Сундучок натолкнулся на большой ящик с оставленным хобби. В школе Васю научили переплетать книжки, и он так увлёкся этим, что собирал куски нитроискожи или дерматина, разводил в консервной банке брикеты вонючего клея, вызывая ропот и нарекания соседей по коммунальной кухне, резал картон, выискивал у знакомых и родственников книги без обложек, пока не переплёл их все, после чего резко бросил. Ящик с переплётным материалом, дощечками и струбцинами остался, но только занимал под кроватью место. Васе была жалко вынести его на свалку. Казалось, что с ящиком он вынесет на помойку часть своей жизни. Подспудно, но осознанно Вася думал, что переплётное дело ему ещё пригодится.

Вася оттиснул переплётный ящик, чтобы не мешал сундучку, и задвинул на место свою сокровищницу.

Сбросил с кровати край покрывала с бахромой. Встал и раздёрнул морщинки на его плюшевой поверхности.

Это было очень полезное хранилище.

10. Дело на заводе «Промет»

Подписать на криминал Шаболдина оказалось тем легче, что они вместе уже делали дела, а попался один раз и только Лабуткин.

План разработали в сарае у Зелёного. Там было просторно и в то же время уютно. В углу напротив двери до крыши были сложены дрова, кубометра два, на просушку — Зелёный не мелочился. В другом конце сарая, не видном от двери, за поленницей стояли два скамьи и корзины с картошкой, которую обрывали мать и сестра. В стене, выходящей на задворок, было прорезано оконце с ладонь высотою и шириной в локоть, забранное битым стеклом — для света. Они ещё пацанами тут резались в карты. Детали похищения подробно обсудили, рисуя на земляном полу схемы и тут же стирая, чтобы начертить новые, годные. Всех увлекло предприятие, особенно, Митьку, подогретого подгоном аккумуляторной батареи, не новой, но хорошего качества, которую приволок ему Зелёный. Митька хотел испытать свою конструкцию в деле. А если дело будет реальное и принесёт доход, тем более.

Выбрали ближайшую ночь, когда у Лабуткина выпадет перерыв. Шаболдина на пустяковое дело подпрягать не стали. Всей возни — грузовик обкатать.

Три железных бочки из-под уайт-спирта даже через забор перекидывать не потребовалось. Заводская ограда «Краснознаменца» со стороны свалки использованной тары отвалилась целой секцией. Для её восстановления не находилось ни материалов, ни начальственной инициативы. Свалка заросла крапивой, и кореша изрядно обожглись, протаскивая бочки к машине.

— Тягай.

— Толкай давай, чудило грешное.

— Да подымай же, дьявол!

Подельники пыхтели в ночи, подмолаживая друг друга добрым словом. Поставили бочки в кузов, довезли до двора Лабуткина и затащили к нему в сарай.

Договорились на ночь, когда в графике Лабуткина случится «окно», а у Кутылёва и Шаболдина выходной после пятого дня шестидневки.

Ждать посчастливилось недолго.

Ночью к ограде завода «Промет» подъехал старенький трещащий грузовичок «Форд-ТТ». С невысоких бортов наспех сколоченного кузова соскочили двое, ещё один вылез из кабины. При близком свете 40-свечовых фонарей они казались тенями.

Кладовщик встретил их у ограды, вдали от стоящего за углом здания на вышке часового. Всё было вымерено и высмотрено ушлым заводчанином. За деньги он подрядился рискнуть, хотя по жизни не особо нуждался. Он провёл до лазейки в заборе, большой, хорошей. Требовалось только сдвинуть три доски, и можно протащить бочку.

Костромской был не молод, но в кутузку не попадал, оттого он боялся тюрьмы и суетился не по делу.

— А кто это с тобой? — расспрашивал он Зелёного, с которым познакомил его инженер Тихомиров.

«Лишнее спрашиваешь», — зло подумал Лабуткин, а Зелёный только посмеивался и отвечал:

— Грузчики высокой квалификации. Вынесу всё — и широкое, ясное.

Кладовщик был нужен ещё и для того, чтобы показывать дорогу. Выйти к цистерне и не наткнуться на охрану можно было только с опытным проводником.

Рельсы вели на склад. Костромской сорвал подпечатник, отпер замок, отворил дверцу в воротах. Было хоть глаз коли, но, когда вошли и затворились, в руке Зелёного щёлкнула зажигалка.

— Дура, взорвёмся, — буркнул кладовщик. — Я сам.

Он исчез во мраке и тут же вернулся с фонарём «летучая мышь». Зажгли фитиль, надели стекло, впереди развиднелся громадный округлый контур.

— Он, — громким шёпотом сказал Костромской.

Тихо подошли, бесшумно опустили на шпалы бочку.

— Я сам, — сказал кладовщик, достал из кармана маленькие кусачки, снял пломбу, выдернул проволоку.

Зелёный и Шаболдин подвели бочку под кран, Лабуткин держал в руке пробку. Тихомиров уверенным движением повернул вентиль.

— Пошла.

Шаболдин втянул носом:

— Действительно — он!

Из крана хлестала мерзкая жидкость, не имеющая к водке ни малейшего отношения. Кантовали бочку, Лабуткин подправлял, Костромской светил.

Шипели во тьме:

— Лей! Лей!

— На руки не лей! На руки!

— Ты куда льёшь, демон?

— Сюда лей, не туда.

— Сюда.

Взяли, слили и понесли. Поставили в кузов. И так три раза.

Угашали крадунов этиловые испарения. Хорошо, что ещё кубатура была большая — никто не брякнулся. Тем не менее, когда возвернулись со склада, вид у них был ушатанный.

Кладовщик заново опломбировал цистерну, запер ангар и выбрался к похитителям.

— На, — Зелёный сунул ему в руку банковские билеты. — В расходе.

Костромской пересчитал банкноты и остался доволен.

Пока жадность пересиливала в нём страх, с вороватым кладовщиком можно было иметь дело.

Кутылёв, остававшийся неотлучно при машине, приглядывался к подельникам.

— Вы там что, пили?

— Не, Митька, — спокойно ответил Лабуткин. — Просто нанюхались.

Кутылёв покивал, но не поверил.

— Крутаните кто-нибудь, — попросил он, садясь за руль.

Шаболдин встал перед капотом фордика, энергично завертел заводной рычаг. Аккумулятору надо было помочь. Грузовичок выхлопнул газ и затарахтел.

— Шаболда, давай в кузов, бочки держи, — прошипел Зелёный. — У Саньки разгрузите, а мы догоним.

Фордик затарахтел ещё громче и затрясся как в лихорадке. Был риск, что мотор не вытянет, но он вытянул. Митька включил низшую передачу, и грузовичок покатился вперёд своим ходом, требовалось лишь немного его подтолкнуть. Шаболдин запрыгнул в кузов, «форд» заревел и поехал. Так он и скрылся, незамеченный охраной завода.

Лабуткин с Зелёным шли до дома без опасности оказаться остановленными милиционером, заинтересованным, что же за бочки везёт посреди ночи подозрительный грузовик.

— Теперь будешь сыт, пьян и нос в табаке, — веселился Зелёный, спиртные пары ещё не выветрились.

— Это в лучшем случае, — сказал Лабуткин.

— В худшем — Митьку с Шаболдой сейчас примут. Ну, или меня на сбыте потом. Ты с Машкой не при делах при любом раскладе.

«С Машкой, — злобно думал Лабуткин. — Сказать ему про наган?»

11. Контингент

С утра, поставив задачу сотрудникам, Колодей выдал Панову пять рублей на оперативные расходы и отправил на Выборгскую сторону обходить слесарные артели.

— Начни оттуда. Я чувствую, что мастерская должна находиться ближе к месту совершения преступлений, — сказал ему Колодей. — Просто чутьё.

Из центра Вася на Правый берег заехал на девятке. На Лесном, у железнодорожного моста, соскочил с трамвая и перешёл проспект к чумазым корпусам, где располагалась перспективная артель «Станкоремонт». Он не знал, что увидит и кого встретит. У Панова было заготовлено два могучих подхода — давить сверху и подныривать снизу. Оба имели свои достоинства и недостатки. Вася решил выбирать по месту, а дальше кривая вывезет.

Артель располагалась на заводе слева от путей и выглядела солидно. Панов деловито зашёл в контору при цехе — застекление за реечной обрешёткой, — из-за стола поднялся мужчина в костюме-двойке.

— Ленинградский уголовный розыск, — с удовольствием произнёс Вася, раскрывая удостоверение.