних пор уже имеют обычай выбирать себе в жены бурятских или монгольских женщин, кровь которых, по их уверению, горячее крови русских женщин, и буряты, побуждаемые временными выгодами или расчетами, охотно дозволяли своим дочерям креститься и выходить замуж за русских. Встречаются и такие примеры, что богатые буряты крестятся из-за того только, чтобы иметь возможность взять замуж за себя русских женщин». Расположение к бракам с инородками на восточной окраине замечается не у одних простолюдинов, часто подчиняющихся горькой необходимости; оно встречается и в более требовательных насчет красоты сословиях. Вот что говорят по поводу этого «Известия Сиб. отдела Г. О.»[18]: «Брацковатый, или бурятский, тип и обличие появляются постоянно в сибирских туземно-урожденных родах казачьих, мещанских, купеческих и чиновничьих. Все чаще и чаще русские женятся на крещеных бурятках, а новокрещеные буряты — на русских женщинах, и поколения их опять сливаются с русским населением, привнося с собою в народный склад его более или менее своеобразные особенности». И далее: «достойно замечания, что даже в половом подборе русско-сибирский вкус более или менее согласуется со вкусом бурятским и нередко пленяется бурятским идеалом женской красоты». Обольщение инородческою красотой явилось на Востоке настолько же чисто физиологическим процессом, насколько и проявлением сердечного чувства. Забайкальский поэт Баульдауф стихами изобразил истинную историю одного русского, влюбившегося в тунгузку. Русский полюбил ее за дикую смелость, за своеобразную прелесть дикарки, отдающей беззаветно свое сердце. Идеал инородческой красоты поэт передает следующими стихами:
