Она запрокинула голову назад, пытаясь охватить взглядом каменную мощь одной из московских «высоток». Не получилось…

Ей припомнилось, будто раньше в Москве было всего семь высотных зданий, которые являлись гордостью и символами столицы!

Наверное, сотни раз глазела на громаду МИДа, проезжала мимо, заходила в «Красный перчик» напротив, гуляла неподалеку, стараясь быстрее выйти из холодной тени…

Но тогда было совсем другое. В то время это было просто здание. Высокое, и не сказать, уж очень красивое — сегодня центр города (да и не только центр) застроен гораздо более красивыми «стекляшками». А это… оно просто поражает своей мощью. Давящий на психику отесанный камень… окна с пыльными стеклами, будто защитные бойницы старой, но от этого не менее грозной крепости… По бокам от массивных, окованных железом дверей развеваются трехцветные флаги… явно тесная для всех желающих автостоянка.

Интересно, правда, островерхий «купол», сделан на самом деле из фанеры? Ходит такая байка среди знающих людей…

…Для скучающего на площади милиционера в бронежилете и вооруженного до зубов, для лысоватого мужчины, ловко списавшего ее паспортные данные в «разовый» пропуск с красной диагональю, для всех них она была пока еще никем… Она не была ПРИОБЩЕНА!

Но скоро мечта всей ее жизни воплотится… «В жизнь». Ну конечно, куда же еще воплощаются мечты! С тех самых пор, как погиб отец, ее настоящий отец — кадровый дипломат и, как выяснилось, разведчик, фотографию которого она увидела на почетной доске института, и взвихрившаяся память, сметя временные барьеры, доделала остальное, она поставила перед собой цель — непременно работать на Смоленской площади…

Хотя… хотя если бы ей задали вопрос «зачем», то ответить было бы весьма сложно. Деньги? Да какие там деньги! Смех один. Гордость? Да, верно, что-то шевелится там внутри… но на большую часть тринадцати миллионов жителей и гостей столицы слово «дипломат» не производит такого впечатления, как лет тридцать назад. Никто не отвлечется от своего «мобильника», не разинет рта, не расширит восторженно глаз. Романтика в двадцать первом веке становится таким же архаизмом, как, скажем, и понятие…

«Обязательно употреби „понятие чести“!» усмехнулась она своим мыслям, «Нечего терзать душу! Тяни эту тяжеленную дверь и шагай навстречу своей мечте…»

Но она растягивала этот момент… Хотя уже со вчерашнего дня заочно стала одной из… Одной из тех, кто постоянно входил и выходил в огромные двери, косясь на невысокую, поразительно красивую девушку с карими сверкающими глазищами…

Мир все еще пребывает в напряжении по поводу Балканского противостояния, хоронят погибших, но многочисленные рассказы беженцев по телевизору уже не вызывают интереса. «Земля Сияющей Власти» снова успокаивается, в очередной раз сумев защитить себя. Успокаивается до следующего раза… Который обязательно наступит…

Никто не знает, что ждет впереди, каким будет наступающий двадцать первый век. Однако, похоже, человечество получит-таки короткую передышку перед… Может перед следующей войной… А может… кто знает, может, наконец, и утихомирится! Хотя, вряд ли…

Но пока мировые проблемы никак ее не касались. Являясь человеком, для которого чувство внутренней свободы было преобладающим, она пока не соразмеряла свои уверенные шаги с семенящими, с оглядками, шажками России на мировой арене.

А потому, пропустив еще одного хмурого человека лет тридцати, не обратившего, впрочем, на нее совершенно никакого внимания, она решительно взялась обеими руками за огромную, местами сколотую дверную ручку и потянула на себя. И ни он, ни она еще не подозревали, каким причудливым образом уже переплелись их судьбы…

Старая люстра в холле, темнеющий трещинами мрамор пола, размеренное движение людского потока поразили ее несоответствием с внешним величием. С фасадом.

И словно сомневаясь, она замерла в дверном проеме. Но, отражая, Бог знает, откуда взявшийся из низких грозовых туч солнечный луч, сверкнуло обручальное кольцо, и в его блеске сгорели последние сомнения.

И вновь, но на этот раз демонстративно, для всего мира она оглянулась на золотую доску слева от дверей, на которой было выбито:

Удачи, девочка моя…