— Он не совсем тот, кто тебе нужен.

— Ты мне расскажешь нормально? Или мне придется из тебя всё кусками тянуть? Тут чуть-чуть ляпнул, там чуть-чуть обмолвился. С чего ты вдруг решил, что знаешь, кто мне подходит? — тон моего голоса приобрел не только оборонительные, но воинственно настроенные нотки.

— Илья говорил про тебя не совсем красивые вещи, — начал он.

— Например? — я закипала медленно, ожидая развязки. А сердце, как сумасшедшее, долбило в грудную клетку.

— Ну, рассказал про тот шрам на его руке, как ты процарапала его карандашом.

А ведь это действительно было. Этот шрам я действительно оставила таким образом.

Вадик всё продолжал. Сначала тихонько, неспеша и осторожно, прощупывая почву на рамки дозволенного. А потом разошелся не на шутку, и раз за разом, слово за словом вспоминал все те события, когда мы с Хвостатым изводили друг друга, разбавляя это не совсем приятными цитатами Ильи. И что самое интересное, ни разу не ошибся, а это может значить только одно, Илья действительно это всё рассказывал Вадику.

Вот же говноед, а! Да как так можно?

Сердце тарабанило в бешенном ритме, а я уже глотала воздух ртом, и, кажется, была похожа на рыбу, что оказалась на сухом жарком песке. Терпеть это не было сил. Мало того, что Илья предал, играя со мной в любовь, так еще и рассказал всё обо мне Вадиму, описывая меня, как самого ужасного человека в мире.

Это неприятно. Это отвратительно.

После монолога многоуважаемого Вадима… как там его по отчеству? Васильевича!.. мои мысли… я… мне… Как описать то, что чувствуешь, когда кто-то, кто безумно нравится тебе, в кого ты влюблена, вот так растаптывает тебя, буквально запинывая словами, что были произнесены за моей же спиной? Неужели я настолько отвратительным человеком была в юности, что теперь вот так легко можно посмеяться надо мной?

— Кстати, как Георгий Захарович, ведь вчера так и не удалось поговорить. Он подписал договор? — спросил Вадик после длительной паузы.

А меня словно вырвали из собственных мыслей по самоуничтожению себя. Взметнула брови вверх от удивления, а с моих губ сорвалось:

— Вадим, ты совсем дурак или реально, по неопытности, прикидываешься?

Просто охренеть — не встать! После его тирады о том, что Илья Иванович зверь в обличие овцы, или как там говорят-то, он спрашивает о том, заключил ли мой отец контракт с тем самым дядькой, что предложил ему сотрудничество. И он ещё говорит о любви неземной?!

— Вадик, — начала я уверенно и даже поставила чашку, положила покусанный эклер на тарелку, следом руки ладонями вниз на столешницу…

После этого должна следовать фраза «Беги, Вадик, беги»… Но нет, всё не так предсказуемо.

— Ещё нет, — пожала я плечами, — Но подписывают через две недели, насколько я помню.

— Надо лично Георгия Захаровича поздравить, — воодушевился парень, отпивая заказанный кофе.

Ненавижу кофе, ненавижу Вадика… Ненавижу Илью. Пора завязывать с этим играми, черт бы их всех побрал!

Пообедав в ресторане, мы направились в сторону центра, но заходить внутрь Вадик не стал, чему я лично была несказанно рада.

В голове крутились мысли и идеи о том, как же избавиться сразу от них обоих, чтобы раз и навсегда. Хватит! Я устала играть вместе с ними, правда теперь уже непонятно, кто придумал правила этой игры, потому что всё настолько запуталось и закрутилось, что понять, кто одержал победу, а кто, простите, обосрался по полной, просто невозможно.

Сейчас во мне творится что-то непонятное. Хочется закрыть лицо руками и сидеть так часа четыре. Чтобы никто не трогал и не спрашивал, как дела или что случилось. Просто посидеть, подумать и переварить всё.

Устала — это самое верное слово, что описывает всё мое состояние целиком.

Да, сам факт того, что была какая-то игра, я восприняла нормально. Не скажу, что была в неадекватном состоянии. В конце концов, последнее решение было за мной, и я могла вовсе не выбирать Илью и даже не спать с ним. У меня в этом случае было какое-то мизерное оправдание, которое и в расчет-то можно не брать. Да, наверное, многие меня не поймут, но я правда не была расстроена настолько, чтобы реветь дома, заливая своё горе текилой. Это глупо, как минимум.

Илья в этот день не появился ровно так же, как и на следующий день, и потом. Зато Вадик не давал мне прохода, и я скрывалась от него короткими перебежками через огороды в попытках оттянуть время, пока не придумаю чего-нибудь такое, что уже наконец-то даст Вадику понять, что ему следует идти только в одном направлении... Кажется, где-то в Азии есть храм, где поклоняются каменному фаллосу? Господи, я этому Вадику даже карту нарисую.

— Привет, Сабик, — поздоровалась Марго, когда в пятницу утром я влетела на работу буквально на крыльях. Причиной тому было то, что я злостно проспала.

— Привет, милая, прости, некогда, я уже опаздываю.

— Я в курсе, — хихикнула она.

Я галопом заскочила в свой зал и, не глядя на группу девчонок, что должны были сейчас прожигать меня своим укоризненным взглядом, сразу рванула в раздевалку... Твою мать, я даже голову на гамаки не повернула.

— Девочки, я быстро, честно... простите меня безголовую, — пробормотала, опустив подбородок, и прошмыгнула за дверь переодевальни.

Подтягивая шорты на ходу, почти выпала через порог:

— Всё-всё, я готовааааа..., — протянула последний звук, когда подняла глаза.

Девочки в зале отсутствовали, зато во всеоружии присутствовал Хвостатый.

— А где девочки? — слегка офигев, спросила я.

— Без понятия, — пожал он плечами, а сам сидел на полу напротив гамаков, скрестив ноги, прижимаясь спиной к зеркальной стене, — Ну если быть точнее, я сказал им, что занятия сегодня не будет, что ты заболела.

— Что ты здесь делаешь?

— Поговорить пришел, я же обещал, — улыбнулся он.

Я прошла и села в гамак прямо перед ним, и вот только сейчас заметила, как он выглядит. Бледное лицо, синяки под глазами, а пальцы, что сейчас сжались в кулаки, слегка подрагивают.

— Ага, три дня назад, — не удержалась от колкости, — Что случилось? — спросила я.

— В тот день, когда я хотел приехать, у матери действительно был сердечный приступ... Господи, я полжизни потерял со страху, — он устало потер лицо ладонями.

— Как она?

— Представляешь, именно в этот момент мы были в больнице. Сначала я снова подумал, что она притворяется, а потом чуть самого инсульт не хватил... доигралась, — покачал он головой, а потом посмотрел на меня из-под бровей.

— Как и вы с Вадиком, — кивнула я.

Было ли мне жаль его? Безусловно, но только потому, что никому не пожелаешь пережить то, что пережил он, когда у мамы случился сердечный приступ.

Но я всё еще безумно зла на него.

— Сейчас с мамой всё нормально, — проигнорировал он, вставая с пола, — А я очень хочу поцеловать тебя.

Я вскочила с гамака.

— Даже не думай, — покачала я головой.

И это была не игра. Нет, никакого флирта, никаких улыбок. Сейчас я была готова послать его туда же, куда и Вадика... в тот самый храм.

Илья тихонько наступал, шаг за шагом сокращая расстояние между нами. А я попятилась назад, показывая всем своим видом, что не собираюсь мириться, флиртовать и даже просто общаться.

— Почему ты отходишь? — он искренне недоумевал, что сейчас происходит, но продолжал приближаться.

— Илья Иванович, это не этично с вашей стороны, подкатывать свои каменные яйца к коллегам.

— Почему каменные? — удивился он.

— Похоже, что так, одного удара они всё же не испугались, — пояснила я, — Значит вы не опровергаете тот факт, что собираетесь грязно домогаться меня?

— Оу, вот самое подходящее словечко, — кивнул он, гаденько улыбаясь, — Вы совершенно правы, Сабина Георгиевна, я собираюсь вас домогаться оооочень грязно и прямо сейчас.

В один прыжок он подскочил ко мне и обнял, да так, что я не могла даже пошевелиться, так и болталась в его руках, крепко прижатая к этим самым грудным мышцам... Ой, как-то мне жарковато стало.