— Здесь так много всего, — говорю я. — Посмотри сюда…

Лиззи наклоняется и изучает свою ладонь, пытаясь разглядеть в коже глубокий смысл. Она не отсюда — но, опять же, никто здесь не местный. Уже нет.

Она никогда не знала настоящего горя. Уверена, её уже ранили, но она пришла не затем, чтобы унять боль в груди. Её глаза слишком широкие для такой боли.

Она импульсивный покупатель. Зашла случайно. Увидела неоновую ладонь в витрине, проезжая мимо, и, не раздумывая, свернула с 301— й. Так я получаю большинство клиентов. Неоновая ладонь висит в моём окне, как маяк, розовые и фиолетовые полосы флуоресценции заманивают водителей, как биолюминесцентная эска у рыбы— удильщика. Если трафика много, машины замедляются. Люди замечают неоновую вывеску, эту светящуюся руку у дороги, и в этот момент в груди возникает импульс — желание свернуть. Попытать счастья в будущем.

Так я их ловлю.

— Я чувствую тревогу. Она тебя тяготит, дорогая.

— Как ты это поняла?

— Линии никогда не лгут.

Но это не в её ладони. Всё прямо на её лице. В этих глазах, широких, как блюдца, которые становятся ещё шире, чем глубже я вглядываюсь в её руки. Я замечаю все её признаки — множество жестов и непроизвольных микровыражений, эмоции, которые легко читаются на её лице. Все истории, которые она рассказывает о себе, даже не осознавая этого.

— Видишь вот это? — провожу указательным пальцем по узкой бороздке на её ладони, которая ответвляется от основной линии любви. — Видишь, как она раздваивается? Что— то в твоей жизни вызывает беспокойство. Нам нужно на этом сосредоточиться. Исцелить это.

Глаза Лиззи скользят из стороны в сторону. Вижу, как она перебирает свою историю, пытаясь найти связь.

— Мама говорит, что мне нужно расстаться с парнем. Она его ненавидит. Они вообще не ладят. Это может быть оно? Ты это видишь?

— Этот парень. Он новый, да?

— Ну… типа того?

«Типа того» значит «совсем не типа того». Но здесь есть больное место, это точно. Мне просто нужно добраться до источника этой проблемы, попытаться извлечь её, как гнилой зуб.

— Ты с мамой близка? — спрашиваю я. — Всё ещё живёшь с ней?

— Да…

— Я чувствую напряжение между вами… — закрываю глаза, будто улавливаю плохую атмосферу, надвигающуюся на нас. Гадалки — как синоптики. Мы предсказываем будущее. Некоторые предсказания сбываются. Большинство — нет. А если мы ошибаемся? Люди забывают. Мир переходит к завтрашнему прогнозу. — Этот разрыв уже давно, да?

Лиззи слегка оттягивает руку. Вижу, что она хочет её забрать, мы играем в подсознательный перетягивание каната. Рукав моей блузки сползает, обнажая татуировку на запястье — солнце, луну и звезду, — теперь просто бледно— голубые линии, выцветающие на предплечье. Линии были ярче, когда Кендра была маленькой. Она всегда водила мизинцем по созвездиям на моей коже.

Я тоже хочу луну, мама…

Терпение, дорогая, — отвечала я. — Ты ещё слишком мала для татуировки…

Звезда почти исчезла, чернила теряют чёткость. Солнце будто тонет в моей коже. Моя плоть теперь — река, и её размытое отражение колышется на поверхности запястья.

— Напряжение началось из— за него? — спрашиваю я, наугад. — Из— за этого парня?

— Да. — Она вытирает угол глаза тыльной стороной свободной руки. Вот оно, начинается… — Джейми — мой парень — он занял у неё денег и…

Мне определённо не нравится, как это звучит.

— Занял?

Лиззи отвечает слишком быстро для моего вкуса.

— Он говорит, что вернёт…

— Давай сосредоточимся на твоей семье, — говорю я. — Думай только о маме. Отдай ей свою энергию. Мы хотим исцелить эту связь между вами, поняла? Это самое важное.

Лиззи едва кивает. Она хочет этого. Нуждается в этом.

— Я дам тебе кристаллы, которые помогут очиститься от этой вины, что ты носишь.

— Кристаллы…? — Лиззи вдруг чувствует попытку продажи. Мне нужно успокоить её кошелёк.

— Аметист работает лучше всего, — предлагаю я. — Он впитывает негатив, который тебе нужно выпустить. Я дам тебе камень бесплатно, но ты должна пообещать вернуться через месяц, чтобы мы посмотрели, как всё сложилось… Всё, что нужно — держать кристалл при себе. В кармане или в сумке. Главное, чтобы он был рядом, и ты могла соединиться с его энергией.

— Это… правда поможет?

Лиззи нужно отпустить сомнения. Она должна поверить, что изгоняет неуверенность из своего тела. Если пара кристаллов даст ей заряд уверенности, пусть будет так. Кроме того, мне нужно больше постоянных клиентов, если я хочу пережить этот трудный период.

— Я уже вижу, как твоя аура меняет оттенки, — говорю я. — Ты вошла сюда, похожая на ушибленный фиолетовый… но теперь я вижу полосы синего и розового. Здоровые цвета. Яркие цвета.

— Правда? — её голос дрожит.

Глядя на Лиззи, не могу не думать о себе в её годы.

— Пообещай мне одну вещь, дорогая? Парни вроде Джейми… они просто клещи. Они впиваются и берут, что хотят. Как только насытятся, вылезают и цепляются за следующую женщину.

И оставляют тебе болезнь Лайма.

— Ты заслуживаешь лучше, слышишь? Ты лучше этого. Скажи это.

— Я лучше, — бормочет она.

— Громче.

— Я лучше.

— Ещё раз.

— Я лучше!

Я даю ей душевный покой за двадцать баксов. Лиззи выйдет отсюда с высоко поднятой головой, готовая войти в своё новое будущее чуть более лёгкой, чем когда зашла.

Деревенская терапия, вот и всё. Люди в этих краях скорее пойдут к гадалке, чем к психиатру. Мы не говорим о своих проблемах. Мы держим их в себе, пока они не сломают нас. Мы скорее утонем в своих комплексах, чем поделимся ими.

То, что я предлагаю, — то же самое, что лежать на кушетке, только намного дешевле. Личные вопросы, которые мы обсуждаем в моём салоне, остаются в салоне. Твой секрет в безопасности со мной. Конфиденциальность клиента и ясновидящей. Пока я держу свои предсказания в рамках возможного, избегая конкретных деталей, все получают то, что им нужно, и никто не страдает.

Есть способы и похуже зарабатывать на жизнь, понимаешь? Господи, знаю, я прошла через свою долю дерьмовых работ, где бы ни оказывалась: официанткой в «3rd Street Diner», запихивая себя в узкую юбку ради чаевых. Ресепшенистом в салоне, вдыхая лак для ногтей, пока не готова была упасть в обморок. Тупиковые работы. Бесперспективные работы. А теперь взгляни на меня. Поднимаюсь вверх… Да.

— Что не так? — Лиззи возвращает меня в салон. На секунду мне кажется, что она спрашивает обо мне — о моей жизни — но она наклоняется, беспокоясь, что я увидела изъян в её судьбе.

Я слишком рассеяна. Пора закругляться. Сегодня воскресенье. Девичник. Я встречусь с Кендрой, и мы устроим себе вечеринку. Не видела её с прошлых выходных — и умираю от желания увидеть свою девочку.

— Не переживай. Ты проживёшь долгую, счастливую жизнь. — Улыбаюсь Лиззи. Ты встретишь мужчину своей мечты… Удача скоро улыбнётся тебе…  Пустые пророчества, но все мы их давали. Буду счастливой гадалкой, если эти слова больше не слетят с моих губ.

— С тебя двадцать долларов, дорогая…

Провожаю Лиззи до её «Камри».

— Обещай, что вернёшься через месяц, хорошо?

— Хорошо.

— И не забывай про аметист, слышишь? Кристаллы меняют правила игры, поверь мне.

— Да, мэм.

Проблемы Лиззи не решены. Далеко не так. Но зёрнышко веры уже начинает прорастать. Всё, что ей нужно, — немного уверенности. Мир не дал ей её, так что я дала.

Если бы кто— то предложил мне столько же, когда мне было семнадцать, кто знает, где бы я была сейчас. Наверное, не здесь. Не одна. Никто не открыл мне дверь, когда мне нужна была помощь.

Так что я оставляю свою дверь открытой почти для всех.

Лиззи уходит, вот так. Поймал — отпустил. Ловлю себя на том, что какое— то время наблюдаю за проезжающими машинами, заворожённая их потоком. Шоссе 5 и 301 сливаются чуть дальше, направляя шесть полос между Чесапиком и границей Вирджинии— Мэриленда. Трафик разделён узкой полосой высохшей травы. Единственный газон, который у меня есть. Разрушенный асфальт шоссе напоминает мне те фейерверки — змею фараона. Как только их поджигаешь, из пламени выкручивается угольная колонна, обвивая мой дом. Я окружена чёрными змеями со всех сторон.