— Скорее всего, они не знают, что мы вернули способности Фаеру, да и про тебя непонятно что будут думать, — сказал я.

— Так и то, что мы разъединились и избавились от ошейников, они могут не знать, — сказала Маша.

— В общем, они могут нас считать слабее, чем мы есть на самом деле, — сказал я, — но всё это наши домыслы.

— Однако привал мы всё равно сделаем, потому что нам нужно спокойно поговорить, — сказала Амина, — и не волнуйтесь, я больше не буду никого трогать за ваши нежные и чувствительные места… по крайней мере, в этой комнате! — и она рассмеялась, но тут же взяла себя в руки.

— О чём ты хочешь поговорить? — спросил я.

— Я вижу, что иногда между нами начинает проскакивать непонимание, — сказала Амина, — поэтому считаю своим долгом кое-что вам объяснить и нормально познакомиться. Это важно, потому что может повлиять на наши будущие действия и… как бы это сказать… взаимоотношения с Воландом.

— Поясни-ка? — спросил я.

Разговор намечался интересный, я бы сам его инициировал рано или поздно, когда посчитал бы момент подходящим. Но если Амина решила поговорить сейчас, что ж, тем лучше, не буду ей мешать.

— Ну, во-первых, давайте я нормально представлюсь. Меня, в самом деле, зовут Амина, но друзья всегда называли меня «Кислота»…

— Ха! Не удивительно! — не удержалась и сказала Маша.

— А сокращённо «Киса». И да, удивляться тут нечему, — радостно согласилась Амина, — общение со мной не всем нравится, и не все его выдерживают долго. Каюсь, такая уж я! В общем, полное моё имя среди друзей было Амина-кислота. Вот такой каламбурчик получился. Звать меня можно любым из этих вариантов: и Аминой, и Кислотой, и Кисой, и Аминокислотой! Но последнее получается очень длинно, и этим почти никогда не пользовались. Почему я об этом говорю?

— Да, почему? — сказала Маша, с лёгким вызовом.

— Чтобы вы меня лучше узнали и поняли, что это не с вами я так общаюсь, а со всеми. Но это мелочи, — сказала Амина.

— А что же тогда крупное? — спросил я.

— Погоди! — сказала Амина, — есть ещё, во-вторых, — и она замолчала.

— Та-а-ак! — сказал я, подталкивая её продолжить, но ей, видимо, было нужно собраться с мыслями.

— Начну с Фаера, — и она подошла к нему, — без балды! Говорю максимально серьёзно. Старый, спасибо тебе большое! Ты сам оказался в тяжёлой ситуации, но обо мне продолжал заботиться честно и деликатно. Я всё видела и всё помню. Ты никогда не позволял себе лишнего, и никогда не отлынивал от своих обязанностей, хотя тебя никто и не проверял.

— Ну я, это… — смутился дед и не нашёлся что сказать.

— Не нужно ничего говорить. Ты просто хороший человек, и ты это доказал своими поступками. За мной долг, — сказала Амина, — но сразу учти, ничего на камушках или в каком-либо другом месте у нас с тобой не будет.

— Да это понятно, — сказал растроганный дед, — я же тоже шучу. Не только у тебя чувство юмора имеется.

— Теперь вы, ребята! — обратилась она к нам с Машей, — вы меня попытались освободить, когда ещё толком ничего не знали о происходящем. Это было проявление ваших характеров, ваших жизненных ценностей. Вы сразу попытались помочь попавшему в беду, будучи сами в бегах.

— Результат окупился, — улыбнулся я.

— Да, так что и перед вами я тоже в долгу, — сказала Амина.

— Хорошо, — усмехнулся я, — хоть кто-то мне будет должен. А то я сам обычно передо всеми в долгу!

— Ну а теперь переходим к главному, или как ты это назвал, к «крупному». Крупное, это мой дар, про который я вам обязана рассказать, — сказала Амина.

— Так, так, так! А вот это интересно! — сказал я.

— Очень! — сказала Амина, — к тому же, вы все замешаны в этой истории. А мой дар прямо влияет на происходящее.

— Так кто же ты, девица? — просил я, с интересом на неё глядя.

— Я воскреситель, — как бы даже немного извиняясь, развела руки в стороны Амина.

— Поясни! — поднял я брови.

— У меня дар воскрешать людей, — сказала Амина.

— А это возможно? — удивилась Маша, — то есть, если я умру, то ты можешь меня оживить?

— Тебя в первую очередь, ведь мы же подруги! — улыбнулась ей Амина.

— Что? — опешила Маша.

— Не подруги? Ну, тогда во вторую очередь… блин, — Амина раздражённо махнула рукой, — ну вот именно об этом я и говорила. Не могу удержаться! Хотела же серьёзный разговор устроить.

— Мы уже понемногу начинаем привыкать, — сказал я, и это было, в самом деле, так. Если сначала мы не понимали, где Амина шутит, а где говорит серьёзно, то постепенно это становилось всё более и более очевидным… хотя всё равно мы периодически попадались. Но если пообщаться какое-то время, то этот юмор можно будет воспринимать как белый шум, и не обращать на него внимания.

— Ну и отлично! — обрадовалась Амина, — в общем, с воскрешениями не всё так просто, и я не могу это делать направо и налево… но ко мне мой дар применяется автоматически, именно поэтому я и не умерла распятой на стене. И Воланд знал, что я не умру. Я ему очень нужна. Просто жизненно необходима.

— Зачем? — спросил я.

— Наши жизни связаны, — сказала Амина, — и его напрямую зависит от моей.

— Так зачем же он с тобой так поступил? — удивилась Маша, — если ты так важна для него.

— О-о-о-о! — махнула рукой Амина, — причин для этого целая куча. И надо сказать, я его где-то даже понимаю, почему именно, он так всё устроил. Понимаю, но простить всё равно никогда не смогу.

— Может, хватит ходить вокруг да около? — сказал я, — переходи уже к сути. В чём тут всё дело?

— Ладно, — кивнула Амина, — знаете, как с французского переводится слово «Морт»? — и, не дожидаясь от нас ответа, она сама продолжила, — это значит «смерть» или «мёртвый». Воланд давно мёртв, и может жить только благодаря мне!

После её слов повисла пауза, которую через некоторое время нарушил я:

— Погоди! Что значит мёртв? Я во многое могу поверить, и многое могу понять. В современном мире возможно практически всё. Но человек либо жив, либо мёртв. А как он может быть мёртв, но в то же время жить?

— Не знаю, — пожала плечами Амина, — я, может быть, неверно выразилась, а может, вы меня неверно поняли. Но вопросы жизни и смерти очень сложны. Мне бы изучать свой дар и постигать его возможности, но как я этим могла заниматься, вися на стене? Короче, Воланд умирал, у него какое-то редкое врождённое заболевание, и оно как раз после прихода магии начало сильно прогрессировать. Поняв, что мир меняется и приносит новые возможности, он стал судорожно искать средства побороть свою болезнь. Кстати, я думаю, что если бы не болезнь и не его острое желание жить дальше, то он ничего бы не добился. У него просто была очень сильная мотивация. Возможно, это тогда меня в нём и подкупило… кто ж знал, что он окажется таким подонком! Кстати, знаете, как у него настоящее имя?

— Нет, откуда? — ответил я.

— Валерка Морозов, — усмехнулась Амина, — но да, у него всегда была страсть к показухе. Понты, это святое!

— Тут я согласен, — улыбнулся я, — иногда понты очень хорошо работают, когда приходится бодаться с тем, кто заведомо сильнее тебя.

— Возможно, — сказала Амина, — в общем, имея уникальные возможности копировать дары, что задумал Воланд?

— Скопировал твой дар, чтобы стать бессмертным? — предположила Маша, — но зачем же тогда ему ты понадобилась.

— Мой дар оказался слишком уникальным, — на этих словах Маша хмыкнула, но Амина это проигнорировала, — и невозможным для копирования. Воланд не смог получить его от меня в полной мере. Но он смог привязать мой дар к себе. И получается, что я его всё время поддерживаю своим даром.

— Так зачем было тебя вешать на стену? — всё никак не могла понять Маша.

— Контроль! — пожала плечами Амина, — меня практически невозможно контролировать. Мне могло стать скучно, и я могла уйти. Совсем! Навсегда! Как, например, могу сделать это и сейчас. Имейте это в виду, я не люблю терпеть. Если мне где-то или с кем-то не нравится, я просто ухожу.