– Нет, спасибо.

– Боюсь, вы многое теряете, мисс Ллойд, отказываясь от устриц.

– Благодарю за заботу, мистер Смит, но я вполне удовлетворена своим блюдом.

Он заказал еще кружку эля, а ей придвинул недопитый бокал шерри. Констанс отрицательно помотала головой.

Она подумала, что он заказал слишком большую порцию устриц, а потом постаралась выбросить это из головы.

– Ничего, мистер Смит, – старалась успокоить его Констанс, когда экипаж преодолел очередной бугор на дороге, словно переехал через гигантский ствол поваленного дерева. – У меня и в ридикюле имеется отличное средство от несварения желудка.

Джозеф Смит со странно позеленевшим лицом отрицательно замотал головой.

– Я отлично себя чувствую, мисс Ллойд, – хрипло произнес он.

Необходимость передохнуть на полуслове тут же поставила под сомнение храбрость его заявления.

Он тяжело опустил голову на спинку сиденья и часто и судорожно глотал.

– Позвольте мне хотя бы развязать ваш галстук и расстегнуть ворот сорочки.

Он ничего ей не ответил, лишь поднял в воздух руку. Констанс, не совсем понимая, что означает этот жест – согласие или запрет, – решила принять его за согласие и стала развязывать узел его шелкового галстука.

Джозеф избегал ее взгляда, а она по своему опыту гувернантки уже приготовилась к тому, что все закончится рвотой.

Доводя до конца то, что начала, она внимательно следила за лицом Джозефа, по-прежнему удивительно красивым, несмотря на бледность. С галстуком она справилась быстро, так же быстро ей удалось отстегнуть накрахмаленный воротничок батистовой сорочки. Джозеф сделал еще один глубокий вдох и закрыл глаза.

– Мистер Смит, вы не должны закрывать глаза…

Ей не удалось закончить фразу, потому что Джозеф внезапно вскочил и изо всех сил застучал по крыше кареты.

– Остановись!

Кучер едва расслышал, но остановил карету. Джозеф поспешно выскочил из нее.

Карета стояла не менее десяти минут, лошади нетерпеливо били копытами по щебенке, кучер тихим голосом успокаивал их. Наконец Джозеф Смит вернулся в карету.

– Прошу прощения, – тихо произнес он.

На его лице снова появился румянец, но чувствовалось, что он не совсем пришел в себя.

– Вам лучше, мистер Смит?

Он натужно улыбнулся, и улыбка казалась какой-то растерянной, словно он ничего подобного никак не ожидал. Однако, сев на свое место, он приободрился.

– Кто вам сказал, мисс Ллойд, что мне плохо?

Констанс прикусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться.

– Я подумала, что именно по этой причине вы так стремительно покинули экипаж.

– Это не было недомоганием, мисс Ллойд, а рассчитанной акцией.

Постучав по крыше, он велел кучеру трогаться.

– Что ж, в таком случае, мистер Смит, хорошо, что это произошло не на утесах Корнуолла.

Он слабо хмыкнул.

– Вы правы.

Он несколько раз менял позу на кожаном сиденье, стараясь устроиться поудобнее. Карета была комфортабельной, но с сиденьем на две персоны.

Констанс, наблюдая его мучения и сдерживая смех, спросила:

– Мистер Смит, могу я дать вам совет?

Джозеф прекратил свои поиски удобной позы.

– Честно говоря, мисс Ллойд, это будет ваш второй совет за то короткое время, что мы знакомы. Я не принял во внимание ваш первый тогда, за ленчем в гостинице. Поверьте, мэм, я буду полным идиотом, если не отнесусь сейчас к вашему второму совету со всей серьезностью.

– Я не хочу показаться вам чрезмерно назойливой, – неуверенно сказала Констанс, глядя на его потерянный вид и несчастное лицо. – Но к черту все условности! В карете тесно, а вам нужно удобно устроиться. Почему бы вам не положить голову мне на колени?

Она ждала бурных возражений и была уже готова спорить и убеждать его в том, что ничего предосудительного в этом нет, начав с того, что на ней много юбок, и закончив простым фактом, что она не леди, а всего лишь гувернантка. Но он не стал возражать, а лишь растерянно улыбнулся.

– Благодарю вас, – наконец промолвил он и положил голову на ее колени.

Спустя несколько секунд глаза его сомкнулись, и Констанс услышала глубокое и ровное дыхание.

Как странно все получилось, думала она, чувствуя тяжесть его головы на своих коленях. Еще ни один мужчина не клал ей голову на колени. Никогда.

От Джозефа исходило тепло, и это было приятно. Впервые за свою жизнь она испытала чувство заботы о взрослом мужчине.

Пока он спал, в ее голове роились разные мысли. Констанс непроизвольно откинула с его лба растрепанные пряди и пригладила их. Странно, какими мягкими могут быть густые волосы. Спереди их не мешало бы укоротить. Еще в гостинице, когда он рассказывал ей за ленчем о своей работе, она заметила, что непослушная прядь волос все время падала ему на лоб, и он то и дело отбрасывал ее кивком головы или просто убирал рукой.

Странно, и у мужчин бывают мягкие волосы.

Вскоре глаза Констанс тоже стали слипаться, но даже сквозь дремоту ее рука продолжала гладить волосы Джозефа.

– Мистер Смит, – шепнула она ему на ухо.

Джозеф в это время видел чудесный сон. Детали его были расплывчаты и неуловимы, но ему было приятно, тепло, и он испытывал чувство защищенности. В реальной жизни он едва ли мог такое припомнить, а во сне он был переполнен этим чувством, сделавшим его сильным и цельным человеком, каким он себя никогда еще не ощущал.

Женский голос тревожил его сон, нежный и желанный.

– Мистер Смит, – повторил голос на этот раз строго и решительно. – Сэр, проснитесь.

Неохотно Джозеф наконец открыл глаза. Только тут он вспомнил, что едет в экипаже, что ему было плохо после съеденных устриц – одна мысль об этом вызывала у него дурноту – и что уснул на коленях мисс Ллойд. Он медленно поднялся, все еще плохо соображая и испытывая последствия отравления.

– Почему мы остановились? – спросил он.

Мисс Ллойд наконец помогла ему принять сидячее положение, а ответ на вопрос, почему остановилась карета, он получил тут же. Джозеф, подняв голову, увидел, что на него наставлено дуло пистолета.

Сначала он даже не шевельнулся.

– С вами ничего не случилось, мисс Ллойд? – спросил он ровным голосом и сжал, ее руку.

Человек с пистолетом шире открыл дверцу кареты, так что кожаные петли заскрипели, и произнес:

– А теперь выходите оба. Покажите ваши руки.

Джозеф медленно поднялся с сиденья и помог подняться Констанс. Лицо ее было бледным, краски ушли с него. Они встретились взглядами, когда он помог ей выйти из кареты, и Джозеф незаметно подмигнул ей. На мгновение у ее подбородка появилась ямочка – знак улыбки.

– Поторапливайтесь! Двигайтесь поживее! – Человек взмахнул пистолетом.

Сначала Джозеф подумал, что нападавших было двое. Но затем он увидел еще двоих мужчин, которые выпрягали лошадей из кареты, чтобы привязать их рядом со своими клячами.

Итак, четыре против одного, шансы явно неравные, особенно если учесть, что на его стороне оказалась бывшая гувернантка.

Кучер как-то обмяк на козлах, и Джозеф молил судьбу, чтобы тот остался хотя бы живым. Судя по виду напавших и по тому остервенению, с которым они потрошили сундук Констанс, от этих бандитов можно было ждать чего угодно.

Джозеф Смит тут же забыл о своем недомогании. Он думал только об одном: как спасти Констанс. Медленно и спокойно его рука потянулась к карману.

– Это вам не поможет, мистер.

Джозеф обратил внимание, что у того, кто размахивал пистолетом, был во рту только единственный зуб, желтый и кривой. Он ничего не ответил на замечание беззубого верзилы.

– Если вам знаком этот пистолет, мистер Смит, то знайте: его вытащили из вашего кармана, – тихо сказала Констанс.

Ее слова заставили бандита с пистолетом улыбнуться.

Джозеф в бешенстве уставился на оружие. Это действительно был его пистолет. Он прихватил его с собой на случай какой-либо непредвиденной опасности в дороге.