Каждый полк наряжает на сутки по одной сотне под названием готовых. Сия сотня остается при полке, имея обязанность, в случае тревоги, мгновенно садиться на коней и стремиться с начальником партии на помощь к атакованной заставе, поэтому люди и лошади, ее составляющие, не облегчаются целые сутки.
Имев счастье находиться пять лет сряду при покойном князе П.И. Багратионе адъютантом и быв ближайшим приятелем покойному же генералу Кульневу, в школе которого я, так сказать, прошел курс аванпостной службы в 1808 году в северной Финляндии и в 1810 году в Турции, я не могу еще привыкнуть к беспечности некоторых отделенных и аванпостных начальников, из которых многие полагают доказать свою храбрость пренебрежением предосторожностей, необходимых для безопасности войска, им вверенного. Верно Багратион и Кульнев не уступали им в смелости; но во время присутствия их в авангарде никогда не снимали они мундира, не запрещали будить себя для выслушивания даже обыкновенных рапортов от разъездных начальников, не поручали другим расставления пикетов и застав, и всегда особенно наблюдали за посылаемыми для разведывания о неприятеле разъездами. Я помню, что первый говаривал: «Неприятель разбить меня может, но сонного не застанет». Другого слова были: «Я не сплю, чтобы все спали».
Об учреждении пункта сношения с главной армией. Подвижность и быстрота суть коренные свойства всякой части войска, определенной на внезапные удары. Будучи уверен в сей истине, я старался освободить партию от всех тех тягостей, с коими ни подвижность, ни быстрота несовместны: я ограничил количество овса, возимого при партии, и решительно отверг транспорты с провиантом. Но как совлечь бремя, неотдельное от самого существа партии? Как избегнуть влечения за ней раненых, больных и отбитой добычи, с каждой дракой, с каждым усиленным переходом умножающихся?
Многие полагают, что начальник партии не прежде должен предпринимать поиски, как предварительно основав в безопасном от неприятеля городе или селе род пристани, которая бы служила ему хранилищем всех съестных и военных запасов, убежищем для больных и раненых казаков, местом для склада похищенной у неприятеля добычи – словом, магазином для всякого рода тягостей, партии принадлежащих. Взяв сию нужную предосторожность, начальник партии должен устремиться на неприятельский путь сообщения, действовать по произволу столько времени, сколько будут позволять обстоятельства, возвращаться к своей пристани для раздела добычи, для отправления пленных и отбитых трофеев, для сложения раненых, и по совершении этих обязанностей совершать новые набеги. Но могут ли выгоды такого образа действия равняться с его неудобством?
Без сомнения партия, освобожденная от всех тягостей, вольная в ходу, не озабоченная продовольствием своим, способнее и быстрее может действовать на разных пунктах пути сообщения и путей продовольствия неприятеля; но угрожая источнику его существования, она подвергает хранилище своих собственных потребностей истреблению. Опасение ее в сем отношении должно быть тем живее, что она, по малочисленности своей в сравнении с неприятельской армией, не в состоянии разорить всех ее заведений, тогда как и слабый отряд неприятеля, пользуясь ее отдалением от пристани, может нанести ей чувствительнейший удар без малейшего усилия. К тому же я опасаюсь, чтобы заботы о сохранении столь важного предмета не имели слишком сильного влияния на деятельность начальника партии и не сообщили его планам и мероприятиям той чрезмерной осторожности, которая вовсе не прилична партизану.
Другой способ, совершенно противоположный первому, состоит в движении всей партии совокупно, не назначает ей никакой пристани и дозволяет всему каравану следовать за партией. Таковый образ действия, по моему мнению, еще безобразнее вышеописанного. Если он освобождает от заботы прикрывать пристань, всегда неприятелем угрожаемую, то совершенно отягощает ход партии и в случае даже легкой неудачи лишает и нужнейших потребностей и приобретенной добычи, и следующих за партией больных и раненых. Сверх сего главного неудобства он представляет способы нижним чинам заниматься более грабительством, нежели настоящим делом, так что фуры и телеги, определенные для возки провианта, непременно наполняются ограбленными вещами.
Но чем заменим мы опровергаемые нами оба способа? Изберем середину между двумя крайностями.
Представим себе, что партия достигла до участка, по которому определено ей спуститься на сообщение неприятеля. Первый предмет начальника оной состоять будет в избрании города (или села) на таковом расстоянии от неприятельского пути сообщения, который был бы сколько возможно вне опасности от нападения. Он будет служить ему хранилищем больных и раненых и пунктом передачи трофеев, пленных и известий в главную армию, но в нем никакого магазина не учреждается, и партия доходит до него не иначе, как теснимая неприятелем.
В сей город назначается начальником один из регулярных офицеров, при партии находящихся. Его военная команда состоять будет в 50 казаках и уряднике. Обязанность его заключится в сохранении порядка в городе и окружностях оного на расстоянии 10 или 15 верст; в надзоре за госпиталем, находящимся под ведением младшего медицинского чиновника; в сосредоточении посредине города достаточного числа запряженных подвод, для немедленного перемещения больных и раненых на другой пункт в случае угрожения сему пункту неприятелем; в передаче в главную квартиру трофеев и пленных посредством обывателей и нескольких казаков команды его; в выдаче квитанций начальникам, приводящим пленных и доставляющим трофеи; в получении таковых же при сдаче пленных и трофеев в главную квартиру; в преграждении пути к оной, также и в проживании в городе казакам и чиновникам партии, без особой на сие записки от начальника партии; и, наконец, в учреждении вокруг города на расстоянии 10 или 15 верст сельской извещательной стражи, подобно той, которая учредиться должна в кругу действия партии и до коей почитаю за нужное коснуться мимоходом.
Если воюющие армии стоят одна против другой долго на одном месте (как это было после занятия Москвы и после победы при Кульме), то, дабы не изнурить себя вдаль посылаемыми разъездами, которые при самой величайшей скрытности в розысках нередко бывают примечаемы неприятелем и тем самым возбуждают в нем осторожность, противную выгодам партизана, я предлагаю образование сельских извещательных постов вдоль по всему участку, партизану определенному. Для сего нужно:
Дружеское обхождение с обывателями и наистрожайшая справедливость в разборе случающихся споров и несогласий между казаками и жителями.
Предварительное объявление через земскую полицию о вступлении партии в определенную ей область для защиты оной и вызов обывателей помогать ей поспешными уведомлениями о проходящих неприятельских отрядах и транспортах.
Вследствие чего требуется: быстрое распространение циркулярного повеления местным начальникам о немедленном образовании во всяком городе, местечке и деревне сельских конных пикетов. Сии пикеты составляются из трех или четырех обывателей на обыкновенных их собственных лошадях. По получении известия о неприятеле ездовой скачет во всю прыть от своего пикета к ближайшему, передает ему известие и возвращается немедленно в свою деревню.
Образовав сие вспомогательное средство для обеспечения партии от нечаянных нападений, начальник оной весьма ошибется, если найдет его достаточным для безопасности своего отряда, и в таком мнении ограничит остерегательную свою деятельность; еще больше ошибется он, если на сельских извещениях основывать будет свои предприятия на отряды или транспорты неприятеля. Сведения, получаемые через обывателей посредством изустного передания, не могут быть ни столь верными, ни столь удовлетворительными, как сведения, получаемые через разъезды.
Начальнику партии остается здесь довольствоваться тем, что, устремляя мысли обывателя на один предмет с ним и занимая беспрестанно их беспокойную деятельность в содействии партии, он обращает их на свою сторону и через то обеспечивает себя не только относительно помощи, подаваемой ими неприятелю, но также и от внезапных нападений сего последнего на партию.
