Литмир - Электронная Библиотека
A
A

План размена купюр разработал Литвинов. Наибольшая сумма – 30 тысяч – должна была быть разменена в Париже, и эту операцию намеревался провести сам Литвинов вместе с Фанни Ямпольской, немало поработавшей для партии. 25 тысяч Литвинов наметил разменять в Лондоне. С этой целью он хотел выехать вместе с Ямпольской в английскую столицу. 45 тысяч Литвинов предполагал разменять в других городах Европы, в частности в Швейцарии. Для передачи купюр Литвинов выезжал в Цюрих.

Вся операция по размену должна была быть произведена в один день – 8 января 1908 года. Деньги хранились в Париже на квартире Варвары Дмитриевны Писаревой, в прошлом деятельницы Московского комитета РСДРП.

Казалось бы, ничто не предвещало провала, все шло по плану, разработанному Литвиновым. Гартинг неистовствовал. Он и его многочисленные агенты никак не могли уследить за Папашей. 5 января Гартинг доносил в Петербург: «Несмотря на самые тщательные меры со стороны агентуры, представлялось крайне затруднительным уследить за Валлахом, отличающимся крайней конспиративностью, к тому же самые близкие к нему люди не были точно осведомлены о его планах, так как он их ежедневно менял и никого в детали не посвящал, к тому же место хранения этих денег, несмотря на близость к Валлаху, не представлялось возможным установить».

Откуда же Гартингу стало известно о готовящейся Литвиновым операции?

Из того же источника, откуда он почерпнул сведения о Камо. Провокатор выдал Камо. Он же выдал и Литвинова. Этим провокатором был Я. А. Житомирский.

Царская охранка немало потрудилась, чтобы заслать в социал-демократические организации подлейших предателей. Среди них выделялись такие провокаторы, как Малиновский и Азеф. Житомирский вполне был им под стать. В начале нынешнего века он приехал из России в Берлин, где поступил на медицинский факультет Берлинского университета. В германской столице он, казалось, вступил на путь революции: принял участие в создании Берлинской группы РСДРП, но вскоре был куплен прусской полицией, стал осведомителем, а потом покатился и дальше по дорожке предательства – его передали царской охранке. Житомирский входил в состав руководства Берлинской группы РСДРП, выполнял важные поручения партии, знал языки, участвовал в некоторых съездах партии. И предавал. Он сообщил охранке об акции Литвинова по водворению оружия. И лишь поразительная способность Папаши вести все дела конспиративно спасла это дело от провала.

После ареста Камо провокатор делал все от него зависящее, чтобы предотвратить акцию по размену пятисотенных купюр и передать Литвинова охранке. Когда Житомирский доложил Гартингу детали готовящейся акции, этот опытнейший полицейский деятель понял, что акцию Литвинова очень трудно предотвратить, ибо размен предполагалось провести фронтально. Гартинг через Житомирского узнал и ряд других важных фактов и деталей: в Париж должен был приехать Юрий – большевик А. А. Бекзадян, чтобы помочь осуществить акцию во французской столице.

И тогда Гартинг решился обратиться за помощью к царскому послу в Париже. Тот написал официальное письмо парижскому префекту с просьбой немедленно арестовать Литвинова. Наступил последний этап полицейской облавы на Литвинова и его соратников. Все агенты царской охранки и пятнадцать агентов парижской префектуры вели за Литвиновым неусыпное круглосуточное наблюдение. Но нелегко было уследить за большевистским конспиратором. Неожиданно Литвинов съехал с квартиры, где жил по чужому паспорту. По пути дважды менял автомобили и скрылся в другом районе Парижа. Съехала со своей квартиры и помощница Литвинова Фанни Ямпольская. Полиция была в бешенстве. Но именно в эти часы произошло важное событие: Литвинов, понимая, что за ним идет активная слежка, большую часть денег успел передать в верные руки.

Наступило 4 января 1908 года. В этот день Литвинов вместе с Ямпольской собирался отправиться из Парижа в Лондон. Были куплены билеты на поезд, чтобы выехать на побережье и там сесть на пароход, отправлявшийся в Англию. Но на всех вокзалах Парижа уже круглосуточно дежурили русские и французские полицейские агенты, имевшие на руках фотографические карточки Литвинова. Казалось, что теперь уже ничто не может предотвратить немедленного ареста. Но Литвинов снова исчез, как он это делал в Вильно, Петербурге и в других городах, где за ним охотились полицейские ищейки.

Лишь поздно вечером на вокзале, оцепленном полицией, его арестовали вместе с Ямпольской. Через час за Литвиновым захлопнулась дверь камеры тюрьмы «Сантэ». Ямпольскую заключили в тюрьму «Сен-Лазар».

Гартинг торжествовал победу, написал в департамент полиции подробнейшее донесение, в котором сообщил, как был арестован Литвинов. Одну выдержку из этого полицейского документа стоит привести: «Докладывая об изложенном Вашему превосходительству, – писал Гартинг, – позволяю себе добавить, что приведение настоящего дела к благоприятному исходу было сопряжено с невероятными усилиями, и почтительнейше осмеливаюсь выразить надежду, что Ваше превосходительство разрешит мне представить к наградам лиц, помогавших в этом деле».

И все же полицейские чины всех рангов радовались явно преждевременно.

Парижская пресса была падка на сенсации, как и любая буржуазная пресса. Но январь 1908 года оставил на страницах французских газет особый след. Арест Литвинова повлек за собой сотни статей. Публику хотели удивить, испугать, заинтриговать. Писали о русском террористе, о загадочных похищениях громадных ценностей и тому подобных сенсациях. Казалось, вопрос о передаче Литвинова царским властям – дело ближайших дней.

И вдруг эти надежды охранки лопнули самым неожиданным образом. Гартинг доносил в Петербург: «Что касается арестованного в Париже Меера Валлаха, то представителем министерства внутренних дел сообщены были все сведения о нем французскому правительству, которое, однако, вопреки энергичной деятельности парижской полиции, признало для себя целесообразным сделать распоряжение об освобождении Валлаха из-под стражи».

Чем же был вызван столь неожиданный поворот, огорошивший российских жандармов? Французский премьер-министр Клемансо действительно был склонен выдать Литвинова царскому правительству. Гартинг доносил в Петербург: «Из частных бесед мне известно, что премьер-министр Клемансо в данное время в принципе ничего не будет иметь против экстрадиции Валлаха. Судебный следователь, ведущий это дело, с приятелем которого я имел случай говорить, вполне расположен к России и готов сделать все возможное».

Однако желание Клемансо «удружить» России вступало в противоречие с французскими законами. Во время экса Литвинов был не в России, а за границей. Непосредственного участия в операции он не принимал. Размен же пятисотенных купюр, которые ему передал Камо, не мог быть доказан.

Арест Литвинова и Ямпольской вызвал шумиху не только в реакционной прессе, ратующей за франко-русский военный союз. На него откликнулась и прогрессивная печать. Многие газеты потребовали освобождения Литвинова, справедливо указывая, что стране, пославшей Бурбонов на гильотину, негоже преследовать революционеров, борющихся против тирана. Кампанию возглавил лидер социалистов Жан Жорес. 19 января 1908 года «Юманите» обратилась с открытым письмом к министру юстиции Бриану: «Мы не можем не протестовать и спрашиваем г-на Бриана, по какому праву был произведен арест этих двух лиц? Простого письма царского посла недостаточно, чтобы узаконить этот акт… Что об этом думают г-н статс-секретарь, г-н министр внутренних дел, премьер-министр? По-видимому, ничего. Однако следует положить всему этому конец».

Кампания за освобождение Литвинова принимала широкий размах, и французское правительство решило не обострять отношений с популярным лидером французских социалистов. Однако освобождение русского революционера объяснялось и еще одним важным обстоятельством. Чтобы понять его, необходимо заглянуть за кулисы дипломатических маневров, которые вели в те годы главные европейские державы.

19
{"b":"94621","o":1}