– Ты любишь все яркое?

– Я люблю выделяться в серой массе. Копченая паприка. Хочешь попробовать? – Переводит он тему, насыпая на мои ладони очень мелкий порошок специи.

– Давай.

Тика разворачивает меня, проводит пальцами по ладони, собирая приправу и едва касается моих губ. Я чувствую легкую вибрацию от его руки и насыщенный запах черного перца. С цитрусовым парфюмом выходит головокружительный коктейль.

– Оближи губы, – просит он, находясь очень близко.

Слизываю паприку, слышу рваный мужской выдох. Смакую приправу во рту, распознавая нотки вкуса.

– Красно-оранжевая специя, – рассказывает Тика. – Очень мелкая, порошок. Оставляет на пальцах оранжевые разводы. Твои губы стали немного ярче от нее. Это красиво, – совсем тихо добавляет он.

– Правда? – застываю, чувствуя, как его пальцы от тыльной стороны ладони скользят по моей руке немного выше и спускаются обратно.

Тика вздыхает, ничего мне не отвечая. Разворачивает к столу, и мы продолжаем смазывать кусок телятины специями. Заворачиваем его в фольгу и отправляем в духовку.

– На гарнир будет обычный овощной салат, – сообщает он. – Огурец, – вручает мне первый овощ.

– Я понимаю, – снова улыбаюсь. Дома я хорошо ориентируюсь и могу приготовить простое блюдо. Нарезать тот же салат или даже пожарить картошку.

Да, я не вижу, но это не значит, что не могу быть самостоятельной. Многие люди живут так всю жизнь, и брат будет рядом не всегда. Однажды он женится, я надеюсь, и у него появится своя семья. Арий многому меня научил, при этом стараясь очень тщательно оберегать, поэтому жарить картошку я училась сама. Брат долго рычал на меня за это, но ему понравилось.

– А я нет, – едва слышно отвечает он.

– Не понимаешь, что это огурец? – Поворачиваю к нему голову, словно могу увидеть выражение лица странного парня.

Если честно, очень бы этого хотелось, но пока я не решаюсь прикоснуться к нему, чтобы понять мимику.

– Причем тут огурец? – огрызается Тика. – Не отвлекайся!

Он вкладывает нож мне в руку, и мы нарезаем этот несчастный овощ. Затем беремся за помидор, и тут происходит какая-то магия.

– Знаешь, о чем я из-за тебя думал весь день? – открыто обвиняет он. – Будто мне не о чем больше думать!

Его грудная клетка вздымается чаще, а дыхание снова рвется, становясь раздраженным. Ладонь на моей ладони сжимается крепче, и рукоять ножа впивается в кожу.

– Мне больно, – напрягаюсь я.

– Извини. – Губы касаются моих волос. Я замираю, удивившись нежности этого прикосновения в том напряжении, в котором мы оказались. – Я думал о том, как можно описать помидор. Свои ассоциации с ним, чтобы передать их тебе, и, может быть, ты бы смогла перенести это на холст.

– Расскажешь? – Кладу затылок ему на плечо. Тика судорожно выдыхает, обнимает меня за талию обеими руками, и я оказываюсь в коконе из его тепла, тяжелой, сложной энергетики и горького цитруса с черным перцем.

– Если ты посмеешь смеяться надо мной, я тебя накажу, – серьезно обещает он.

– Как? – вырывается у меня. Прикусываю язык, смущаясь собственной смелости.

– Лучше тебе пока этого не знать. Итак, вернемся к этому чертовому помидору, который не дает мне покоя. Этот овощ ассоциируется у меня с летом. Представь себе август. Солнечный день, но уже не такой жаркий, как был в июле. Лучи заливают поле с томатами мягким оранжевым светом. Летают стрекозы, дребезжат своими прозрачными, как стекло, крыльями. Небо голубое, почти прозрачное, как бывает, скорее, ранней осенью, чем летом. Вокруг тишина. Ни городского шума, ни раздражающих лживых людей, ни гула машин. Только солнечный август, наполненный теплом, запахом травы, влажной зелени и сорванного с куста томата. Ты надкусываешь его тонкую, упругую кожицу. Твой рот наполняется пряной, сладкой мякотью и кислым соком с маленькими желтыми семечками. Этот помидор красный. Но они бывают других цветов: оранжевый, желтый, розовый, фиолетовый и даже черный. Каждый из них имеет свой вкус. Мы поговорим об этом потом. Сегодня у нас с тобой в руках красный томат, и сейчас мы нарежем его в салат.

Наши руки синхронно двигаются, а я пытаюсь выйти из состояния шока. Это так красиво. Я не думала, что кто-то способен ощущать этот мир так же, как я. У меня такое чувство, будто я переместилась во времени, оказалась в том самом летнем дне, услышала все эти звуки и почувствовала вкус спелого помидора, только что сорванного с куста. Я знаю, с какими ароматами будут выбраны краски, чтобы я смогла нарисовать «увиденное». Тика «показал» мне потрясающую картинку. Мое творческое сердечко подпрыгивает от восторга. Я не думала, что в этом мире есть еще кто-то, кто может чувствовать окружение именно так.

Мы долго режем самый простой салат, разговаривая о формах, цветах и своих ощущениях. Я пропитываюсь запахом и энергетикой этого парня, а его кухня давно наполнилась ароматом мяса и свежей петрушки и базилика.

Когда все готово, мы устраиваемся не за столом, а прямо на полу. Не знаю, почему так, но мне это нравится. Тика включает для нас музыку и касается моих губ сочным кусочком телятины. Она взрывается у меня во рту специями. Закрываю глаза от удовольствия.

– Это восхитительно вкусно, – признаюсь Тике.

– Ешь. Мне страшно на тебя смотреть, – заявляет он, вкладывая мне в рот еще кусочек мяса.

– Почему? – перестаю жевать.

– Бледная, худая. Жесть!

– Тебе не нравятся худые девушки? – улыбаюсь я.

– Мне не нравится, что ты худая и бледная, а я весь день думаю о помидорах, – недовольно ворчит он. – Ешь, сказал!

А я не могу есть. Мне становится ужасно смешно от его возмущений. Тика еще больше злится и сопит. По воздуху передается его напряжение и все, что он жаждет мне сказать, сдерживаясь из последних сил.

– Мне, наверное, пора домой, – задумчиво говорю ему, совсем потерявшись во времени.

– Наверное, пора. Сейчас отвезу.

Он убирает наш пикник посреди его квартиры и помогает мне обуться. Я снова могу сама, но кто меня об этом спросил?

Спускаемся к машине, устраиваемся. Тика снова включает музыку и везет меня не в студию, а прямиком к брату. Я начинаю волноваться, предчувствуя неприятности.

– В машине посиди, – просит Тика, когда мы останавливаемся.

– Арий? – осторожно спрашиваю я.

– Угу. Я поговорю с ним, ничего не бойся, – успокаивает Тика.

– Я пойду с тобой, – настаиваю на своем.

Но этот парень не только странный, он еще и решает все сам.

Хлопает дверь и… Тика закрывает меня в машине!

– Эй! – возмущенно стучу ладонью по стеклу. Кто бы еще обратил на это внимание!

Тика

Сказка заканчивается, чары странной Лоры превращаются в пыль, и я возвращаюсь в до боли знакомую реальность. На меня агрессивно смотрит с виду миловидный парень. Его светлые кудри касаются острых скул, а пухлые губы поджаты. В зеленых глазах плещется злость. Знакомо. Я не рассматривал его при прошлой встрече. Сейчас он становится для меня не самым приятным открытием. В хорошей физической форме, уверенная, профессиональная стойка спортсмена, знающего, что такое боевые виды спорта. В глазах кроме злости упрямство или даже упертость. Если бы было просто, я бы, наверное, удивился сильнее.

Арий резко толкает меня ладонями в плечи и хватает за футболку, потому что я позволяю ему сделать этот первый ход, чтобы понять, чем он занимается. Усмехаюсь, глядя ему в глаза. Применяю болевой, вынуждая парня разжать кулаки.

Еще три секунды возни, и Арий оказывается прижат грудью к стене дома, а его рука хорошо зафиксирована за крепкой спиной. Он понимает, что дергаться в таком положении опасно для целостности костей. Агрессивно сопит, повернув голову влево.

– Какого хрена ты творишь?! – рычит на меня эта смазливая мечта всех малолеток. – Я надеру тебе задницу за похищение!

– По-моему, сейчас с легкостью это могу сделать я, но ради Лоры не хочу портить твою симпатичную мордашку, – издеваюсь над ним. – Я ее не похищал. Выгулял, накормил и вернул домой.