В 1898 г. К. Расмуссен кончает гимназию и поступает в университет в столице Дании Копенгагене. Вначале Расмуссен изучает гуманитарные науки, в особенности философию, историю, этнографию и фольклористику. Затем начинает слушать курсы лекций по географии, геологии, океанографии, зоологии, ботанике – наукам, так или иначе связанным с полевыми исследованиями. Много читает о полярных путешествиях Росса, Франклина, Норденшельда, Мак Клура, знакомится с Г. Ринком, известным исследователем Гренландии и ее населения, и загорается мыслью самому изучать эскимосов. Но были у Расмуссена в годы учебы и различные увлечения. Одно время он даже хотел стать оперным певцом. От этого намерения он отказался только тогда, когда ему сказали, что его внешние данные будут препятствием для поступления на сцену. И другие увлечения Расмуссена объяснялись тем, что его просто тяготили кабинетные занятия, сидение в библиотеках, и он метался, искал живого дела. А любимая Гренландия была слишком далеко. Туда нельзя было поехать ненадолго, хотя бы на каникулы. Поэтому в 1901 г. он едет на северовосток Скандинавского полуострова, в Лапландию, знакомится там с жизнью оленеводов и охотников лопарей, с их своеобразным бытом. Эту свою первую исследовательскую поездку Расмуссен позднее описал в популярной книге «Лапландия».

А на следующий год Расмуссену неожиданно представилась возможность поехать в Гренландию. Известный датский журналист Л. Мюлиус – Эриксен, позднее ставший видным исследователем Гренландии, организует так называемую Литературную экспедицию. Он хотел и ознакомиться с жизнью гренландцев, записать их сказания и легенды и, если удастся, добраться до северозапада острова, где живут полярные эскимосы, о которых писал английский путешественник Дж. Росс в 1818 г. Мюлиус – Эриксен взял с собой художника Г. Мольтке. Но кроме художника экспедиции был нужен человек, который бы знал Гренландию, умел путешествовать, знал язык и обычаи коренных жителей острова. К. Расмуссен идеально отвечал этим требованиям, и Л. Мюлиус – Эриксен с радостью принял его в состав Литературной экспедиции.

В начале июня 1902 г. члены Литературной экспедиции отплыли в Гренландию. Это событие совпало с днем рождения Расмуссена. Ему исполнилось 23 года. И о лучшем подарке, чем поездка к полярным эскимосам, Расмуссен не мог и мечтать – осуществлялось одно из самых заветных желаний его детства и юности. В предисловии к своей книге об этой экспедиции он писал: «Когда я был ребенком, я часто слышал, как старая гренландка рассказывала, что далеко на севере, на краю света, живут люди, одевающиеся в медвежьи шкуры и питающиеся сырым мясом. Их страна всегда покрыта льдом и окружена высокими горами, через вершины которых никогда не проникает дневной свет. Кто захочет поехать туда, должен отправиться вместе с южным ветром к властелину свирепых северных штормов. Раньше, чем я узнал, что значит слово „путешествовать“, я решил, что однажды я поеду и найду этих людей, которых моя фантазия рисовала отличными от всех остальных. Я должен поехать и увидеть новых людей, как называла их старая сказительница. Когда я жил в Дании, мысль о них не оставляла меня, и первым моим решением, когда я стал мужчиной, было – поехать искать их».

Радостный и полный надежд стоял Расмуссен на носу корабля, подставляя лицо крепкому соленому ветру и вглядываясь в даль. Кажется, совсем недавно он покинул Гренландию и плыл в Данию, не зная, доведется ли вновь увидеть суровые фьорды, северное сияние и такие родные лица эскимосов. И вот он возвращается. И приятно сознавать, что давнишнее стремление узнать родную страну от ее южных до северных окраин, от скалистых западных берегов до величественных ледников восточного побережья начинает становиться явью.

Плавание прошло благополучно, и в середине июня экспедиция высадилась в Готхобе. В первую очередь Л. Мюлиус – Эриксен решил познакомиться с жизнью, бытом и культурой населения западной Гренландии, записать местные сказания и легенды. Для этого члены экспедиции отправились в селение Кангек, расположенное недалеко от Готхоба, на другом берегу залива. Был теплый июньский день, но, несмотря на это, почти весь залив был забит льдом. Перед лодкой, в которой находились Расмуссен и Мольтке, в маленьком, вертком каяке плыл эскимос – он находил проходы между льдинами. Ветер гнал в залив все новые и новые льдины, и разводьев между ними оставалось все меньше. Лодки плыли очень медленно. Только к вечеру Расмуссен и Мольтке добрались до селения. Жители гостеприимно встретили усталых путешественников. Их проводили к старейшине, у которого они и заночевали. На следующий день было воскресенье. С утра все пошли в церковь, и путешественникам ничего не оставалось делать, как присоединиться к ее прихожанам. Во второй половине дня Расмуссен и Мольтке устроили для жителей импровизированный концерт. Это был самый необыкновенный концерт, который когдалибо приходилось слышать кангекцам. В доме на стол поставили черный ящик с трубой, из которой раздавались то хор пилигримов Вагнера, то величественные звуки симфоний, то веселые песенки из оперетт. Жители селения никогда раньше не видели граммофона, и он вызывал у них почтительное изумление, смешанное со страхом. Когда какой – нибудь смельчак слишком близко подходил к волшебному ящику, они сразу же предостерегали: «Осторожнее, как бы он тебя не схватил». А когда концерт кончился, хозяин дома предложил дать маленькому человечку, что сидит внутри ящика и издает столь чудесные звуки, пожевать немного табаку, чтобы отблагодарить его за доставленное удовольствие. Расмуссен объяснил всем, как устроен граммофон, и всеобщее удивление и восхищение только возросли: «Подумать только, мы слушали музыку, которая звучала давнымдавно где – то далеко за морем».

После концерта начались танцы. На открытом воздухе у самого моря на прибрежных камнях быстро соорудили дощатый пол. Эта импровизированная танцверанда была не слишком устойчива. Она как живая изгибалась под ногами танцоров и трещала как тонкий весенний лед, который вотвот проломится, но все это только способствовало общему веселью. Всюду звенел смех и раздавались громкие голоса. А в нескольких шагах от площадки плескалось о берег море, блестевшее под лучами летнего солнца как расплавленный свинец. Ослепительно сверкали льдины.