Возникли и другие проблемы. В забитом беженцами Лондоне не так-то просто было и разместить эмигрантов. Делегатский комитет законтрактовал самые дешевые гостиницы в различных районах столицы.
Сутолока в двух комнатах делегатского комитета была необычайной. Каждое утро пароходами и поездами прибывали русские. В те дни из Парижа приехали В. А. Антонов-Овсеенко, В. К. Таратута и другие известные революционеры, долгие годы находившиеся в эмиграции. Радости не было конца. Друзья, потерявшие друг друга, встретились после долгих лет разлуки, у многих на глазах были слезы счастья. Анжель держала в руках списки и выкрикивала фамилии отъезжающих. Чичерин и Литвинов тут же, примостившись у столика, выдавали суточные, гостиничные и проездные деньги. Выданную сумму на главу семьи и домочадцев вносили в паспорт, который подписывал Чичерин.
Путь на родину был сложный. Связь с Россией поддерживалась только морем. Эмигрантов отправляли поездом до шотландского города Абердина на побережье Северного моря. Из Лондона до Абердина ежедневно отправлялись группы по 30–40 человек. Чичерин провожал отъезжающих на вокзале. К поезду приходил в своем стареньком пальто с бархатным воротником и неизменным чемоданчиком в руке.
Из Абердина почти регулярно до норвежского порта Берген шел единственный пароход «Валчер» («Степной орел»). Еще продолжалась война, и «Валчер» конвоировали два миноносца, оберегая его от немецких подводных лодок.
Первый пароход с эмигрантами напоролся на немецкую мину и затонул, все пассажиры погибли. К счастью, последующие рейсы до Норвегии прошли благополучно. Из Норвегии в Россию эмигранты отправлялись русским или норвежским пароходом. Большинство эмигрантов провели на чужбине десятилетия, бежав из казематов Акатуя, Нерчинска, из безвестных каторжных тюрем. На родину они возвращались седые, все изведавшие. Вместе с ними ехало юное потомство революционной эмиграции, никогда не видавшее России.
Вскоре стало известно, что Владимир Ильич и с ним группа большевиков выехали в Петроград. Сильно поредела и лондонская колония. Литвинов рвался в Россию. Он давно сказал жене, что, если его позовут барабаны революции, он немедленно все бросит и помчится туда. Но обстоятельства складываются против него. Сыну несколько недель, в Лондоне свирепствует эпидемия гриппа, и Литвинов вынужден ждать. Он не находит себе места в Лондоне. Он всей душой в России. И в те безмерно тяжкие для него недели безвестности и неразберихи, когда из России докатываются такие неясные сообщения, в Лондон приходит весть о приезде Ленина в Петроград и его выступлении у Финляндского вокзала.
Апрельские тезисы Ленина дали предельно ясную ориентировку: буржуазно-демократическая революция должна перерасти в пролетарскую, социалистическую. Один из главных лозунгов – война войне.
Для Литвинова Апрельские тезисы были не просто политической программой, а практическим указанием к действию. И он начинает готовить первую работу о характере русской революции. Литвинов еще не знает, как назовет ее, но в ней будет дан анализ революции 1905 года, Февральской революции, а дальнейшее содержание книги подскажут события. История сама допишет ее. И эту книгу он издаст в Лондоне.
В сутолоке тех дней, когда, казалось, не оставалось ни одной свободной минуты, Литвинов разрабатывает план своей работы. Человек практичный и точный, Литвинов ведет переговоры с будущими издателями, с лейбористами. Да, они согласны будут издать его книгу, но в зависимости от ее содержания. Он договаривается с лейбористом Ферчальдом, и тот дает согласие написать предисловие. Но как плохо и в каком искаженном виде доходят сведения о положении в Петрограде. Лондонская группа большевиков, в сущности, совершенно лишена правдивой информации о том, что происходит на родине.
В это время Литвинову становится известно, что в Ливерпуль для ремонта прибыл крейсер «Варяг». Да, тот самый легендарный «Варяг»…
Крейсер, потопленный русскими матросами в 1904 году, был поднят японцами в 1905 году и через четыре года зачислен в японский флот под названием «Сойя». В разгар мировой войны царское правительство купило у Японии «Варяг» и еще два военных корабля – «Чесну» и «Пересвет». Южными путями они совершили переход из Владивостока в Мурманск, но «Пересвет» не дошел туда – подорвался на немецкой мине недалеко от Порт-Саида. «Варяг» и «Чесма» в ноябре 1916 года пришли в Мурманск, где «Чесма» и вступила в строй.
Узнав о прибытии «Варяга», Литвинов помчался в Ливерпуль. Как он пробрался на военный корабль – никто об этом не знает. Но сутки он провел на «Варяге», беседовал с офицерами и матросами и выступил перед командой с речью.
Старший офицер хмуро сообщил команде, что перед ними выступает представитель русской колонии в Лондоне Максим Литвинов. Матросы собрались на палубе. Впервые они слушали большевика, который сказал им, что над Россией занимается заря новой жизни. Революция только началась. Впереди новые бои.
В конце августа был арестован Чичерин и заключен в тюрьму Брикстон. Ничто не предвещало такого оборота событий, если не считать разговора, который незадолго до этого Чичерин имел с Набоковым. Георгий Васильевич вынужден был являться в бывшее царское посольство, где решал с Набоковым разные вопросы, связанные с отправкой эмигрантов на родину. Во время одной такой встречи разговор перешел на политические темы, и Чичерин весьма резко высказался о председателе Временного правительства Керенском. Особенно Чичерина возмущала политика Керенского, продолжавшего гнать на бойню русских солдат. «Керенский ни в какой степени не лучше Николая», – сказал Чичерин.
Взбешенный Набоков донес об этом разговоре английским властям, а те, воспользовавшись удобным для них случаем, присовокупили другие вздорные обвинения.
События разворачивались следующим образом. Днем Георгий Васильевич, как обычно, находился в своей комнате на Шарлот-стрит в помещении делегатского комитета. Анжель составляла очередную ведомость на отправку эмигрантов. В это время через комнатку Анжели быстро прошел человек. Не поздоровавшись, он юркнул в комнату Чичерина. По виду это был англичанин, причем совершенно незнакомый, ибо всех посетителей, в том числе и англичан, Анжель знала в лицо.
Когда нежданный посетитель ушел, появился взволнованный Чичерин. Он долго ходил по комнате, нервно размахивал руками, как бы рассуждая сам с собой. Потом спросил у Анжели:
– Вы знаете, кто это был?
– Нет, – ответила Анжель.
– Агент секретной службы. Понимаете, я арестован.
Событие это произошло в пятницу. Секретная служба, прекрасно понимая, что Чичерин никуда не денется, поступила вполне «по-джентльменски». Чичерину не хотели «портить» уик-энд, дали ему три дня для завершения дел и в понедельник приказали явиться в тюрьму. Все эти подробности Чичерин взволнованно сообщил членам делегатского комитета, которых он вызвал.
Друзьям Чичерина удалось добиться отсрочки еще на две недели. Однако, несмотря на протесты, 25 августа Чичерин был препровожден в тюрьму.
Чичерину разрешили раз в месяц отправлять из тюрьмы письма. Он это делал на клочке бумаги в десять тетрадных строк. Своим бисерным аккуратным почерком Георгий Васильевич записывал на этой «площади» массу конкретных распоряжений и поручений, задавал множество вопросов, на которые требовал ответа, ничего не забывал. В одном из таких писем поручил Анжель перевести в Россию деньги его старой няне.
Литвинов целые дни пропадал в офисе лейбористской партии, у членов парламента, добиваясь освобождения Чичерина из тюрьмы.
В конце лета прошло успешное наступление русской армии на Юго-Западном фронте. Английское правительство продолжало добиваться окончательной победы над Германией русской кровью. Лондонские газеты всячески восхваляли «доблестных союзников», замалчивали июльские события в Петрограде, расстрел демонстрации, на все лады хвалили Керенского.
Но где Владимир Ильич? Где другие руководящие большевики? Сведения об этом в Лондон доходили самые противоречивые; путаные, искаженные сообщения об июльских событиях еще больше затрудняли поиски правды. Литвинов видел, куда идет дело. Он еще не знает знаменитого высказывания Ленина, сделанного после июльских событий: «Теперь мирное развитие революции в России уже невозможно, и вопрос историей поставлен так: либо полная победа контрреволюции, либо новая революция». Но Литвинов прекрасно разбирается в ситуации и записывает в своих тезисах для книги: «Керенский готовит нового Бонапарта – генерала Корнилова». Он внимательно следит за предательской линией меньшевиков, особенно за Церетели, Чхеидзе, этих он знает особенно хорошо. Литвинов даст достойную оценку соглашателям, продающим власть в России новым кавеньякам. Он так и напишет в своей книге об этих лидерах российского меньшевизма.
