Томская губерния, о которой мы собрали более всего фактов, представляет по годам следующую лестницу переселений:
в 1870 г. 1412
в 1871 г. 1574
в 1872 г. 2210
в 1873 г. 1393
в 1874 г. 1608
в 1875 г. 1610
в 1876 г. 1254
в 1877 г. 1477
в 1878 г. 1648.
Это не ослабевающее, но ровно поднимающееся движение в среднем числе показывает, что колонизационное напряжение у нас, по крайней мере, нисколько не уменьшается. Мы должны при этом заметить, что приводимые нами цифры о формальных перечислениях, как мы убедились личным наблюдением, далеко не определяют размера переселений в Сибирь и не исчерпывают их. Переселения до последнего времени совершаются в самых разнообразных видах. В сущности, струю народного движения определить не представляется даже возможности. Кроме легальных перечислений, к которым встречается много препятствий и затруднений, народ изыскал много других способов и путей переселения. Многие крестьяне идут по паспортам и остаются на новых местах, только подновляя билеты. Списки проживающих в сибирских деревнях крестьян показывают, что люди живут здесь лет по десять и более, обзаведясь домами, но находясь в зависимости от прежних обществ. Множество лип хлопочет по нескольку лет о перечислении, находясь в переходном состоянии, давно совершив факт переселения; множество скрывается в глухих местах и дебрях или продолжает жить без приписки по лицу широкой и гостеприимной матери-России и привольной Сибири. Факт так называемых самовольных переселений играет и до сего времени весьма важную роль в истории нашей колонизации. Переселения так же, как и в древний период, ветвятся в две формы. Легальную, при помощи официального перечисления, и самовольную, совершающуюся без всяких формальностей, завещанную от вольных движений прошлого. Некоторые факты доказывают, что проявления последней весьма значительны. В Сибири не редкость открываемые целые деревни и слободы; в списке населенных мест Тобольской губернии упоминается образовавшаяся самовольно деревня Кирилинская Тарского округа, приписанная палатою только в 1869 году; но подобных деревень много и в Томской губернии. В Алтае и других глухих местах немало деревень, которые признаются и утверждаются после многих лет существования. Мы встречаем в Сибири множество мест, которые долго считались на карте пустынями, но впоследствии, когда являлось межевание, оно находит готовые, обстроенные деревни и довольно значительные завоевания колонизации. Так, в настоящее время производится колонизация по правым притокам Иртыша, по Ую, Шишу и Таре, соединяя огромный Васюганский волок в Тарском округе и пролагая дорогу на север; так идет колонизация по Карасуку, в Барнаульском округе, по Бухтарме и т. д. В Семиречинской области крестьяне также садятся оазисами среди пустынь, ищут укромные места на границах и иногда селятся около самих китайских владений. Но и внутри Сибири, в глухих лесах и тайге находятся еще доныне скиты, заимки, хутора и расчистки. К сожалению, эти несчастные пионеры колонизации, часто принимаемые за беглых, возбуждают при открытии их самое безжалостное отношение к ним со стороны патриархальной сибирской полиции, которая выжигает эти поселки с хлебами, с обзаведением, а люди целые годы томятся в тюрьмах.
Русское крестьянство, боясь преследований и изыскивая свободные места, стремится все глубже и глубже к азиатским границам. Известно, что прежде, чем прибыли географы, а также и пограничные власти к подножиям Катунских альп в вершинах реки Катуни, как они были уже посещены бухтарминскими охотниками-крестьянами, расположившимися в соседстве их деревнями. Горячие рахмановские ключи названы по имени крестьянина Рахманова. Относительно весьма смелого проникновения крестьян и колонизаторов на наши окраины мы позволим себе привести два характеристических рассказа из недавнего времени. Во время нашего военного движения на Кульджу на границе был поставлен военный пост близ р. Борохудзир, где оставлена была сотня казаков и военный лазарет, — вдруг около этого места появляются телеги переселенцев. Оказалось, что они пришли поселяться. Как их ни разубеждали, что здесь военная линия и заселение преждевременно, крестьяне решились ждать генерала, управлявшего краем. Приехал начальник и также представлял им разные неудобства селиться на местах, не вполне безопасных, пушил их даже, что далеко зашли, но крестьяне, прошедши дальний путь, ни за что не захотели уходить и просили записать их хотя в казаки. С разрешения семиречинского губернатора наконец они были записаны, и скоро сермяжный строй под руководством казаков учился артикулу, а между прочим и завел пашни, т. е. удовлетворил главной потребности. Ныне Борохудзир — цветущее русское оседлое население Семиречинской области. Второй пример. Один начальник, объезжая границы, узнал, что казаки ведут споры с мужиками. «Да какие же здесь мужики?» — спрашивает изумленный начальник. Отправившись в экспедицию, он увидел в неприступных горах выросшую самовольно русскую деревню. «Кто вы такие?» — спрашивает пограничный начальник. «Мы российские!» — «Кто вам дозволил здесь поселиться и как вы смели?» — «Мы не на твоей земле живем», — отвечали переселенцы. — «А на чьей же?» — «Мы киргизскому султану, что в Китае живет, другой год дань за землю платим», — отвечали наивные русские колонисты, вообразившие, что они находятся в китайских пределах. На самом деле они были еще в пределах России, хотя в такой местности, которую знали плохо и русские. На границах Минусинского округа по Енисею уже образовываются заселения. Последние путешественники, бывшие в Монголии, удостоверяют, что сибирские заимки, хутора ветремаются далеко за русской границей, на монгольских землях, русские люди давно проникают сюда, хотя географическая наука только что начинает открывать эту terram incognitam[61].
Заселение и передвижение народа в Сибирь, таким образом, постоянное. Иногда переселенцы целыми массами наполняют местности и неизвестно куда исчезают. Так, в 1874 г. заявлялось в печати, что Томскую губернию наполнили вятские переселенцы в числе 1700 человек, которые долго отыскивали возможности переселиться сюда, но, встретив много препятствий, рассыпались бог знает куда, и до 200 человек перебралось в Енисейскую губернию. Когда-то шедшие на Амур переселенцы, не дойдя до места, также рассыпались по Сибири. В 1875 году на юге Томской губернии в обширном резервуаре переселений за последнее время оказалось множество лиц водворившихся, но не перечисленных; когда поднят был вопрос о приписке этих лиц на местах водворения, их оказалось 1345 семей, в числе их были и шедшие на Амур. По другим же сведениям, таких переселенцев насчитывалось 2177 душ, но, вероятно, и это не все число; когда получено было разрешение оставить переселенцев на месте водворения, местное начальство было поставлено в новое недоумение: вместо прежних лиц, которые опять исчезли в колонизационном потоке, оказались все новые самовольные переселенцы. В губерниях Восточной Сибири, по последним известиям, оказалось только официально известных до 200 семей самовольных переселенцев, а сколько еще их не приведено в известность. Ныне о таких переселенцах возбуждаются постоянные ходатайства, так как возвращение их массами из Сибири является делом невозможным, оно поведет к уничтожению целых поселений и нерасчетливому разорению людей; таким образом, правительство фактически уже примиряется с этим народным движением.
По этим фактам можно судить, с каким крупным и грандиозным явлением русской жизни мы имеем дело. История этих движений и многообразное проявление всех форм и видов колонизации подлежит еще многим внимательным исследованиям и, вероятно, откроет замечательные черты для наблюдателя народной жизни. Обратимся же теперь к ее результатам и расселению пришельцев на новых землях. Приведенные факты доказывают, как давно русский народ наметил наш северо-восток. Расселение по Сибири избрало различные пути, обусловленные народными инстинктами, экономическими потребностями и физическими условиями местности. В истории колонизации Востока и Сибири мы видим, что колонизация направлялась сначала северными путями, ветвилась по сибирским рекам, единственным удобным путям сообщения древнего времени. Это был первый остов колонизации. Расположившись на двух обширных бассейнах сибирских рек, Иртыша и Оби, колонизация достигла Крайнего Севера. Огромные пространства и пустыни, разделявшие водоразделы, оставались незаселенными, такими были Тарский волок, Бараба до Томска и пространство до Енисея. С главных рек расселение располагалось понемногу по притокам с низу рек к вершинам, это называлось по-сибирски «вывершить реку». При этом население начало ветвиться и избирать места преимущественно по южным притокам рек, приближаясь к более плодородным местностям. Такой путь колонизации по рекам от мест менее плодородных к более плодородным есть естественный путь, расселения всех народов. Закон этот заметил и выяснил, между прочим, Кэри[62]. «Возделывание земли идет в глубь страны, к плодородным долинам», — говорит он. Таков был путь расселения в Америке в Массачусетс, Нью-Йорке, Нью-Гаване, в Нью-Джерси по течению Делавары, в Висконсине, в Северной Каролине, на Миссисипи и в Техасе; таково же было заселение Мексики, Вест-Индии и Южной Америки. Естественным стремлением переселенца является занять более сносные места для жизни, хотя и менее плодородные. Только в позднейший, второй период, русская колонизация заняла среднюю земледельческую полосу Сибири, и таким путем образованы самые заселенные округа Тобольской и Томской губерний. Наконец с присоединением степей, с расширением русских границ к Китаю и оттеснением кочующих орд очистился юг Сибири. В климатическом отношении это лучшая полоса. Русское население уже в прошлом столетии подвигалось к границам и начинало населять предгорья Алтая, но пограничные линии полагали предел попыткам колонистов и промышленников. С начала нынешнего столетия оседлая крестьянская колонизация прорвала эти линии, и началось заселение огромной территории Алтая. Наконец, к Сибири присоединились новые области на юге, таковы были Семиречье и Амур. Для русской колонизации открылось новое обширное поле.
