Я улыбнулся гримасой. Я чувствовал как она растягивала мои поумневшие щеки. Я лег у края каньона и написал на листе вертикально большую как только смог: Я

Удовольствие сочинительства. Вспомнил как Дилан Томас иногда писал одно слово новой поэмы затем шел в паб и напивался до усрачки празднуя. Прорыв молчания.

Ну. Посмотрим что будет прежде чем я испорчу еще листы.

Замерев, скрутившись у края обрыва который прямо для меня был крутым и обрывался вертикалью, если даже не отрицательным углом, песчаника. Держа свою драгоценную пораненную голову в укрытии, я вытащил и покачал краем пледа, развернув его как флаг. Чтобы были видны охотник и взлетающий фазан и пес прямо с самого дна и чтобы мои пальцы никоим образом не высунулись за край обрыва.

Так весело не было уже много лет за исключением может рыбалки и мне кажется потому что это было похоже на рыбалку, за исключением того что там были люди на другом конце линии. Поймай и отпусти.

Только расправил плед еще один выстрел. Обдало воздухом руки, голову.

Ты знаешь как пролетают пули свистом из ковбойских и военных историй и знаешь ли что? Так и есть. Они пффффт словно кто-то открывает банку содовой. Сода Смерти. Как вакуум преследует себя со скоростью ныряющей утки. За ним почти в то же время негромкий мычащий звук, музыкальный восклицательный знак.

Окей стреляй по моему пледу если хочешь. У меня есть иголка и нитка.

Затем тишина. Так так. Вот значит как.

Часто рыбача я мог почувствовать прямо тут же дух рыбы на другом конце линии лески. Такая связь. Ты узнаёшь это прямо тут же: яростная ли, напуганная ли, опытная, молодая и глупая, обманчивая, паникуюшая, сдавшаяся, уверенная, хитрожопая. Все это быстрым натягом линии. Мне часто виделось молчание между людьми таким же.

Я взмахнул пледом и выстрел прогремел почти в то же самое мгновение и затем тишина. Тишина вопросов. Я усмехнулся. Я знал Дедуля целился из оптического прицела по пледу, изучая повтор его появления, раздумывая. Что за *****? Я знал что с такой дистанции в прицел он смог бы закончить нашу сцену. Я притащил по земле два тяжелых камня и поставил их на плед и оставил его болтаться.

Я дал им возможность подумать, может и обсудить. Затем я взял бумагу, воткнул ее на конец сломанной четырехфутовой ветки и выставил ее над краем: Я. БАНГ! Свист. Полный промах. Ха! Не целится по бумаге а по моей голове, где бы я был если бы встал чуть поближе.

Тишина. Я повесил бумагу веткой вертикально чтобы он мог прочитать. Он смог бы. Они же были так ***** близко. Если бы я захотел показаться злее я бы мог сбросить валун через край. Или плюнуть.

Я затащил назад ветку. Если я и довольно посмеивался то это было со мной впервые за последние может девять лет. Посмеивался - именно такое слово. Это слово не для Конца Времени. Я вытянул еще один лист из стопки моими зубами и написал на втором листе вертикально, ВАМ.

Почему я просто не крикнул им туда? Ну, разговор мог бы стать напряженным очень быстро. Что я обнаружил. В первый раз я встретил Мелиссу в кофейне и я был слишком застенчивый чтобы заговорить с ней и тогда я передал ей записку. Сработало. Одна неправильная интонация в голосе и всё. Неа, так лучше. Плюс ручей тек, плюс ветер, плюс ни за что на свете я не собирался высунуть мой рот за этот край.

Вытащил ВАМ на ветке повисеть. Теперь не было выстрелов. Тишина. Сукин-сын мог прочитать. Я ВАМ. Довольно экзистенциально. Блин, я же могу остановиться на время, просто дать им обмозговать. Взял пастельный мелок, написал НЕ. Затащил ветку, повесил на нее. Поболталась на ветру.

Философская импликация перехода от предпоследнего утверждения к последнему была неимоверно глубокой по смыслу. Гамлету там было нечего делать. Диалектика в развитии. Во как.

Затем я заострил мелок о камень повернул страницу боком и написал как только мог побольше чтобы все влезло: ФАЗАН.

Подержал на весу. Поставил на палку еще один камень и повернулся лежа лицом к солнцу, руки скрещены под моей бедной головушкой, и пусть тепло покроет меня и солнце обогреет мои раны.

Они никуда не денутся, да и я тоже.

Если бы это был ковбойский вестерн я бы повесил мою шляпу на ветку. У меня была кепка. Пропотевшая с потрепанными краями бейсболка на которой было написано Гольф Клуб Черри Хиллз. Мне досталась она от одного гостя и мне понравилась может потому что на ней было такое замечательное послание утешения: Конец Всего означал Конец возможно навеки вечные, возможно во всей вселенной, для Гольфа.

Я ничего не имел против гольфа.

В любом случае там в Шотландии наверняка были шотландцы которые каким-то образом выжили и теперь гоняли по всей пустоши играя в свою игру - никакой ирригации лишь туман да дождь, никаких газонокосилок лишь стада диких овец. Постукивая своими ударами в туман. Замечательная мысль.

Может Дедуля ненавидел гольф. Вряд ли он смог бы прочесть слова такой величины но если у него был десятикратный увеличивающий прицел, ну, тогда он смог бы. Я все равно оставил надпись на ветке, для смеху, вытащил за край. Ничего. Старая телега не поддалась. Он будет ждать пока он не увидит глаз, ухо. Хммм. А сейчас что? я бы мог встать, подойти к краю и крикнуть. Эй! Я пришел с миром! С дружбой! И. Если они подписались под Первым Принципом Брюса Бангли я буду мертвецом. Любопытно, впервые за долгое время я не был готов умереть. Не в эту самую минуту. У меня были другие чем просто выжить интересы. По некоторым причинам.

Окей. У меня появилась идея.

Я сходил опять к Зверушке взял еще бумаги. Навалом времени: никто из нас похоже никуда не торопился. Если они только не рванули за деревянной лестницей чего они не сделают поскольку я положу их так просто как немецких офицеров в той хемингуэевской заварушке читать про которую мне очень нравилось. Это было абсолютно замечательно. Они пытались перебежать, а мы жарили по ним с сорока ярдов. Они вбегали, и офицеры появлялись поодиночке и тоже пытались. Это было абсолютно прекрасная преграда. Если конечно мне надо было так сделать здесь.

Я сел на корточки позади камня на солнце и написал еще слова. Вывесил их на ветке одно за другим и держал их какое-то время на весу. Глубокая тишина пока рыба на другом конце думала обо всем этом.

Я-МОГУ-ВАС-РАЗБИТЬ-НА-КУСОЧ-КИ-НО-НЕ-БУДУ-МИР

Хорошо что у меня было полпачки бумаги.

Затем я достал Яйцо Смерти из кармана вытащил чеку очень тугая и выбросил гранату через край.

Я послал ее подальше по течению в где как мне виделось начало луга - подальше от коров и протухшего сукиного сына и его девушки.

От взрыва я получил огромное удовольствие. Спасибо тебе Бангли. У меня была еще бумага и пока они проверяли себя живы ли нет ран я вытащил еще на палке:

ВОТ?-ПОТОМ-КТОТО-ПОСТРА-ДАЕТ

Долгая пауза.

БУМАГА-У-МЕНЯ-НЕ-ЗАКОН-ЧИТСЯ

Пауза.

ВСТАНЬ-ТЕ

Должен признаться я наслаждался ситуацией. Впервые за столько лет моя голова была ясной. И мои мысли совсем не были похожи на те потрепанные норвежские лошадки и не с трудом соображали что они тут делали. И совсем не были похожи на потерявшихся в лесу.

Чтобы убедиться я потихоньку вытащил за край бейсболку. Ничего. Может мы начинали понимать друг друга. Я подкрался к краю и посмотрел. Они оба стояли в тростнике держа ружья в стороны. Он был высоким, стройным, не таким уж старым, может чуть за шестьдесят, в потрепанной ковбойской шляпе. Она была выше его и должен сказать привлекательная. Тонкая но с волевыми чертами лица, высокие скулы, темные брови, длинные темные волосы собранные косой. Не знаю почему но она выглядела очень сообразительной даже с трехсот футов. Я достал винтовку и посмотрел в прицел на них. Если бы из человека вылетали искры из него они точно бы посыпались: рот сжат от злости а его глаза серые блистали во все стороны яростью. У его лица были черты человека который заслужил свое место начав почти с нуля. Ее глаза были широкими и что? Фиолетового цвета? Нечто между синим и черным. Ее щеки горели алым цветом и она выглядела напуганной но еще немного другой: слегка радостно-удивленной. Почему? Ей было около тридцати пяти лет.