Мужчина вымылся, тщательно выбрился и сел на паребрик ванны соображая, что дальше. Нужен ли он Фее? Она живет в великолепных условиях, в окружении понятных ей людей, по понятным ей законам и стоит ли нарушать ее покой? Стоит ли вмешиваться в размеренную жизнь? Что он может дать ей? С чем пришел?

Любовь? Нуждается ли девушка в том, о чем сам Семен не думал, в чем не нуждался сам еще год назад? Что для Феи его слова, что он сам? Что может дать и чего лишит появившись?

А если она забыла его? Если и не вспомнила ни разу или вспоминала, но как забавный эпизод в своей жизни, как приключение, знакомство с экзотикой? Если не ждет, если не желает видеть? А проявится - "здравствуй". И поучит недоуменный взгляд в ответ, насмешку или холодное пренебрежение, с намеком на огромную дистанцию меж ними. Она принцесса - он никто, и что их может связывать, с какой радости Фея примет его? Что ей какой-то дикарь-землянин?

Страшно, больно и обидно думать, что не нужен, что зря шел, попусту стремился.

Страшно убедиться в том, что забыт, заменен. Что его не ждали и Фее нет до него дела, а чувства лишь игра его воображения, его беда.

Больно понимать, что рвался к придуманной высоте, на которой никого нет, кроме постамента влюбленного болвана.

Обидно осознавать себя глупцом, что нафантазировав как дитя и в то поверив, побежал за мечтой, отвергнув все преграды, изменил свою судьбу и жизнь. Ради кого, ради чего?

Чужой здесь мир и он чужой ему. Понять, принять? Была б нужда, а Семен ее не видит.

Мужчина в мрачном настроении пошел на выход и остановился у стенного проема, услышав голоса: один Константа, другой не спутать тоже - старший Лоан.

Выглянул осторожно - так и есть: Рэй собственной персоной. Вот уж кого вовсе ни знать, ни видеть не хочется, так это его, и Семен не стал выходить, замер, выжидая, когда отец и сын наговорятся. Судя по лицам, тема была не из веселых. Парень мрачнел, мужчина был то ли расстроен, то ли недоволен, и внешне выглядел холодным, неприступным, непробиваемым как тогда в тайге. Жесткий экземпляр. С таким и уссурийский тигр не свяжется, остережется.

Лоан сжал плечо сына, подбадривая, и покинул спальню. Констант осел на постель и закрыл лицо руками. Опять видать неладно что-то.

Семен натянул брюки, вышел из душевой и подсел к юноше:

- Не рады тебе?

Парень повернул к нему голову, уставился не соображая кто он такой и что спрашивает, и мужчина понял - вести еще хуже, чем он предполагал.

- Помочь чем могу?

Лоан отвернулся:

- Мне уйти надо. Ты здесь оставайся. Жди.

И стремительно покинул покои.

- Не спокойно у вас в семействе, - заметил Семен: ну, да если помочь нечем, время терять все одно не стоит. Хоть освоиться да оглядеться надо. И побрел опять по апартаментам.

Констант знал, что с Эйфией плохо, но что до такой степени, мысли не допускал. Ему было трудно представить даже после разговора с отцом, что его милая сестренка умирает. Не верилось и все тут. Он видел ее озорной, спорящей с ним и Рэйнгольфом, помнил веселой и задумчивой, мог представить расстроенной и обиженной, но всегда красивой, полной очарования ранимой наивности и подвижной, способной на риск и выпад, а не больной настолько, чтобы лежать не вставая, не реагируя на раздражители, безответной, поблекшей.

Парень осторожно приблизился к постели, не узнавая сестры, не понимая как та за короткий срок могла так резко сдать, уйти на край с которого ее не вытянуть.

- Эя? - позвал тихо. Погладил по щеке и замер, глядя фиолетовые пятнышки над губой, над бровью, у виска. На некогда прекрасные волосы, что выцвели и поредели. - О, Модраш, помоги.

Девушка открыла глаза, с трудом узнала брата и улыбнулась обрадовано, потянулась к нему из последних сил:

- Констант…

Парень обнял ее, помогая сесть, и зашептал:

- Чем тебе помочь? Что сделать? Хочешь, отнесу тебя в парк, и ты услышишь шелест листьев, рассветный звон кристаллов? А может на Гэ-шу? Как тебе нравилось - наперегонки с ветром.

- Это без меня… Расскажи, как ты? Надолго домой?… Я по тебе скучала.

- Со мной все хорошо. Теперь я дома и никуда не улечу, пока ты не выздоровеешь. Ты должна подняться, Фея. Не будь упрямой - выздоравливай.

- Не могу…

- Не правда! Ты флэтонка и для тебя нет и не может быть недостижимого. Давай же, Эя. Нечестно, сестренка, оставлять нас. Нельзя, родная.

- Так распорядился Модраш…

- Модраш?… Нет! Не он, а ты! Я же вижу, ты сдаешься. Прошу тебя, держись. Я что-нибудь придумаю, я помогу…

- И мы опять сбежим? - лукаво улыбнулась девушка, напоминая о последней эскападе. Констант задумался:

- Ты помнишь?

- Не забыть…

Глаза сестры заволокло печалью и парень понял - она думает о землянине, о нем тоскует. Возмутительно. Ни Монти, ни отец, ни Поттан не вытеснили образ дикаря из ее сознания, не стерли память. Первый может не старался, но остальные точно промышляли и не добились успеха. Как такое может быть? Неужели тот дикарь так крепко пленил Фею? Чем, как? Когда успел?…

- Не из-за него ли ты сдалась? - похолодел он от догадки.

- Ты был хоть раз там, на Земле? Ты видел снег от края и до края, деревья высотой до неба?

- Да.

- Такое не забыть. Я, он, деревья, снег и никого и ничего вокруг и нет запретов. Но страшно от непонимания, и постоянное волнение, когда он рядом. Он не такой как мы, но он не хуже. Не так уж много разделяет нас и мне неясно, отчего отец упрямо противится очевидному… Мне кажется, боится… Мы - их. Они - нас. К чему?… Я совсем запуталась Констант и мне не выбраться - не знаю как, зачем.

- Из-за него? - скривился, и готов был закричать: губить себя за архаизм, за непонятное, пустое определение! Из-за привязанности к примитиву! Опомнись, Эя!

- Я уже не знаю, не понимаю, не могу понять: нужна была? Играл? Что было? Было ли? Я, он - мираж, выдумка моя или правда?… - девушка прикрыла глаза от усталости, прижалась щекой к груди брата. - Мне мама говорила - реальность, отец - выдумка, а я сама сложить не в состоянии, запутываюсь, вязну в аргументах. Меня ведь нет - есть он, а в нем не разобраться… Одни вопросы, а ответов нет…

- Хорошо же Поттан поработал, - понимая, отчего девушка потеряла ориентиры. - Почистили тебя до основания, но не то, что надо убрали. Но как же это допустил отец? Почему не проследил?

- Оставь… устала… отпусти…

- Нет, - встряхнул девушку, заставляя посмотреть себе в глаза. - Запомни, я решу проблему, не отпущу. Дай время, продержись! Ты сильная, я знаю, Эя!

- Да… постараюсь… извини, мне бы поспать…- глаза опять закрыла.

Констант потерянно рассматривал сестру, потом осторожно уложил на подушки и мысленно поклялся: удержу!

- Как просто все и сложно… Землянин?… Он хуже, чем окрон, но отец видно того не понял и лечит вирус, причину внешнюю, а нужно лишь убрать другое. Другого…Есть один у меня - лекарство славное, и тоже землянин. Он не Монти и вытеснит того, что в душу влез к тебе, сестренка. Этот сможет. Уж если и меня подчинил, тебя тем более очарует.

Стукнул кулаком по бедру и вышел из покоев сестры.

Первый кого он увидел в гостиной, был Монторрион. Парень двигался туда, откуда шел Констант, а этого он стерпеть не мог, и в ответ на приветствие Мичиги, перехватил его и впечатал в стену:

- Что ты здесь делаешь?

- Констант…

- Сейти!

- Сегюр благословил нас!

- Благословил?! Тебя?! Отец?! А я нет! Ты близко не подойдешь к моей сестре! Если я еще раз увижу тебя здесь - убью!

Лицо парня исказилось от ненависти и Монти очень захотелось ответить с той же яростью и теми же манерами - впечатав сейти в стену и отработав на нем пару ударов. Но не посмел, понимая насколько плачевны будут последствия его несдержанности. Пришлось кусать сейти словами:

- Вы всего лишь наследник и не вам вмешиваться в дела сегюр.

- И не тебе в мои!

- Нет. Вы меня не волнуете и можете дышать поблизости - я не против. Но Эйфия моя невеста и это факт. Она согласна, император тоже, а ваше мнение лишь вас интересует, - гордо вскинул подбородок Монторрион. Констант не стерпел пренебрежения и ударил. Тот не пошевелился, смотрел с надменным превосходством и долей презрения: мальчишка!