Предложит холодного молока. Заполнит эмалированную тарелку снова горкой. Женщина. Принесет снаружи с огня твою тарелку. Сидеть в тени большого старого дерева, не металлического ангара, и есть. Слушать блеяние овец доносящееся сквозь громкое шуршание листьев. И старше тебя человек сидит напротив тебя в молчании, тоже ест, враг ли друг ли пока не поймешь, какая разница. Быть гостем. Преломить хлеб.

Удовольствие чуть не растрескало меня как фаршированный помидор. Словно мое сердце разбухло а моя кожа становилась все тоньше и тоньше от всей теплоты. Их компании.

Бангли и я часто ели вместе, но это было по-другому трудно описать: это было как будто кормежка в зоопарке нас самих. Здесь было по-другому. Я мог спокойно уйти. Они могли прогнать меня. Чувство привилегии.

Никто много не говорил. Я кряхтел, радостно стонал. Наклонившись над тарелкой. Потом понял когда я поднял взгляд а она улыбалась. У ее лица были тонкие черты. Ее огромные глаза напомнили мне радарную тарелку впитывающую все вокруг, безостановочно. Правда только вблизи нее и больше всего ей доставалась боль. Еще один синяк на предплечье той руки с тарелкой. Взглянул на нее еще раз а она уже потирала заднюю часть шеи морщась. Явно получая удовольствие от моего голодного обжорства.

Нечасто наедаешься сказал Папаша. Ты.

Я прекратил жевать.

Нет нечасто. Где я живу большинство ресторанов слишком дорогие.

Где живешь?

Денвер. К северу отсюда.

Они оба уставились теперь на меня. Голодные как я. Только по-другому.

Я положил мою вилку на стол, долго-долго пил прохладное молоко, вытер рот рукавом куртки.

Было ужасно, сказал я. Девяносто девять и сколько там процентов. Смертность. Почти все умерли.

Семья? спросила она.

Я кивнул.

Все. Инфраструктура зашаталась потом рассыпалась. Перед концом. Было ужасно.

Взял чашку молока и выпил ее как если бы от нее стало легче.

Месиво. Каждый надеялся: они могут быть теми у кого иммунитет. Потому что мы слышали о таком, тоже, загадочная сопротивляемость передается в семьях. Генетически.

Они продолжали смотреть на меня. Он открыл раскладной нож, поковырялся в зубах.

Когда умерла моя жена я добрался до аэропорта где держу свой самолет. И я там скрывался.

Пришлось защищать его, сказал он, проверяя взглядом мое лицо.

Я кивнул.

Помогли.

Он пытался увидеть как я переношу ад, смерть, разрушение.

Мы защитили. Я и Бангли. Он показался в один день с трейлером полным оружия.

Бангли? Он хмыкнул. Он-то все знал этот Бангли. Так ведь?

Он положил локоть на стол, вытянул свои длинные ноги, поковырялся в зубах.

Он тебя с собой взял. Подучил малость. Периметр установил так ведь? У него не было никаких проблем чтобы убить любого кто нарушит границу. Молодого, старика, женщин. А у тебя были.

Но потом начал.

Пап.

Девяносто девять и сколько там. Что осталось? Сколько там. Один из двухсот? Трехсот? Мы видели как это. Не так уж приятственно так ведь? Ведь так Хигс?

Хиг.

Большой Хиг.

Я уставился на него.

Не так приятственно что осталось, так ведь?

Я смотрел на него в упор. Его глаза сияли одинаково холодным знанием и теплым озорством.

Он цыкнул едой сквозь зубы. Ты охотник. Олени, лоси. Раньше.

Кивнул. Как...?

Он отмахнулся рукой.

Как ты держишь винтовку. Как идешь вдоль ручья. Смотришь на следы. Не спрячешь.

Мой рот открылся. Я увидел себя стоящего на сброшенных от солнца иголках изучающего кусочки помета. Он видел. Он мог бы сделать меня когда захотел бы.

Никогда в армии при этом.

Я смотрел на него в упор.

Правда в том тебе не нравится убивать. Даже лося сто процентов. Если бы нашелся хоть один. Даже форель. Если бы нашлась хоть одна. Плохо. Рыбачить тоже любишь.

Кто этот ***** всезнайка? Как...?

Я видел как изучал ручей. Ты стоял как раз там где я бы встал чтобы не спугнуть рыбу вокруг.

Я смотрел на него в упор.

Да только к убийству можно привыкнуть. Так ведь, Хиг?

Нет.

Говори что хочешь.

Он наклонился вперед и его глаза влезли в мои. Он нацелил свои серые глаза в мои и они вспыхнули словно от пороха.

Я советую тебе отделаться от твоей всехзлящей самоуверенности. Как змее от старой кожи. Будет легче, глаже для тебя. Отвернулся и сплюнул. Никто тут за столом не святой. Эта херня с фазаном? Был бы поближе я бы тебе глотку перерезал. Не думая. Хорошо что не был. Было бы очень херово после этого.

Все происходящее, речь, образ, от всего внутри меня вздрогнуло как от холода или внезапного ночного ветра. Кто этот ***** всезнайка? Он мог бы перерезать мне горло под можжевельником. Пока я спал.

Он встал, потянулся. Ему под шестьдесят, так мне кажется, но он был высоким и стройным и выглядел будто его натянули всего жилами. Он двигался очень легко в своей коже. Жизнь работой похоже ему очень нравилась, так мне показалось если бы я начал угадайку. Работал на ранчо, может побывал в армии. Мне очень захотелось поиграть с ним в Отгадай Мою Профессию, тоже, да только было неправильное время. Мне не нужно было залезать в бутылку с ним, вступать в некий кто кого разозлит матч. Он же только что угостил меня самой лучшей едой в моей жизни. Или она.

Он сказал, Спасибо за обед. Тронул ее плечо. Как горло?

Она улыбнулась. Бывало и получше.

Он кивнул один раз, взял лучную пилу от стены дома и пошел вниз по течению. Открыл ворота загона и прошел дальше. Я налил еще одну чашку молока из кувшина. Должно быть четвертую или пятую.

У тебя нет привычки. Ты заболеешь. Получишь жуткую диарею по крайней мере.

Ты доктор такой же как и повар?

Угум.

Чашка остановилась у моих губ. Я поставил ее.

Какой доктор?

Внутренних болезней. Социальной гигиены и здоровья.

Ее рот вытянулся в подобие улыбки но ее глаза не улыбались. Даже без никакой иронии.

Эпидемиология сказать правду.

Все тут просто очень хотели сказать правду, всю правду.

Где?

Нью Йорк Сити.

Оо.

*****.

Что случилось с твоим горлом?

Он был злой но он не был похож на такого уж злого. Да только. Он же ведь был единственным человеком вокруг. Если только овцы на них не набросились.

Это не то что случилось. В смысле это результат повреждения моих кровеносных сосудов. У меня появляются синяки очень легко. Мои мышцы быстро устают. Фибромиалгия. Видишь ли у меня была гриппозная лихорадка. Я еле выжила. Одним из последствий длительной болезни стали постоянные воспаления из-за местных условий. Но у меня есть сопротивляемость которая как мы понимаем пришла от моего отца.

Биологическая сопротивляемость или простая злость.

И это тоже. Прости мы напугали тебя. Ты напугал нас.

И вновь она не защищала его, не было в этом нужды. Она была на его стороне как и должно было быть. Правильно?

Мы поговорили об этом. Папа не стал тебя бить как ты видишь.

Она налила себе чашку молока, наклонилась над столом. Бриз заиграл с кольцами ее кудрей толкая их к ее лицу, к ее бровям.

Из-за тебя мы опять вернулись к нашему Плану. Он решил мы должны поговорить что мы будем делать когда однажды нас захватят. Когда, не если. Или когда нас перехитрят или пересилят оружием. Когда ты появился с гранатами мы подумали вот оно это время.

Черт.

Я подумал, Может это и не было улыбкой я увидел на ее губах. В прицеле. Может такое лицо будет у тебя когда все закончено. Все все.

Одна из коров выдала длинный и глубокий рев поднимаясь интонацией к концу как часто у коров. Словно вопрос. Тополиные листья наверху порхали и шуршали.

Значит заключили договор да?

Она кивнула.

Он застрелит тебя.

Корова вновь замычала, в этот раз короткой нотой будто отвечая своему вопросу. Простая деревенская жизнь. Вопрос и ответ.

Как близко решились?

Близко. Он вытащил.45. После того как ты бросил гранату. Но затем он сказал, Давай еще один шаг сделаем. Он сказал может быть риск: он-ты-можешь застрелить меня тут же как мы покажемся. Но он сказал у него есть чутье.