Он шевельнул короткими, словно бы обрубленными пальцами. Тьма сгустилась вокруг гругаша, сдавила. Старый фэйри захрипел, разрывая когтями кожу на горле.

— Отпусти его, — сказала королева. — Хватит угроз. Мы тебя выслушаем, даю слово.

Подземцев снова шевельнул пальцами. Гругаш ничком рухнул на стол. Все молчали.

— Буду краток, — Касьян обвёл Неблагой совет давящим взглядом. — Скоро война. А я обещал государю императору победу. Для этого мне нужна сила — много, чтобы хватило с лихвой. И вы мне эту силу обеспечите.

— А если нет? — оскалился лорд Дэниел.

— Тогда я напущу на ваш уезд Чуму. Знаю, вашему племени она не страшна. Но вам нужны люди, а кто станет жить в чумном уезде? А ежели этого мало, так я ещё кое-что припас. В министерстве военно-сухопутных сил весьма интересуются железными дорогами. Проект готовят, государю императору на подпись. А где ближайшая дорога пройдёт — через ваш уезд или соседний — зависит от меня.

Мидир почувствовал, как содрогнулась королева. Фэйри притерпелись к железу, но одно дело перочинный нож или лошадиные подковы, и совсем другое — пудовые рельсы, отравляющие землю и воздух. Кто из неблагих выдержит постоянный запах железа — раскалённого от мороза зимой и от солнечного жара летом? Мидир с горечью подумал, что такое испытание и ему не по силам.

— Я же сказала, хватит угроз, — Элис поморщилась. — Что именно ты хочешь?

— Жертвы, — Касьян поднял сжатые кулаки. — Десяток сильных нелюдей каждый месяц. Не мелких бесов, сильнее.

— И как передавать их тебе?

— Я всё продумал. Имение Почечуевых отошло казне. Наследник у них оказался не жилец, последовал за батюшкой с матушкой. На месте деревни поставят заводик, будут канаты делать и парусину. На реке первым делом устроят причал. На пароходе мои люди ходить станут, вот им и передавайте гостинцы.

— На пароходе из твоих жертв вся сила утечёт, — резко сказал Дэниель. — Слишком много железа.

— Я приготовил специальные ящики, — Касьян Егорьевич ухмыльнулся, показав жёлтые зубы, — доплывут, как в колыбельках.

— И сколько времени ты намерен требовать с нас дань? — спросила королева. — Год?

— Восемь лет. Потом закончится срок моего договора с императором. И я... уйду.

Мидир быстро подсчитал про себя. Восемь лет — это девяносто шесть месяцев, то есть, девятьсот шестьдесят жертв!

— Благой уезд, — тихо сказала Брина, подавшись к Элис.

Королева кивнула. Благой двор так и не оправился после охоты на ведьм. В своём уезде за рекой они жили разрозненно и, когда умер последний король, не удосужились выбрать нового. Опрометчивая беспечность. Теперь даже некому за них заступиться.

Дэниел и Брина переглянулись с предвкушающими улыбками.

«Им не привыкать, — Мидир припомнил историю Неблагого двора. — Было время, платили дань демонам. Теперь будут платить Касьяну. Но кто же он такой?»

— Когда ждать пароход? — деловито уточнила королева.

— В следующем месяце. А пока что, не в службу, а в дружбу, расстарайтесь для гостя. Проголодался я с дороги.

— Что ж, — она улыбнулась, — наш двор славится своим гостеприимством. И чтобы отпраздновать наше знакомство, позволь предложить тебе особое угощение...

Мидир всё понял до мгновение до того, как Элис повернулась к нему. Он вскочил, пинком отбросив кресло. Чёрная молния, сорвавшаяся с кинжала королевы, пролетела мимо, расколов стекло в окне.

— Ты совершаешь ошибку, Элис! Остановись, пока не поздно!

— Нет, это ты ошибся, Мидир! Когда твой выкормыш сжёг мою ведьму, неужели ты думал, что это сойдёт тебе с рук?

— Да что с ним разговаривать! — прорычал Дэниел. — Придушить и всех дел!

Оскалив длинные клыки, он перескочил через стол. За ним ринулась Брина.

— Стоять! — В правой руке Мидира появилось пятиконечное копьё, а в левой — посеребрёный щит с золотой кромкой. Его атрибуты, за тысячи лет ставшие привычными, как части тела.

«До чего нелепо я сейчас выгляжу, — царапнула досадливая мысль, — в визитке с жабо и с копьём!»

Неблагие фэйри остановились, заколебавшись. Как сражаются сиды, они знали не понаслышке.

— Надо же, каков удалец! — Касьян двинулся вокруг стола к Мидиру. — Дай-ка посмотреть на тебя.

Тяжёлые веки приподнялись. Мидира ожгло жуткое воспоминание: поле битвы при Мак Туиред, вождь фоморов Балор, с его смертоносным взглядом единственного глаза... Веко ему поднимали шестом... Анчутка тоже что-то говорил про дурной глаз!

Мидир поднял щит, закрываясь от взгляда Касьяна и метнул копьё.

***

Пока Дилан ощупывал вывернутые в суставах ноги Анчутки, бес молчал, только дышал рвано, со всхлипами.

— В голос кричи, — посоветовал Хризолит, удерживая его за плечи. — Легче будет.

— Тебя бы так! Советчик хренов! — сорвался на визг Анчутка. Как раз в этот момент Дилан вправил ему вывих на левой ноге.

— Всё уже, всё, — приговаривала Алёна. Прикасаться к бесу она не решалась, чтобы не мешать лекарской волшбе, но сидела рядом. — Потерпи ещё немного... Воробушек, у него и со второй ногой что-то неладное.

— Вижу, — Дилан вытер взмокший лоб. — Держись, сейчас больно дёрну.

Анчутка заорал, выгибаясь в хватке Хризолита. Окружившие их русалки сочувственно вздыхали.

— Суставы я вправил. Но он весь избитый, нужно смазать, а бальзама у меня с собой нет.

— И не надо, — сказал Ивка. — Теперь его озеро вылечит.

Русалки подхватили Анчутку, всей толпой потащили к воде, окунули с головой.

— Это правда поможет? — спросил Хризолит.

— Должно. Это ведь его озеро. — Дилан поднял пропылённый армяк Анчутки. Заботливо отряхнул. — Но кто его так? За что?

— Словно взяли за ноги да об землю шваркнули, — змей передёрнул плечами. — Или волокли по камням. Хорошо хоть крылья уцелели.

Он выглядел раздосадованным, и Дилан догадывался, отчего. На груди Любаши поблескивало ожерелье из стекла и жемчужин, а прибежала она вместе с Хризолитом.

«За ноги и об землю... — Дилан попытался представить, кто сумел поймать беса в птичьем обличье. — Неужели Леший?»

— Ну вот, оклемался болезный! — Русалки со смехом вели Анчутку обратно. Он подволакивал ноги, но ссадины перестали кровоточить и подживали на глазах.

— Зачем ты вылез?! — кинулся к нему Дилан. — Хоть до утра полечись!

— Нет у нас времени до утра, — прохрипел Анчутка. — Слушайте... Сюда едет Касьян Егорьевич Подземцев...

— Касьян Егорьевич? — Любаша фыркнула. — Вот уж не повезло барину с имечком!

— Это не просто имя... — Анчутка сел на валун, зябко обхватив себя за плечи. Алёна набросила на него армяк. — Он вообще не человек. Он Касьян. Настоящий!

Хризолит протяжно свистнул. Русалки попятились, завертели головами, словно ожидали, что из ночных теней появится что-то страшное.

— А кто такой Касьян? — спросил Дилан. Это имя он слышал впервые.

— Святой немилостивый, — ответил Ивка. — Двадцать девятого февраля его празднуют. По деревням в этот день избы запирают и даже по нужде стараются не выходить, особенно до полудня.

— Да не святой он! — вмешалась Любаша. — Недаром говорят: Касьян на что ни взглянет — всё вянет.

Русалки дружно закивали:

— На скот глянет — скот дохнет, на дерево — дерево сохнет.

— Касьян всё косой косит.

— Он лихоманки на двенадцати цепях держит, за двадцатью засовами. А как захочет, так спускает на людей. Оттого и мор начинается!

— Да кто же он? — Несмотря на тёплую ночь, Дилану стало холодно. — Смерть?

— Нет, Смерть его не любит, — сказал Хризолит. — Завистник он. Жизни завидует, силе чужой. Что может — себе забирает, а что не может — губит.

— Всё так, — вздохнул Анчутка. — А какой у нас нынче год на дворе?

— Тыща восемьсот пятьдесят второй, — ответил Дилан. Он ещё у Почечуевых научился пользоваться календарём.

— Да не об том речь! Что мне твоя циферь? Високосный нынче год, вот что важно!

— Получается, это год Касьяна?