— Я… сегодня… распускаю… првительство! — насупился президент. — А то держат президента, понимашь, за невесть бог кого!.. К'да хтят — ъбвалят ру-убль, з'хотят — не ста-анут!..

Снова пауза, в течении которой мысли присутствующих свелись к одному «Ну вот, опять начинается…» Но по мере того, как говорил гарант Конституции, лица «силовиков» менялись в зависимости от подавляемых амбиций и промахов в прошлом…

— … прдложи-ить Черномы-ырдина! Но!.. Мне. Пркомендова-али. Этого. Не. Делать!

Энергичная отмашка рукой, показывающая, в данном случае приближенные советники выдержали экзамен. А генералы внутренне облегченно вздохнули — все-таки каждый на своем посту представлял эту страну в глазах всего мира, и зачастую, публичные попытки дать логичное объяснение тому или иному действию конституционного гаранта заканчивались крахом карьеры.

— … тут Явлинский посоветовал Примакова…

Пауза. Тяжелый взгляд в сторону силовиков. У них в глазах обидное недоумение.

— Н' я сомнева-аюсь! Н'чего путного не выдет!

Пауза. Лихорадочная прокрутка вариантов в глазах присутствующих.

— Не ну-ужен мне Примаков там! Но иначе… Беспорядки обещают! Пугают, понимашь! А?

Взгляд в сторону руководства «внутренних» служб. И с бравым лейтенантским задором ответ:

— Это, вряд ли, Борис Николаевич! — и приличествующая к моменту улыбочка на тонких бледных губах, демонстрирующая полный контроль над ситуацией. — Замочим.

— Млодец! — подобрел конституционный гарант. — Но все-е-равно… Не нужен мне сщас девяносто третий, понимаишь…

Очень длинная пауза. Присутствующие привели мысли в порядок, сориентировались в ситуации, просчитали ходы.

Пауза затягивалась. Взгляды скрестились на нездоровых складках тяжелого лица. Крутой излом бровей, изогнутая линия рта, маленькие застывшие глазки.

Тишина. Тиканье напольных часов. Шорох уходящего времени, прожитых без смысла минут…

— Чтэ же это разведка не прдпридила вовремя?!

Праведный гнев в глазах всенародно избранного.

Интересный может получиться вариант… А в самом-то деле? И плевать, что политработник по образованию?..

— На протяжении последнего года разведка рассылала свои рекомендации и аналитические прогнозы в заинтересованные министерства и ведомства, Борис Николаевич… — генерал поправил очки и раскрыл лежащую перед ним красную кожаную папку с золотым тиснением «На доклад». — Наши партнеры неоднократно передавали материалы, предупреждающие о готовящемся массированном сбросе российских ценных бумаг со стороны западных банков и…

— Т'к надо было идти прямо к президенту. Докладывать. А не заваливать какие-то там министерства!

Главный разведчик устало закрыл глаза. Не было ни сил, ни желания возражать, спорить с человеком, не признающего понятие «диалог» в принципе.

Он мог бы ответить, разведка действительно сделала все, от нее зависящее, или почти все, ведущие экономисты на государственном уровне были оповещены и предупреждены. Однако, вместо выводов, на Службу обрушилась очередная невидимая для обывателя лавина лукавых обвинений в паникерстве, нетерпимости по отношению к стратегическим партнерам, жажде вернуть образы врагов, в раздувании всеобщего антироссийского заговора и прочей херни… Сами-то предупрежденные располагали ИНФОРМАЦИЕЙ! И сколотили неплохие состояния, кстати.

Он мог бы также напомнить методичное, начиная с достопамятного девяносто первого, уничтожение Кремлем структур государственной безопасности. И делать-то ничего не нужно, всего лишь спустить своры либерально-демократической швали. Упомянуть, как до сих пор аукается «достойная» лепта Козырева[1] — разведка в миг лишилась более половины своих «прикрытий» за рубежом, самая ценная агентура сдавалась Москвой противнику пачками, перекрывалось финансирование. А когда во главе разведки встал кремлевский ренегат, официально провозгласивший своей задачей доказать ненадобность разведки, как государственного органа…

Он мог бы напомнить, как этим людям сходили с рук деяния, однозначно трактовавшиеся юристами как «государственная измена»…

Но шеф разведки открыл глаза, посмотрел на своего сегодняшнего обвинителя, и подумал, а какого черта он так ополчился на тех, далеких и мелких…