Велики изъяны интеллектуальной целостности. Велико предательство интеллектуалов. Но удивительны ли они, эти изъяны западной культуры? Откуда всё это? Где корни нигилизма? Почему аристократия духа совершила это предательство?

Искушение властью — одна из главных причин. К тому же хочется иметь влияние, хочется, чтобы к тебе прислушивались, а еще лучше — чтобы тобой восхищались. Ничто так не порабощает, как власть и слава. И чтобы обрести власть и славу, чтобы оставаться партийным идеологом или законодателем мнений, получить возможность быть выразителем чаяний бессловесной массы, необходимо неустанно приспосабливаться. Если где и господствует конформизм, то это среди политизированных интеллектуалов. Рисковать потерей власти и влияния ради духовной независимости — помыслить такое эти реалисты могут не иначе как с ужасом.

В угоду политической власти расстаются со сферой духа, оправдываясь тем, что нужно не объяснять, но изменять мир. Покончить с несправедливостью! Но, как справедливо заметил Бенда в эссе о предательстве интеллектуалов, великие мыслители: Эразм, Спиноза и Кант — всегда были верны сфере духа и своей независимости. Они не предавались высокомерным мечтаниям о спасении человечества от всякого зла, но оставались верны своему долгу укреплять понимание добра. Сознание добра и зла, понимание ценностей и достоинства сохранялось. Разве это недостаточное оправдание интеллектуального существования? Для многих интеллектуалов — недостаточное: «Today, a special temptation of writers is that they can live largely by giving views about subjects of which they know nothing» [«Сегодня писатели испытывают искушение особого рода: они могут жить в значительной степени тем, что высказывают свои взгляды о вещах, совершенно им неизвестных»],— заметил Стивен Спендер в 1951 году. И разве с тех пор что-нибудь изменилось?

Другая причина пренебрежения непреходящими ценностями и аристократизмом духа — собственное неверие. Неверие интеллектуала во все эти ценности. И колоссальное влияние естественно-научных парадигм играет здесь очень важную роль. Непреходящее, смысл, достоинство, Добро, зло, красота, любовь, участие, мудрость, справедливость, опыт, добродетели, самопознание — понятия, которых собственно язык науки не знает, ибо это язык объективности, реальности, фактов, анализа, цели, процесса. Если область интеллекта ограничивается этим ничего не значащим языком, дух теряет способность говорить о значении. Ибо факты сами по себе не говорят ничего. Но оценка действительности возможна только благодаря знанию, которому ведомы ценности, различие между ценным и цены не имеющим, между добром и злом, осмысленным и бессмысленным. Это знание есть культурное знание: язык художников, поэтов, мыслителей. Язык, неведомый клонированным псевдонаучным интеллектуалам. Поэтому также и пишут они так плохо. Помимо сообщений из области «социальной реальности», ничего ценного сказать они не в состоянии.

И это все еще Das verschleierte Bild zu Sais [Покрытая статуя в Саисе]. В балладе Шиллера юноша, влекомый жаждою просвещения, отправляется в Саис, в Египте, дабы стяжать знание у жрецов. «Was hab ich, wenn ich nicht alles habe?» [«На что мне это, коль оно не всё?»] — спрашивает юноша. И они отправляются в храм, где находится некая статуя, скрытая под покрывалом.

— Was ists, das hinter diesem Schleier sich verbirgt? [Что там, сокрытое под покрывалом?] — спрашивает жаждущий знания.

— Die Wahrheit [Истина], — ответствует жрец.

— Wie? — ruft jener, — Nach Wahrheit streb ich ja allein, und diese gerade ist es, die man mir verhüllt? [Как, — восклицает тот. — Я к Истине стремился, и вот она, и от меня сокрыта?]

— Das mache mit der Gottheit aus <…>. Kein Sterblicher, sagt sie, rückt diesen Schleier, bis ich selbst ihn hebe. [Богиня порешила так. Никто из смертных, рекла, не совлечёт покров мне вопреки].

Они уходят. Юноша возвращается. Он смотрит. И вскоре он умирает.

Таков один из древнейших мотивов истории познания. Абсолютная истина, и всё, что ее символизирует, — Грааль, яблоко с древа жизни, скрижали Завета, рыцарь лебедя, статуя в Саисе — об этом нельзя вопрошать, это нельзя увидеть, этим нельзя желать обладать. Абсолютное не принадлежит смертным.

Таковы последние строки баллады. Вина — высокомерие. Падение — неизбежное следствие этого. Юноша умирает один. Но обладатели Единственно Правильного арендовавшие Истину, фундаменталисты всякого рода— они никогда не умирают одни.

Сократ! Где ты?

Сократ — в кругу друзей, и ему есть еще что сказать. Его друзья вовсе не убеждены, что правителем страны должен быть философ. Для этого есть достаточно интеллектуалов. Но Сократ объясняет, что лишь истинный философ может быть хорошим правителем: «…от природы наделенный хорошей памятью, умом, возвышенным духом, обаянием, дружески родственный истине, справедливости, мужеству и воздержанности». Хорошо, возражают друзья, допустим, в теории управление государством должно было бы быть возложено на такого honnête homme [честного человека], но факты говорят об обратном. Большая часть интеллектуалов на самом деле подпорчена. А те, что действительно обладают качествами, которые Сократ приписывает истинному философу, слывут в обществе чудаками, которым никак невозможно доверить бразды правления. Сократ с этим вполне согласен. Цель его жизни, приобщение к мудрости, дискредитируют прежде всего те, кто превратил это в свое ремесло: «Они производят много шума на публике, вовсе не ведая, что хорошо, что плохо, что справедливо, что несправедливо, используют все эти понятия в соответствии с тем, что понимает толпа, большое животное: что ей нравится, они называют хорошим, что ее огорчает, называют дурным. И этой пустой болтовней, полной кривлянья и самомнения, всегда направленной на то, что толпа хочет услышать, они добывают власть. А подлинный знаток мудрости, который жизнь ведет вопреки потребностям массы, брошен на произвол судьбы, одинок и заброшен».

Сократ это знал. Он знал, что подлинный философ никогда не станет правителем. Он знал, что идеальное государство никогда не будет существовать и что никогда не будет конца страданиям, на которые обречено человечество. Он знал, что истинный философ — всего лишь пример, на который нужно равняться.

Человек не от мира сего, поборник непреходящих ценностей и благородства духа, Сократ в расцвете сил был осужден на смерть политической властью.

А мы? Взыскуем ли мы всё еще благородства духа?

Не ищите его в мире массмедиа, политики, во всей этой суетне. Благородство духа — там не было его и в помине. Не ищите его в академической жизни. Оттуда его изгнали. В церквах? Понятно, почему там гулкое пустое пространство. В том мире, который купается в лучах славы? Мы бы там блуждали напрасно.

В старинном европейском городе, прикованный к постели, но в свои 90 лет ясный духом, Чеслав Милош узнаёт о смерти Жанны Эрш, своего самого дорогого друга. Он пишет: