Не давай своим силам угаснуть,
Не успев отойти от порога.
Впереди ожидает дорога,
Пусть же будет она не напрасной!
* * *
Город искрился голубизной выпавшего за ночь пушистого снега, не изгаженного песком дворников, подошвами рабочего люда, ребристыми колеями автомобильных покрышек. Снег был чист, ибо никто не торопился выходить на морозный воздух воскресным утром. Только мы. Наверное, о таком утре я мечтал в Афганистане в должности военного советника ЦРУ, а по ходу дела и курируя советскую агентурную сеть, которая осуществляла подготовку свержения афганского лидера Амина…
— Пап, а может мандаринов купим? — деловитый тон дочки вернул меня в реальность.
Реальность эта вырисовывалась в виде дощатой овощной палатки, возле задней двери которой притулился фургончик. Двое мрачной наружности мужичков споро разгружали ящики с мандаринами. Я взглянул на дощечку, знакомившую посетителей с временем работы палатки и собрался было высказаться в духе «лучше на обратном пути», но… но не смог.
Подошел к одному из грузчиков, присевшему на ящик с явным намерением устроить перекур. Дочка прилепилась к моей ноге, обхватив ее обеими ручонками.
— Послушайте, не продадите килограммчик… — начал я, но был перебит тягучим, словно сироп и хрипатым голосом.
— Не продаю я, начальник! Грузчик я здесь. — затем тип скользнул глазами по Ксюхе, задумчиво пожевал папироску и вдруг улыбнулся.
Да, да! Его небритая несколько дней физиономия просто расплылась в улыбке, хоть глаза и оставались холодными и пристальными.
— Ладно, погодь, щас оформим. — Он повернул голову в сторону распахнутой двери, откуда доносились визгливые тональности и гаркнул. — Теть Клав!
Переливы внутри смолкли. Прошаркало по дощатому полу, и на пороге возникла весьма объемная фигура укутанная в огромный пуховой платок.
— Чо орешь! — для проформы огрызнулась она, видимо сразу сообразив, для чего ее вызвали и обратилась уже непосредственно ко мне. — Вообще-то мы через час открываемся.
— Вижу, но дочка…
— Понятно! — кратко резюмировала тетя Клава. — Будет дороже… плюс пакет…
— Согласен! — проявил я тонкость дипломатического подхода и, подмигнув Ксюшке, полез за кошельком.
И только когда я нащупал объемный бумажник, то вспомнил, кошелек остался дома, а это кожаное чудовище в кармане хранит в своем объемном чреве восемь тысяч рублей — первый и последний взнос за место в гаражном кооперативе. Чертыхнувшись, достал бумажник и через несколько минут отыскал среди сторублевок несколько купюр по пятьдесят. Извлек голубоватую бумажку.
— Мда… — озадаченно протянула продавщица, до сих пор с интересом наблюдавшая за моими действиями. — Попробую наскрести сдачи… Слышь, Лех, а ты пока взвесь гражданину…
— Пять. — решил я ей облегчить поиск сдачи.
— … пять кило. — явно обрадовалась она и ввалилась в помещение.
Грузчик, возраст которого я так и не смог определить, пожал плечами, отлепил взгляд от моего бумажника, а зад — от ящика и стал сгребать руками мандарины…
…Дорога утомительно тянулась вдоль задней стены того самого гаражного кооператива — предела мечтаний большей части населения нашего города. С другой стороны высился увенчанный колючей проволокой забор машиностроительного завода, а вдоль него изгибались трубы теплотрассы с облезлыми пучками свисающей стекловаты. Не самое приятное место в городе, мелькнула мысль, и я невольно потрогал внутренний карман куртки, куда положил бумажник после покупки мандаринов.
Дочка прокладывала своими маленькими лыжами путь по запурженной снегом по пояс обочине шоссе. Несмотря на возраст, получалось у нее неплохо. Одетая в шубку и валеночки, Ксюшка была похожа на неуклюжего медвежонка с растопыренными ручками.
По-прежнему никто никуда не спешил. Похоже, весь город в девять утра еще спит! Хотя нет… сзади захрустел снег. Я мельком глянул через плечо, и взор по привычке за пару секунд запечатлел облик приближающегося мужчины: темное старое пальто, надетое явно не по сезону, серые, без калош валенки, завязанная под подбородком ушанка и закрывающий половину лица шарф. Что ж, его предосторожность можно было понять — у меня нос уже основательно пощипывало, а заиндевевшие щеки явно жили своей отдельной жизнью. Чем-то знакомым показалась мне его фигура, но на морозе было чертовски лень напрягать память по пустякам. Снова отмерил взглядом расстояние до крыши домика правления кооператива, вздохнул и продолжил путь. Всколыхнувшаяся было подозрительность при виде одинокого человека, никак не хотела улетучиваться, пришлось прикрикнуть на нее и сурово заметить, не для того я по трупам возвращался домой, чтобы шарахаться от каждой тени. Здесь, черт возьми, моя советская Родина, а не задворки Бруклина!
В конце концов, у меня были мысли поважней, а именно — скорректировать свои ближайшие планы. Дело в том, что на единственной встрече с руководством после возвращения на Родину мне было предложено продумать легендированное возвращение в структуру МИДа. Разумеется под другим обличьем и с совершенно иным прошлым. Моя-то фамилия десять лет назад прогремела на весь мир. В принципе, определенный резон есть. Никому в голову не придет увязывать мою персону с Комитетом госбезопасности….
Холод резкой и острой болью проник со спины сквозь мой канадский горнолыжный комбинезон, сразу превратив в лед весь левый бок. Я с удивлением попытался посмотреть, что же это такое, но голова непроизвольно закинулась на спину, и теперь я смотрел на небо. А там вместо пронзительной голубизны и сверкающего солнца, разлилась чернильная темнота, разваливаясь росчерками разноцветных молний на отдельные куски и превращаясь в ничто. А потом… потом меня поглотила пустота.
Часть 2
Министерство Иностранных Дел
Российской Федерации
Секретный фонд
Информационное Дело «Балканы»
Июль, 1992 год
Бывший посол США в Югославии Л.Иглбергер: «…ни Европа, ни ООН не сумели положить конец югославскому кризису — для этого нет действенных механизмов у СБСЕ, а военное вмешательство на Балканах чревато „ливанизацией“ конфликта… Речь прежде всего идет о междоусобной войне, связанной с различием религиозных убеждений…»
Проведенные на многопартийной основе выборы Белград заранее объявил недействительными… Президентом самопровозглашенной республики Косово стал лидер албанского национального движения И.Ругова… Лидеры косовских албанцев рассчитывают на поддержку международных организаций и лидеров ЕС. Однако, последние, опасаясь открытия еще одного, южного фронта на территории бывшей Югославии, выступают за широкую автономию Косово в рамках Сербии…
Лорд Каррингтон: «…представляется совершенно необходимым провести международную конференцию в Косово для определения прав и статуса албанского населения, но без признания Косово республикой.»
Президент Сербии С.Милошевич: «…выступаем против интернационализации косовского вопроса. Это — внутреннее дело Сербии…»
И.Ругова: «…автономия, как решение косовской проблемы, уже не устраивает албанцев, они — за предоставление Косово полной независимости и политический союз с Албанией…»
19 августа 1998 года
В этот день в разных точках Москвы…
Смоленская-Сенная площадь
— Идиоты! Ну идиоты, мать их…
Бормотание Игоря Алексеевича Каюрова временами становилось просто невыносимым. Положение усугублялось вынужденным размещением всего отдела в одной комнате — сам начальник второго отдела Департамента экономического сотрудничества, его заместитель, трое молодых сотрудников в дипломатических рангах третьих секретарей и Маришка, чьи функциональные обязанности были покрыты мраком и являлись предметом тайных споров вот уже полгода.
