Еще во время своей первой экспедиции в Гренландию Расмуссен заинтересовался переселенцами с юго – востока острова и познакомился с их культурой. Теперь он решает сам отправиться на юго – восток острова, на землю, покинутую людьми, изучить не только остатки их материальной культуры, но и саму страну, где они жили. «Сурово и негостеприимно побережье юговосточной Гренландии… Крутые скалы поднимаются вертикально из моря; вдоль побережья нет защищающих его шхер, и расстояние между удобными бухтами очень велико. И в довершение всего пользующийся дурной славой „большой лед“[3] – так писал об этих местах известный датский геодезист и картограф К. Габель-Йёргенсен. Но случаются годы, когда на короткое время, чаще всего в июне, между тяжелыми паковыми льдами, принесенными из центральной Арктики, и береговым припаем образуется небольшая полоса воды, свободной ото льда, своего рода канал, по которому небольшие суда могут плыть вдоль побережья восточной Гренландии.

В 1931 г. Расмуссен вместе с уже знакомым нам Матиассеном и археологом Э. Холтведом на быстроходном моторном боте «Дагмар» проплыли от Юлианехоба на югозападе острова до Ангмагсалика на восточном побережье. На шестисоткилометровом участке побережья от крайней южной точки Гренландии до Ангмагсалика Расмуссен и его спутники обнаружили остатки относящихся к XVII–XVIII вв. почти полутораста поселений и примерно четырехсот жилищ разных типов. Когда – то здесь кипела жизнь, а в одном из селений Алуке, что находится на самом юго – востоке острова, ежегодно устраивались ярмарки, куда приезжали люди и с севера, из Ангмагсалика, и с югозапада, из Юлианехоба. А теперь все было пустынно. Люди ушли из этих мест. Было грустно смотреть на полуразвалившиеся, поросшие мхом постройки, и Расмуссену невольно вспоминалось мрачное предсказание Нансена о судьбе Гренландии, что придет время, когда только «солнце будет всходить и заходить,…расточая свое сияние над покинутой страной… а длинными зимними ночами мертвые будут танцевать в мерцающих полосах света над вечным безмолвием снежных полей».

У Нансена было немало оснований для такого мрачного пророчества. В конце XIX в. гренландцы остро ощутили уменьшение поголовья тюленей, хищнически истреблявшихся европейскими зверобоями, особенно на лежбищах. Почти повсюду в Гренландии к этому времени были выбиты и олени – карибу, служившие для эскимосов немаловажным источником мяса и шкур. Нередко охотники возвращались с промысла с пустыми руками. Смерть от голода среди эскимосов стала довольно частым явлением. Нехватка пищи, плохая изношенная одежда, холод и сырость в жилищах изза недостатка топлива ослабили сопротивляемость местных жителей к инфекционным заболеваниям, занесенным на остров европейцами. А медицинская помощь почти отсутствовала. Положение коренного населения во второй половине XIX в. становилось все более катастрофическим. Смертность от инфекционных заболеваний была огромна. Свирепствовал туберкулез. Нансен боялся, что датская колонизация Гренландии может привести ее коренных жителей к вымиранию. Расмуссен хотел, чтобы это предсказание никогда не оправдалось, чтобы на покинутое юговосточное побережье снова пришли люди, чтобы зазвенели здесь голоса детей. А для этого надо было изучить это побережье, одну из самых уединенных и наименее исследованных частей Гренландии. И потому во время Шестой экспедиции Туле, а именно так именовалась рекогносцировочная поездка на мотоботе «Дагмар», Расмуссен не только углублялся в прошлое жителей восточного побережья, но и намечал планы будущих комплексных исследований этой обширной области. Эти планы он осуществил в 1932–1933 гг. во время Седьмой экспедиции Туле.

Седьмая экспедиция Туле во многом отличалась от предшествующих шести. Это была крупная государственная экспедиция, главной задачей которой были не этнографические или археологические исследования, а картографические работы– создание карты юговосточной Гренландии масштаба 1:250 000. Кроме этого намечалось провести большие геологические, гляциологические и биологические исследования, а также создать документальные фильмы об этом районе и художественный фильм о жизни эскимосов восточного побережья в прошлом. Соответственно Седьмая экспедиция Туле отличалась от предшествующих экспедиций Расмуссена и численностью ее участников, и техническим оснащением. В состав экспедиции вошло около 100 человек, три четверти из них – европейцы разных специальностей, а четверть– гренландцы. У экспедиции было восемь моторных судов, самолет, радио и киноаппаратура.

Заместителем Расмуссена назначили известного датского геодезиста К. Габель – Йёргенсена. Он также возглавлял картографическую группу, состоящую из трех морских офицеров, двух военных фотографов, фототехника, экипажа летающей лодки и примерно 15 человек вспомогательного персонала. За два года работы эта группа замерила несколько сот тригонометрических знаков и несколько тысяч точек на побережье. На основе этих измерений, уже после смерти Расмуссена, были составлены и изданы 13 листов карты восточной Гренландии. Каждый лист карты охватывает территорию около 12 тыс. кв. км. Во время Седьмой экспедиции Туле впервые в Гренландии проводились аэрофотосъемки. Были сделаны сотни снимков, а общая протяженность полетов составила почти 20 тыс. км.

Много интересного выяснилось и в ходе геологических исследований. В частности, удалось установить, что Гренландия медленно «плывет» на запад, продвигаясь в этом направлении за год на 20 м. За короткий срок нанесли на карту большую часть восточного побережья от мыса Фарвель до залива Скорсбисунн. Изучили геологию, флору и фауну этой обширной области.

Те, кто работал с Расмуссеном в эти годы, например помощник кинооператора Визе, рассказывали впоследствии, что он выглядел утомленным, но счастливым, был чуток и внимателен ко всем, для каждого у него находилось ободряющее слово и особое приветствие. Он никогда не бывал не в духе, никогда не раздражался, когда чтонибудь не ладилось. Недаром все знавшие Расмуссена вспоминают о нем не только как о выдающемся ученом, но и как о талантливом организаторе, прирожденном руководителе, вызывавшем необычайную любовь и преданность в своих спутниках. Как писал позднее один из них – К. Биркет – Смит, выдающийся датский этнограф и археолог, «это счастье, что мы работали вместе с ним, и мы храним память о нем».