— Его Мидир Гордеевич куда-то оправил по срочному делу, — ответил Дилан. — А хлеб я принёс.

Он вытащил из кармана душистый свёрток. Для русалок свежий хлеб был слаще пряников. Жмурясь от удовольствия, Ивка и Алёна отщипывали по кусочку, долго держали во рту, прежде чем проглотить.

— И вот ещё... — Дилан достал сердоликовое ожерелье и браслет. — Это из бусин Анчутки. А плести меня Хризолит научил. Тут, вообще-то, больше его работы, чем моей. Так что это от нас троих подарок получается.

— Ты прелесть, Воробышек! — Алёна чмокнула его в щёку. — В самый раз к ленте угадал!

Она надела ожерелье и убежала к подружкам хвастаться.

Ивка улыбнулся, застёгивая на руке браслет.

— Тёплый камень, солнечный. Будет зимой греть.

— Вам очень холодно на дне?

— Мы привыкли.

— Ивка! — крикнули из хоровода, — иди к нам! И ладо своего приводи!

— Вот ведь, язык без костей! — проворчал Ивка.

— Ты иди, — смутился Дилан. — А я лучше здесь посижу.

В прошлый раз русалки затащили его в стремительный хоровод-ручеёк, так он только об одном думал: как бы не споткнуться и не опозорится. Никакого удовольствия.

— Да я сегодня набегался уже, — Ивка растянулся на траве, закинув руки за голову. — Смотри, луна восходит!

На озере стало светлее. Серебром засияла вода, ивы, паутинчатые волосы русалок. Стало так красиво, что у Дилана закололо в сердце. Будь он бардом, воспел бы всё это... Но стихи у него получались такие же кривые, как плетение из проволоки.

— Почему тебе грустно? — спросил Ивка.

— Понимаешь, у меня нет таланта, — Дилан горько улыбнулся. — Совсем никакого. А так хочется...

— У тебя есть талант, — Ивка сел, мягко обнял его за плечи. — Ты просто не понимаешь, Воробушек, какой у тебя редкий талант! Ты...

Он не договорил. От берега к ним бежала, размахивая руками, Алёна.

— Там Анчутка! Ой, вставайте! Ему совсем плохо!

***

Неблагой совет собрался в столовой. Во главе длинного стола, накрытого камчатной скатертью, сидела королева. Без гламура, в чёрном платье с пелериной из вороновых перьев, она походила на хищную птицу, высматривающую себе жертву.

По правую руку от неё расположились трое советников. Где остальные шестеро, королева не удосужилась объяснить. «Должно быть, заметают мусор под ковёр и прячут концы в воду, — подумал Мидир. — Много же им придётся прятать».

За столом бурно обсуждали приезд ревизора, не забывая при этом отдавать должное позднему ужину: осетровой икре, красным перепелам в бруснике и паштету из лебяжьей печени.

— Чего мы, собственно, боимся? Приезжает простой чиновник, даже не генерал!

— Не простой, а с орденом!

— Подумаешь, «Анна на шее»! У губернатора такой же!

— Это однако же странно. Доверенное лицо обер-прокурора без особых чинов и званий?

— Да ещё и с тайным предписанием! Здесь инквизицией пахнет, вот что я вам скажу!

— Что за тайное предписание? Крамолу ищут?

— Это бы ничего, хуже если через наш уезд задумали железную дорогу строить...

Мидир помалкивал. Он сидел по левую руку от королевы, цедил по глоточку ледяную можжевеловую водку, закусывал телятиной и рассматривал новые зелёные обои с узорами из цветочных венков. Из Англии выписаны, не иначе. Говорят, этот превосходный зелёный цвет получают с помощью мышьяка. Люди от этих обоев мрут, как мухи...

— Люди — вот наша главная проблема! — Королева многозначительно подняла вилку. — Нельзя допустить, чтобы ревизор встречался с горожанами! Особенно в так называемых богоугодных заведениях! Лорд Дэниел, я к тебе обращаюсь! Что ты устроил в больнице? Почему там все стены кровью забрызганы?

— Подумаешь, повеселились малость! — Лорд Дэниель, глава клана кельпи, покривил полные губы. — Я уже приказал всё закрасить.

— И что за слухи ходят о скандале в твоей школе, Брина? — Королева повернулась к первой даме двора, а по совместительству, директрисе «Больших надежд», пансионата для благородных девиц.

— Какой скандал, моя королева? — Светловолосая глайстиг лениво махнула бледной рукой с длинными заточенными ногтями. — Пустяки, право же. Дочка судьи сбежала с каким-то бродягой, а он её беспардонным образом бросил на сеновале постоялого двора. Дело житейское.

— А то, что в девице ни капли крови не осталось — это тоже дело житейское?! Брина, я тебя последний раз предупреждаю: не обуздаешь свои вампирские страсти, собственными руками в бочке святой воды утоплю!

— Хуже всего, что нам придётся искать нового судью, — лорд Дэниель лицемерно вздохнул. — Старый не выдержал позора и повесился. Да и городничего того и гляди от страха удар хватит.

— Подменить его и всех дел, — проворчал гругаш, имени которого никто не знал. Весь заросший чёрными волосами, он служил при особняке дворником, однако на совете занимал почётное место рядом с лордом Дэниелем. Спрашивать королеву о причинах такого фавора желающих не находилось.

— Подменить? — Элис Робертовна задумалась. — Неплохая идея. Но кем? Все наши перевёртыши при деле, изображают прислугу в трактире, где поселится ревизор.

— Не только мы способны принимать человеческий облик, — Брина заискивающе улыбнулась королеве. — Я слышала, что в одном уезде Леший явился на бал в обличье предводителя дворянства. И никто не заметил подмены.

— С Лешим сейчас лучше дела не иметь, — вмешался Мидир. Благодаря Анчутке он знал все лесные новости. — Они сВодяным всё никак не помирятся. Три дня назад очередная обида случилась. Леший от соседа возвращался, со свадьбы, прилёг отдохнуть, да ненароком в ручей макнулся. Так лицо у него ровно смыло или глиной замазало. До сих пор в чаще прячется, в себя приходит.

— А что если всех горожан превратить в птиц? — предложил лорд Дэниель. — Чтобы ничего лишнего сказать не могли. А вместо них бесов нанять.

— Бесов один раз пусти, потом не выгонишь! — рявкнул гругаш. — Проще ревизора подменить. Все бумаги, какие надобно, от его имени написать и в столицу отправить, а уж потом, на обратной дороге, устроить несчастный случай. Да такой, чтобы от тела только обгорелые кости остались да орден. А чего? Прежде и не такие дела обделывали. Ух, только подумаешь, так кожу обдирает!

— Обдирает?— Элис Робертовна радостно улыбнулась. — А ведь ты прав, мой верный слуга. Обдериха, вот кто нам нужен! Как приедет ревизор, так прикажи для него баню натопить, да пожарче. А потом, как с него обдериха кожу снимет, мы его подменим.

— И кто согласится на себя чужую кожу натянуть? — спросил Мидир.

— О, желающие найдутся. Вот младший сын лорда Дэниеля не единожды выражал желание совершить подвиг...

Её слова заглушил треск. Двери в столовую слетели с петель. Мигнули и погасли свечи в канделябрах.

— Кто посмел?! — Королева вскочила на ноги. Столовый нож, лежавший у неё под рукой, вытянулся в тонкий кинжал.

В темноте кто-то глухо рассмеялся:

— Честь имею представиться, дамы и господа. Касьян Егорьевич Подземцев, ревизор из Петербурга.

Он шагнул из дверей к онемевшим фэйри — огромный, как тролль, в тяжёлой шинели, подбитой медвежьими шкурами. Обрюзглое лицо обрамляли седые бакенбарды, сходившиеся под подбородком. Глубоко запавшие глаза прикрывали тяжёлые веки.

Душная, подавляющая волю сила поползла по комнате. Еда на тарелках стремительно чернела, покрываясь плесенью.

— Довольно! — Королева вскинула руку. — Ты показал себя. Теперь скажи, что тебе нужно?

— Скажу, как ни сказать. За тем и приехал, — Подземцев распахнул шинель. Блеснули пуговицы вицмундира и красный четырёхконечный крест с золотой каймой на шейной ленте. — Я, как вы изволили убедиться, не человек. А большего вам про меня знать не надобно. Довольно и того, что в моей власти извести весь ваш Неблагой уезд под корень — и людей, и нелюдей.

— Не слишком ли много на себя берёшь? — Гругаш встал навстречу страшному гостю. — Здесь не твои владения, плесень подземная!

— Не мои, — согласился ревизор, — но это нетрудно исправить.