- Вот деньги! - Крикнул ей Григорий без всякого "здрасьте". - Давайте козу.

Бабка пришла в себя.

- Постой, мил человек. Сколько денег?

- Восемьдесят гривен. Как договаривались.

- Э, нет. Зина сказала, что в городе коза стоит восемьдесят без доставки. А с доставкой сто. Давай посчитаем. Ты едешь в город и платишь пятнадцать гривен. Так? Так. Обратно заплатишь столько же. В автобусе за козу платить как за человека. Сколько это выходит? Сорок пять гривен. А сколько разом? Сто двадцать пять гривен. Я немного уступлю и возьму всего сто двадцать. Вот моя цена.

У Григория округлились глаза и раскрылся рот. Назвать это удивлением было бы не правильно. Это был шок. А бабка продолжала.

- Соглашайся, мил человек. Это не дорого - раз, без лишних забот - два. Да и где ты найдешь лучше и дешевле, как не у меня?

Тут Григорий пришёл в себя и разразился матом.

- Да провалитесь вы пропадом: ты и твоя коза!

Тут дар речи потеряла бабка Татьяна. А Григорий, высказав все, что он думает о ней, обозвав её каргой и ведьмой, удалился скорым шагом к себе домой.

Прошла неделя. Как-то ранним утром Григорий вышел на улицу и натолкнулся на бабку Татьяну.

- Ну, уговорил, будь по-твоему. - Залепетала бабка.

- Что должно быть по-моему? - Удивился или придурился Григорий.

- Давай сто десять гривен и забирай козу.

Григорию показалось, что у него сейчас вырастут рога и клыки, и он загрызет эту старушку. Но он взял себя в руки и решил действовать её оружием.

- Позвольте. Я знаю, что в городе у козы есть паспорт и медицинская справка. А у вашей есть? Нет. А только справка стоит двадцать гривен. Паспорт же и того больше. Всего гривен пятьдесят. Ну-с, сколько это получается? Шестьдесят гривен стоит ваша коза.

- Да это же грабеж! - Закричала бабка Татьяна. - Может в городе и ходят козы с паспортами, так мы же не в городе. На кой моей Милке паспорт, если и так все знают, что она Милка.

- Ничего подобного. Все должны иметь паспорт. Вот если я надумаю взять козу с собой в город, то кто её впустит туда без паспорта?

- А зачем ездить козе в город?

- Потому, что она будет у меня цирковой звездой. Поэтому делайте ей паспорт, делайте ей медицинскую справку и приходите. Я куплю за сто десять гривен.

Бабка не солоно хлебавши удалилась, а через пять дней вновь явилась.

- Мил человек, будь по-вашему. Отдаю вам козу за восемьдесят, а вы уж сами позаботьтесь о паспорте и справке.

Григорий вошёл в азарт и решил продолжить игру.

- Э, нет. Если вы продаете козу, то это значит, вы занимаетесь предпринимательской деятельностью. А налоги вы платите? Нет. Сами закон нарушаете и меня под монастырь подвести хотите. Штраф за покупку козы без налога, знаете какой? Поэтому я могу купить ее только за пятьдесят гривен. Все! Это последняя цена. А нет, так несите справку с налоговой. И не забудьте за паспорт и справку с ветеринарной службы.

Теперь наступила очередь бабки Татьяны разразиться матом. Тут досталось всем: и правительству, и ветслужбе, и и паспортному столу. Для Григория слова не подбирались и "козлина", "чурбак" были самыми мягкими.

На том и разошлись. Но только на неделю. Через неделю до бабки дошло, что синица в руке лучше, чем журавль в небе. Она согласилась отдать козу за пятьдесят гривен и мечта Григория сбылась. Село ещё месяц перешептывалось, обсуждая такую долгую сделку. Потом история забылась, а поговорка "первое слово дороже второго " прочно укрепилась в головах.

Кто кому дура.

На остановке сидела старушка и тихо плакала. Лишь иногда она шепотом говорила: "Чем так жить, лучше не жить". И все проходящие мимо понимали что у старушки горе. Каждый сам себе в уме рисовал это горе. Одни думали, что у бабушки украли деньги, другие, что у бабушки умер кто-то из близких, а дети считали, что у бабушки что-то болит. Подойти и спросить никто, правда, не решался. И вскоре плач старушки стал переходить в вой: "у-у-у-у. Чего я такая несчастная? У-у-у-у". Казалось ещё немного и её хватит удар и она начнет биться в припадке. Но тут подошли ещё несколько старушек и, судя по их реакции, знакомых нашей плачущей.

- Васильевна, ты чего рыдаешь? - Воскликнули подошедшие в разнобой.

- Не везучая я. - Ответила сквозь рыдания Васильевна.

- Как так?

- Да вот так! - Уже рявкнула, успокоившаяся Васильевна. Потом, сообразив, что можно излить свою душу, продолжила:

- Ну разве это жизнь? Вчера оборвала вишню и продала по цене три гривны за литровую баночку, а сегодня баночка вишни стоит уже десять гривен. Сегодня утром продавала яйца и продала их по восемнадцать за десяток. К обеду подошла Алька и продала яйца по двадцать. Ну где эта справедливость? Ну почему этой подлой Альке везёт, а я как последняя дура?

Наступила тишина. Наша старушка посмотрела на одну подругу, потом на другую. Те, молча, качали головами. Даже не было понятно: сочувствуют они ей или нет? А тут ещё к остановке подошла молодая девушка в шортиках. Васильевна, глянув на девицу и вспомнив, что ей уже пошел седьмой десяток, вновь завыла: 'у-у-у". Подруги тут же кинулись её успокаивать.

- Ну ладно тебе. С кем не бывает?

Одна из них решила взять удар на себя.

- Разве это невезение? Вот я дура, так дура. Вчера купила на рынке килограмм огурцов за семнадцать гривен, а вечером зашла в супермаркет, а там огурцы по десять. Вот это я сдурила на полную.

Васильевна, услышав, что она не единственная дура на сегодняшний день, успокоилась. В голове понеслись мысли теперь по отношению к своей подруги: "Действительно дурочка. Только такая дура могла купить огурцы по семнадцать, когда в супермаркете они сегодня по восемь". Мысли прервались при виде ещё одной старушки, которая проходила мимо остановки. Это была та самая подлая Алька.

- Посмотрите на неё, - прошипела Васильевна своим подругам. - Вырядилась как чучело и ходит, виляя задницей , как будто ей шестнадцать.

- А куда это она? - Поинтересовалась одна из подруг.

- В супермаркет. - Ответила другая и стала разъяснять:

- У Альки теперь бизнес. Вот она сегодня привезла три десятка яиц на рынок и продала по двадцать. Теперь же она идёт в супермаркет и покупает яйца по двенадцать за десяток. Продаст, не продаст, а выгода есть. В худшем случае и яйца целы, и прибыли двадцать четыре гривны. А как войдёт в оборот, так и все сто заработает.

У Васильевны к горлу подошёл ком, и стало трудно дышать, но она, хоть и с трудом, выдавила из себя: "Вот сволочь!" Ей казалось, что весь мир рушится вокруг нее. Но тут к остановке подошла женщина средних лет и внимание присутствующих приковалось к ней.

- Галя, ты скупилась? - Поинтересовались Васильевна и ее подруги.

- Какой там! Привезла кабачки на продажу и не одного не продала. Последние пять гривен потратила на проезд сюда, а теперь буду ждать льготного, чтобы уехать назад.

У старушек вытянулись улыбки. "Ну и дура, - думали они. - Припхалась со своими кабачками когда они уже всем приелись". Несчастье Гали окончательно успокоило Васильевну, убедив её в том, что она хоть и дура, но не дурнее Гальки.

Никто, правда, в этот момент не обратил внимание на девушку в шортах. А у той стали опухать глаза и вот -вот должна была скатиться слеза. "Если кто и дура, так это я. - Думалось в этот момент милому созданию. - Это я, как дура, купила яйца по двадцать, вишню по десять, а также огурцы по семнадцать".

Кафе у дороги.

На закате социализма, где-то в глубинах Средней Азии случилось языковое недопонимание.

Главный инспектор по технике безопасности Иван Васильевич Сурков со своим помощником Керезом Болотовичем Усенбаевым ехали на новую стройку с инспекцией. День был жаркий, дорога пыльная, а желудок пустой. Решили подзакусить. Ближайшее же кафе находилось у села когда-то основанного украинцами. Туда и заглянули инспекторы. Их встретила пышная и улыбающаяся женщина.