— Ты видишь шалаш для охоты на уток?
— Да.
— Где он?
— Впереди.
— Иди к нему. — Едкий привкус солёной воды наполняет гостиную. Она щиплет мои ноздри, будто до нас только что донесло запах Чесапика. В моих лёгких — солёная вода. — Ты можешь до него добраться?
— Да.
Я чувствую чьё— то присутствие. Кто— то ещё в комнате с нами. Я чувствую их за своим плечом, приближающихся. Мы не одни. Генри, я и кто— то ещё. Кто— то новый.
— Там кто— то есть? В шалаше? Кто? Кого ты видишь?
— Я... — Он снова пытается, но проглатывает слова, прежде чем продолжить. — Я вижу...
Вода.
Холод её поднимается к моим лодыжкам. Она брызгает на мои голени так внезапно, что я не могу сдержать вздох. Она просто не останавливается. Чёрная масса реки затопляет комнату. Теперь она у моих колен. Живота. Прилив поднимается так быстро, что мы не можем убежать.
Вода плещется мне на грудь. Я вот— вот крикну Генри, но поверхность реки поднимается выше моего рта, душит меня, пока я сижу за карточным столом. У меня есть только время запрокинуть голову и глотнуть воздуха, пока река накрывает наши головы, поглощая нас.
Теперь мы под водой. Вся комната затоплена мутной, солоноватой водой. Я всё ещё задерживаю дыхание, всё ещё держу руку Генри через стол, пока...
Наши тела переплетаются...
деревянные доски прогибаются под нашим весом...
гнутся в темноте...
но мы не упадём, не можем упасть...
мы парим над водой...
река плещется у столбов...
нельзя разобрать, что вокруг нас...
потерянные во тьме...
ночь и река сливаются в одну чёрную пропасть...
мы потеряны в самом её центре...
все звёзды на небе отражаются в воде...
нельзя понять, где верх, а где низ...
есть только ты и...
Кто— то вытаскивает меня из реки. Я глотнула воздух в тот же миг, когда почувствовала, как пальцы впиваются в мою кожу. Прилив отступает в мгновение ока. Комната снова обретает чёткость, будто ничего не произошло.
Мы в гостиной. Деревья вдоль берега быстро превращаются обратно в поддельные деревянные стены, не более чем хлипкие панели по бокам.
Нет реки. Нет звёзд, нет ночи. Только Генри, я и...
— ...Мама?
Кендра выглядит так же ошеломлённой, как и я. Она знает, что нельзя заходить в гостиную, когда неоновая вывеска выключена. Это наш знак, что я с клиентом.
Но вывеска горит. Розовый и фиолетовый свет стекает по стенам.
Я же выключила её, разве нет?
— Я не знала, что ты... — Слова застревают у неё во рту, как только она видит, что Генри всё ещё держит мою руку. Мы не отпускаем друг друга. Единственное, что привязывает нас к этой комнате — к этому миру — это наши руки. Если бы я не держала его, я бы утонула.
— Что ты здесь делаешь? — Я не хотела, чтобы это прозвучало так резко, но я ещё не обрела равновесие. Влажность в комнате только усилилась, слишком густая.
— Сегодня воскресенье, — говорит Кендра, обиженно. — Девчачий вечер .
Чёрт. Как я упустила время? Как долго мы были в той реке? Моя рубашка так мокра, что прилипла к коже. Это не река. Я просто вспотела. Я не могу перестать дрожать. Моё тело будто замерзает. Половина моего сознания всё ещё чувствует, будто лежит на...
шалаше для охоты на уток
...поэтому я закрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться. Что только что произошло? Казалось, будто меня перенесли в другое место. Другое время. Это была уже не я.
Я видела всё глазами кого— то другого. Это были не мои глаза.
Кем я была? Это было не моё тело. Не я. Чьи это были глаза?
Грейс. На мгновение, на долю секунды, я была...
— Мама? — Кендра не может отвести взгляд от Генри, смущённая своим вторжением. Кто этот парень? Я не узнаю её наряд. Он новый. Выглядит дорогим.
Генри встаёт, лицо раскраснелось.
— Мне пора.
— Подожди. — Я встаю, подбирая слова.
— Я и так занял слишком много твоего времени.
Мне нужно спросить, нужно знать, видел ли он то же, что и я, чувствовал ли то же самое. Разделил ли это. Но я не знаю, что сказать. Как выразить то, что почувствовала — прогиб деревянных досок под нашими спинами, слушая плеск реки под нашими телами, пока мы лежали в темноте, восхищаясь звёздами над головой. Вместе. Это же произошло на самом деле, да? Это было реально?
Генри смотрит на меня, и в этот момент его глаза говорят больше, чем когда— либо смогут слова.
Он тоже это видел. Почувствовал. Что бы это ни было.
— Спасибо. — Он кивает Кендре, прежде чем выйти, едва встречая её взгляд.
Я не хочу, чтобы он уходил. Хочу, чтобы он остался, чтобы я могла спросить...
Что произошло?
Что это было?
Что это?
Кендра поворачивается ко мне. Я получаю взгляд №42. Мне придётся объясняться. Она не скажет ни слова, пока я не сделаю этого.
— Не сердись, — говорю я. — Время просто ускользнуло от меня, прости...
— Ага... — Она не собирается меня отпускать. Но затем расплывается в улыбке. — Если бы все мои клиенты выглядели так, я бы, наверное, тоже слиняла.
— Он не клиент.
— О? — Кендре нравится звук этого. — А кто тогда?
— Старый друг. — Я слышу, как двигатель грузовика Генри напрягается, заводится на парковке, поэтому подхожу к окну. Зажигание с трудом срабатывает один раз, затем второй. Третий — и всё получилось. И вот Генри Маккейб снова исчезает, вливаясь в поток машин.
— Ты уверена, что это всё, чем он был? — Кендра спрашивает у моего плеча, глядя в окно вместе со мной.
Я бью её по плечу. — Выбрось эти грязные мысли из головы, юная леди.
— Ладно, ладно... Хорошо. Так какой же он тогда старый друг?
— Он скорее... как участник. — Я выключаю вывеску. Больше никакого неона. Больше никаких рук.
— Ты имеешь в виду клиент?
— Господи, Кендра, он не клиент. Он пришёл ко мне за помощью, и я её предлагаю.
— Так... что же это? Друг или участник?
— Разве он не может быть и тем, и другим?
СЕМЬ
Мы добрались до устья Пьянкатанка. В Роунс— Пойнт есть спуск для лодок, где солёная вода смешивается с пресной. Чесапик настолько близко, что видно, где река впадает в залив. У большинства местных есть лодка — не как признак роскоши, заметьте, а необходимость, просто чтобы передвигаться. Уже достаточно поздно, чтобы воднолыжники и обычные рыбаки свернулись и ушли. Теперь кажется, что река принадлежит только нам.
— Ну как? — спрашиваю я.
— Красиво.
Я собрала скромный пикник на причале — просто крекеры и чеддер. Донни всегда предлагает оплатить наш ужин, но я не хочу слышать об этом. Я не хочу быть в долгу перед ним больше, чем это необходимо. Кроме того... это же Девичник, чёрт возьми, наш вечер. Никто не отнимет его.
— Раньше я часто приходила сюда в твоём возрасте, — говорю я. — Тогда не было особо чем заняться — просто сидели и пили. Да и сейчас особо нечего делать...
— В моём возрасте, — говорит Кендра.
— Тихо... — Я улыбаюсь. — Идеальное место для свидания, правда? Есть кто— то, кого ты хотела бы сюда привести?
— Да, конечно.
— Никого? Серьёзно? Рыбы в море полно. — Я жестом указываю на воду, проводя рукой по виду на реку. — Нужно просто нырнуть...
— Сейчас это не в приоритете.
— Слушай тебя. Расскажи мне об этих приоритетах.
— В основном школа. Футбол. — В детстве я не могла позволить себе записать её в секцию. Она заслуживает этого. Я знаю.
— Что ж, хорошо. Мальчишки здесь всё равно пустая трата времени...
Генри привёл меня сюда. Я совсем забыла об этом. Воспоминание внезапно всплывает: мы с ним сидим на этом самом причале, где сейчас я и Кендра, свесив ноги над водой, глядя на тот же вид. Здесь мы впервые поцеловались. Мы встречались уже около месяца, и я уже собиралась сдаться, думая, что у Генри никогда не хватит смелости поцеловать меня. Иногда всё, что нужно, — это правильный вид. Он медленно наклонился, прижав губы к моим. Клянусь, я чувствовала, как они дрожат. Всё его тело тряслось, он так нервничал.
