Со Стивом приехала пожилая женщина и девочка лет шести.

— Мама, Аврора, — обратился к нам Глеб, — это мама Станислава, Нина Федоровна и его дочь, Юля. Пока нас нет, они поживут в Усадьбе.

Мы познакомились. Мне очень понравилась девочка. Её глаза светились любопытством и восторгом, когда она разглядывала интерьер особняка.

— Как красиво! — Сказала Юля. В руках она держала красивую куклу. Как позже я поняла это был подарок ребёнку от моего мужа.

Глеб улыбнулся: — Уверен, тебе здесь понравится, принцесса.

Я сопроводила мужа до аэропорта. Самолет был частный. С Глебом помимо Стива, летело ещё несколько мужчин и одна молодая женщина. Некоторые мужчины были одеты также как и мой муж со Станиславом. А некоторые, в том числе и женщина по дресс-коду, то есть деловые костюмы. Я всё время держала мужа за руку. И чем ближе подходило время расставания, тем сильнее у меня начинало колотиться сердце. Наконец, все прошли контроль. Со мной оставался только Глеб. Он обнял меня, поцеловал в губы, потом в глаза и в макушку.

— Будь умницей, Аврора. И жди меня домой. Уверен, что приеду очень соскучившимся.

Я вцепилась в него и молчала. Все слова застряли у меня в горле. Просто смотрела на него, словно пыталась впитать черты его лица, его глаза, его губы, запомнить тепло его рук.

— Аврора, мне пора. — Он погладил меня ладонью по щеке и повернувшись пошёл в глубь терминала. Я молчала и смотрела ему вслед. Вот он оглянулся. На его лице была улыбка. Он помахал мне. Я в ответ. И вот он скрылся. Сколько я так стояла и смотрела вслед мужу, не знаю. Из оцепенения меня вывел голос охранника.

— Аврора Валентиновна, нам пора. Нужно возвращаться.

Я словно очнулась. Посмотрела на мужчину, кивнула ему.

— Да, Вы правы. Нужно возвращаться и ждать. Он обязательно ко мне вернётся…

Ксения

Глеб сегодня улетел по делам холдинга. Вроде всё нормально. С ним полетели люди из службы безопасности, аудиторы и ещё кто-то. Сказал, что вернётся через неделю. Почему тогда на душе так тревожно? Дочка толкнулась ножками. Положила ладони на живот. Ты чего толкаешься, крохотулька моя? Или тоже что-то чувствуешь? За дядьку своего переживаешь? Он хороший, очень хороший. С ним всё будет хорошо. Вот почему он такой упёртый? Ведь дядя Коля просил его повременить. Нет. Точно, как осёл или баран, упрётся и ничем его не сдвинешь. Хотя чего ты на Глеба так говоришь? Сама то лучше, что ли? Тоже вредная. Данилу всю кровь свернула и нервы вымотала. А он ведь любит. А ты Ксюша, любишь? Или только, как всегда, играешь в любовь? И с Рене что-то совсем плохо. За него тоже душа болит. Странно, когда он был здоров, то я за него не переживала. Относилась больше, как к хорошему знакомому, хотя и спала с ним. Правда не часто, как он того хотел, когда прилетал в Москву. Отказывала ему ссылаясь на разные причины. Играла с ним как кошка с мышкой. Тем более, видела, что он влюблён по уши и готов был ради меня на всё. Выполнить любой каприз. А когда с ним случилась беда, сердце словно ухнуло в бездну. Главное не умирай. Живи. Пусть ничего у нас не будет, но ты живи.

Ночью спала плохо. Дочка часто толкалась так, что живот ходуном ходил. Встала вся разбитая и не отдохнувшая. Смотрела на себя в зеркало. Да, Ксюша, подурнела ты. Где твой макияж? На меня из зеркала смотрела какая-то не адекватная дамочка. Бледная с ненормально блестевшими глазами, под которыми были темные круги. Ох, доченька, тяжело ты мне даёшься в последнее время. Всё же надо привести себя в порядок. Зашла в душ, разделась. Опять посмотрела на себя в зеркало. Боже, какой живот большой. Вымылась. Высушила феном волосы и уложила их. Поработала с лицом. Убрала круги под глазами. Пока занималась собой вспомнила о дяде Петре. Что же ты, сволочь, прицепился ко мне? Ничего, дай срок. Мне бы только нормально доченьку родить, я потом с тобой мерзавец разберусь.

В обед позвонила мама. Сказала, что Глеб долетел до места. Вернее, до областного центра. Что с ним всё нормально. Дальше полетит на вертолёте. Значит у него всё хорошо. Что же тогда так неспокойно мне? Может сама себя накручиваю? Или это из-за беременности? Слишком я впечатлительная стала. Иногда накатывает на меня. То смеяться охота, то плакать.

Погуляла. Посидела на лавочке, читала книгу, какой-то любовный роман, которые берут в дорогу и прочитав оставляют на полке купе. А всё равно. Боже как я уже устала здесь. Хочу к себе в «Клеопатру». Соскучилась. С Авророй хочется увидеться в живую. Поговорить, да просто посплетничать. С Вовкой увидеться. И всех больше с Глебом. Время обед, а есть совсем не хотелось. Решила полежать. На спине спать уже не могла. Ребёнок давил на внутренности. Спала теперь строго на боку. Легла, даже уснула. Проснулась от боли. И ещё было мокро. Что такое? Убрала одеяло, которым была укрыта. Смотрела на мокрое пятно, расплывающееся у меня между ног. Воды отходят. С трудом встала, вышла в коридор. Позвала девушку из обслуживающего персонала. Сказала, что у меня отошли воды. Рожаю. Чтобы хоть немного унять боль, дышала глубоко и часто. Девушка куда-то убежала. Вернулась назад в свою комнату. Позвонила маме.

— Алё, Ксюша?

— Мамочка, у меня воды отошли. Мне больно. Я рожаю, да?

— Доченька, всё нормально. Машина сейчас подойдёт. У тебя ведь всё собрано? Я сама тебе собирала.

— Да, мама.

— Ксюша, я сразу поеду в клинику. Тебя туда сейчас привезут. Ничего не бойся. Всё будет хорошо.

— Да, мама. Глеб звонил?

— Звонил. Они завтра утром на прииск вылетают.

Дарья нажала «отбой» на сотовом. Ну вот, дочка рожает. Надо собираться ехать. Хотела уже сказать своему водителю готовить машину, как сотовый вновь зазвонил. Посмотрела, звонил будущий сват.

— Алё?

— Даша?

— Здравствуй, Филипп.

— Даша, я хочу тебе сообщить… — Мужчина замолчал. Дарья почувствовала, как в груди у неё защемило в предчувствии беды.

— Але, Филипп, говори. Что случилось? Что-то с Рене?

— Да. Даша, мой мальчик умер. — Она услышала, как на том конце заплакал мужчина.

— Филипп, Филипп, боже мой. Как такое случилось? Он же шел на поправку.

— Он был слишком слаб. Он заразился… Даша, брачного контракта не будет. Ты сама понимаешь. Но большое соглашение мы подпишем.

— Филипп, причём здесь соглашение? Мне так жаль. Рене был такой… Он мне очень нравился.

— Даша. Ты Ксении сама скажи.

— Да. Не переживай по этому поводу. Как Моника?

— Плохо. У неё нервный срыв. В нашу больницу увезли. Я и звоню тебе из больницы. Я очень боюсь за неё, за Патрика.

— Филипп, пожалуйста, держись. Если бы я могла, то сейчас была бы с вами. Поддержала тебя, Монику. Скажи ей, что я буду оплакивать вашего мальчика. И буду молится за него.

— Спасибо, Даша. Прощай.

— Прощай, Филипп. — Дарья застыла в кресле, глядя куда-то в неизвестность отсутствующим взглядом. По её щекам потекли слёзы.

— Даша, что случилось? — Услышала она. Повернула голову, увидела Николая.

— Коля, Рене умер. Филипп только что позвонил.

— Твою бога душу. Брачный контракт теперь автоматом аннулирован⁈

— Это уже не имеет значения.

— А что с большим соглашением?

— Они его подпишут.

— Понятно. Мне очень жаль парня. Как там Филипп, Моника?

— У неё срыв. В больницу увезли. Филипп с ней. Звонил мне оттуда.

— Бедная женщина.

— Коля, Ксюшу тоже в клинику увезли. У неё воды отошли. Рожает она. Я туда сейчас еду.

— Так, час от часу не легче. У неё же еще две недели, вроде бы до срока?

— Такое бывает. Главное, чтобы она родила хорошо.

Аврора

Проводив мужа, приехала в «Клеопатру». Я успела на плановую операцию, в которой должна была ассистировать. Постаралась выбросить из головы все тревожные мысли. Операция прошла хорошо. Сумела настроится и отвлечься. Хирург меня похвалил. Это было очень приятно.