Огромные стёкла минимаркета заправки были разбиты. Ветер гудел в проломах, выводя жутковатую мелодию — реквием по лучшим временам. Раздвижные двери магазина давно превратились в осколки, рассыпанные по порогу вороньим стеклярусом.

Внутри здания, среди разграбленных полок, еще угадывались следы былого изобилия: смятая пачка сигарет под прилавком, пузырек с застывшим кетчупом, детская соска, закатившаяся под холодильник с распахнутой дверцей. Над всем этим витал запах — затхлый коктейль из прогорклого масла, плесени и чего-то металлического, будто сама смерть оставила здесь свой шлейф.

Глядя на эту разруху, Таня не решилась войти внутрь. Вместо заправки она направилась к следующим зданиям. Рядом с заправкой, будто прижавшись друг к другу в последнем усилии выстоять, ютились три магазинчика. «Продукты Круглосуточно» с вывернутой арматурой вместо двери, следами от выстрелов, где на полу, среди битого стекла, валялись консервные банки с распухшими боками. Аптека с пустыми стеллажами, на которых лишь кое-где белели пустые упаковки от антибиотиков, похожие на сброшенные экзоскелеты цикад. И крохотная шиномонтажка, для легковых автомобилей с наглухо закрытым боксом.

Гостиница «Странник» завершала этот мрачный ансамбль. Двухэтажное здание со следами пожара на втором этаже, от фасада которого уже отваливалась штукатурка цвета грязного снега. Таня решила, что владельцы этой гостишки пытались спасти здание, потушив пожар, дабы сохранить источник своего дохода, но увы в своей погоне за сохранением бизнеса они потеряли нечто куда более дорогое.

Вывеска под самой крышей, когда-то мигающая неоновым зеленым, теперь висела криво, буква «н» погасла навсегда, превратив название в зловещее «Стра ик». На балконах второго этажа висели на ржавых цепях обгорелые горшки с пеплом мертвых растений, качаясь на ветру, они напомнили девушке церковные кадила, что продолжали служить панихиду даже без молящихся.

Перехватив автомат, Таня решила не надолго заглянуть внутрь. Вестибюль встречал развороченным ресепшеном — ящики выдвинуты, бумаги разметаны ураганом хаоса. На стене старомодный календарь с ярким пейзажем октября, застрявший на дате, когда мир еще дышал жизнью. Коридоры, освещенные лучами заходящего солнца, вели в номера с распахнутыми дверьми. В одном — перевернутая кровать с окровавленным матрасом, из которого торчали пружины, словно рёбра гигантской рыбы. Видимо постоялец сопротивлялся неминуемому. В другом — чемодан на подоконнике разбитого окна, раскрытый как раковина дохлого малюска, с мокрой, от постоянных дождей, одеждой внутри.

Но самое жуткое таилось на парковке. Ряды машин, покрытых слоем пыли. В одной — почерневшее пятно крови на месте водителя, в другой — кукла с завалившимися глазами, прислоненная к стеклу. А между ними — разломанная детская коляска с въевшимися черными пятнами.

Таня отошла подальше, не в силах вынести этого зрелища. От мыслей о том, что случилось с ребёнком, ей стало дурно, однако от запаха нельзя было так просто сбежать. Воздух здесь был особенным — густым, словно пропитанным сотней невысказанных трагедий. Ветер приносил шепот: скрип флюгера на крыше гостиницы, лязг сорванной водосточной трубы, сухой треск рекламного баннера с улыбающейся семьей на фоне новенького дома, как насмешка над тем, что девушка не может себе позволить. Иногда, в кромешной тишине, ей казалось, что вот-вот зазвонит колокольчик на двери магазина, загрохочет бензоколонка, засмеются дети у мороженого ларька. Но это были лишь голоса прошлого, запертые в руинах.

Это место не убивала война это сделала эпидемия, а время уже превращало этот островок цивилизации в памятник самому себе. Здесь даже тени казались тяжелее, будто каждый камень впитал отчаяние тех, кто искал спасения и не нашел. И только вороны, восседающие на кровле, знали правду — что смерть не событие, а процесс. И этот процесс еще далек от завершения.

Голос отца вывел Таню из наблюдений, в которых она придумывала не рассказанные истории этого места. Вернувшись к машине, она стала осматривать местность в поисках любой опасности.

Отец стоял возле внедорожника, поднимая спутниковый телефон так, словно от высоты поменяется сила приема сигнала:

— Сынок, рад тебя слышать! Как ты⁈ — прокричал Петрович и радостно хохотнул, словно забыв об постоянной опасности, что может поджидать их за каждым углом.

— Нормально, трудимся в поте лица, вы там как? Как Танюха? Как посёлок? — Таня радостно вздохнула, наконец услышав голос друга детства, а не его «секретарши».

Впервые за последние сутки её отец стал улыбаться, отчего девушке полегчало:

— Мы, живы здоровы, слава Богу, — голос Павла дрогнул, но он не стал подавать вида, — Это, да, на счёт посёлка. Нет его больше, ну как посёлок есть, а вот люди… — мужчина сжал лапищу, — орда навалилась, так что сомневаюсь, что многим удалось спастись.

— Как так⁈ — голос парня захрипел.

Петрович глубоко вздохнул, пересиливая себя, он ответил:

— Помнишь я говорил про северян, у которых не было заражённых на улицах?

— Да, —произнёс парень, — помню такой разговор.

— Так вот все эти заражённые теперь здесь. У нас. На юге. — чеканя каждое слово произнёс отец.

— Как это здесь⁈ — ошарашено спросил парень.

— Вот так. Тысячи бешеных в тулупах и шапках. В наше время года здесь таких не носят, — он сжал челюсти так, что заиграли желваки, — они как саранча навалились на посёлок. Не знаю, что случилось с остальными, но нам удалось вовремя сбежать. Спасибо Филину за это.

— Пиздец, — прошипел Рэм, — пришли перезимовать похоже. Это вносит свои коррективы в мой план. Спасибо за информацию! Думаю нам пора перебираться в место получше.

Отец бросил короткий взгляд на Таню и нехотя ответил:

— Не знаю, сынок. Но мне пока сложно представить себе такое место, где можно будет от них скрыться. Бешеных очень много. Мы сейчас остановились в двадцати километрах от города на какой-то заправке. Думаем как быть дальше.

Повисла недолгая пауза, после чего парень ответил:

— Пал Петрович, ситуация патовая, согласен. Даже не знаю, чем я могу вам в этот момент помочь. Хотя знаю! У нас же есть вертолет, думаю мы сможем забрать вас, но для этого мне нужны координаты.

Таня округлила глаза от удивления и молча стала ждать, что ответит отец:

— Это было бы здорово! — оживился Павел. — Но я думаю нам лучше подальше оторваться от орды, чтобы было время тебя дождаться. Зараженных так много, что мы уже несколько раз натыкались на них попути.

— Хорошо! Тогда буду ждать от вас координаты. Но меня вот знаете какой ещё вопрос интересует.

Мужчина нахмурился:

— Какой, сынок?

— Почему спутниковая связь до сих пор работает?

Павла словно огорошило:

— Твоя правда. Может быть есть запас автономной работы у этих балалаек? — радостная Таня напряглась после этой информации, почуяв в вопросе Рэма некую настороженность.

— Сервера всё равно находятся на земле, а спутники нуждаются в постоянной корректировки.

Мужчина хмыкнул:

— Так ИнтерРоб же! Это ихние калькуляторы! Тебе то точно известно, что эти ребята могут в технику. Насколько я помню они тебе постоянно компухтеры подгоняли в твой гараж.

Снова повисла пауза:

— Вот сейчас точно не полегчало, Пал Петрович. Совсем не полегчало. Так, ситуация ясна, выйду на связь через пару часов, скажу, что вам нужно будет делать дальше. Постарайтесь как можно скорее найти безопасное место, насколько это вообще сейчас возможно.

— Хорошо, если что-то поменяется наберу! — гаркнул Павел.

— Берегите себя и привет Танюшке.

— Привет, Рэм! Береги себя! — откликнулась девушка.

— До связи или может быть даже до встречи. — парень положил трубку.

Мужчина посмотрел на уровень заряда телефона:

— Двадцать два процента, хорошо, — он аккуратно убрал его в чехол на ремне.

— Какой хорошо⁈ — Таня изумлённо подняла светлые брови. — Сядет же скоро!

Отец самодовольно улыбнулся и постучал по мобильнику: