Но для Брюса Уэйна всё началось в Переулке Преступлений, где пролилась кровь его родителей.

Но причем здесь этот проклятый город?

За окном туман сгущался, поглощая последние очертания реальности. Сайлент Хилл ждал, когда Брюс Уэйн будет готов продолжить свое путешествие в глубины собственной вины.

Мэтт Мердок стоял перед зеркалом в ванной комнате дешевого мотеля на окраине Сайлент Хилла. По крайней мере, он предполагал, что перед ним зеркало — прохладная стеклянная поверхность под кончиками пальцев и легкое эхо его дыхания, отражающееся от преграды, говорили об этом. Не то чтобы ему действительно нужно было зеркало. Пятнадцать лет слепоты научили его обходиться без визуальных ориентиров.

Он провел рукой по лицу, ощущая каждую морщину, каждый шрам, которые никогда не видел, но знал наизусть. Их история была написана на его коже прикосновениями боли и потери.

— Человек без страха, — прошептал он в пустоту комнаты. — Какая ирония.

Он надел темные очки, взял свою трость и покинул номер. Администратор мотеля — мужчина средних лет с запахом табака и виски — проводил его взглядом, который Мэтт ощутил, как легкое давление между лопаток.

— Не советую идти в город, мистер, — произнес мужчина, когда Мэтт уже открывал входную дверь. — Особенно вам... с вашим состоянием.

Мэтт обернулся, позволив себе легкую улыбку.

— Благодарю за заботу. Но я найду дорогу.

— Дело не в дороге, — ответил администратор, понизив голос. — Дело в том, что вы можете найти в конце пути.

Дверь закрылась за спиной адвоката, отрезая его от последнего клочка относительной безопасности. Туман обволакивал всё вокруг, приглушая звуки и искажая запахи. Мэтт глубоко вдохнул, расширяя диапазон своих чувств.

Сайлент Хилл был... неправильным. Каждый город имеет свой уникальный звуковой отпечаток — симфонию человеческих голосов, машин, животных, ветра в кронах деревьев. Но этот город звучал как испорченная пластинка — звуки то затихали, то усиливались без всякой логики, а эхо возвращалось с задержкой, словно отражаясь от невидимых препятствий.

Запахи тоже были странными — смесь пепла, сырости и чего-то ещё, что Мэтт не мог идентифицировать. Что-то вроде... гниющей надежды.

Постукивая тростью по тротуару, он двинулся в сторону центра города. Согласно информации, которую он собрал, культ Ордена Вальтиэля проводил свои ритуалы в старой церкви Святой Стеллы — изначально католической, но давно заброшенной официальной церковью.

Мэтт шел, создавая в голове карту местности. Его обостренные чувства улавливали каждое изменение в текстуре поверхности под ногами, каждое препятствие, каждый поворот улицы. Но чем глубже он продвигался в город, тем сложнее становилось ориентироваться.

Звуки начали играть с ним злую шутку. Он слышал шаги позади себя, но когда останавливался, они тоже замирали. Шепот, слишком тихий, чтобы разобрать слова, но достаточно отчетливый, чтобы понять — кто-то или что-то наблюдает за ним.

«Это просто искажение звуковых волн в тумане», — рационализировал он, продолжая путь. Но глубоко внутри зарождалось ощущение, которое Мэтт давно не испытывал — беспокойство, граничащее со страхом.

Человек без страха. Так его прозвали, и это было правдой. После несчастного случая, который лишил его зрения, но наделил сверхчувствами, Мэтт перестал бояться обычных вещей. Темнота не пугала того, кто живет в ней постоянно. Высота не страшна тому, кто может определить расстояние до земли с точностью до миллиметра. Боль стала лишь сигналом, который можно контролировать и подавлять.

Но сейчас... сейчас что-то менялось.

Туман словно шептал ему на ухо, проникая сквозь барьеры рассудка. «Мэттью... Мэттью... ты не смог защитить её...»

Мэтт резко остановился, повернув голову на звук. Но там была лишь пустота.

— Кто здесь? — спросил он в туман, сжимая трость чуть сильнее обычного.

Тишина в ответ. Только шелест тумана и далекий, едва различимый звон колокола.

Он продолжил путь, стараясь сосредоточиться на цели. Найти церковь. Найти культ. Выяснить, что происходит в этом проклятом городе.

Ноги привели его к парку — его сверхчувствительность улавливала изменение ландшафта, запах травы и деревьев, пусть и смешанный с вездесущим ароматом пепла. Он шел по дорожке, когда услышал звук — смех, звенящий как колокольчик.

Мэтт замер. Этот смех... он узнал бы его среди тысячи других.

— Это невозможно, — прошептал он.

Смех раздался снова, теперь ближе. И женский голос, такой знакомый, такой любимый:

— Мэтт, почему ты не спас меня?

Сердце пропустило удар. Электра — Электра Начиос, женщина, которую он любил. Женщина, которая погибла.

— Ты мертва, — произнес он в пустоту. — Это не ты.

— Разве? — голос приблизился, и теперь Мэтт мог ощутить присутствие чего-то... кого-то. Но это было не человеческое присутствие. От существа исходил неправильный запах — смесь металла, крови и чего-то похожего на разлагающуюся плоть.

— Что ты такое? — спросил Мэтт, принимая боевую стойку.

— Я твоя любимая, — ответило существо голосом Электры, но теперь он звучал искаженно, словно проходя через сломанный динамик. — Я то, что ты носишь в себе каждый день.

Мэтт услышал, как существо двигается — неравномерно, с металлическим скрежетом. Оно приближалось, и он ощущал исходящий от него холод, не физический, а какой-то... душевный.

Он ударил первым — быстрый, точный удар тростью туда, где должна была быть голова существа. Но трость встретила лишь пустоту, словно существо предугадало его движение или... растворилось в воздухе.

Смех раздался за его спиной. Мэтт развернулся, уже готовый к новой атаке, но замер, когда что-то холодное коснулось его щеки. Это ощущалось как металлический палец, слишком длинный и острый.

— Они искали тебя, — прошептало существо, и теперь его голос был смесью голоса Электры и чего-то нечеловеческого. — Но нашли меня. И всё из-за тебя, Мэтт. Всё из-за твоей лжи.

Палец скользнул по его щеке, оставляя за собой влажный след. Мэтт почувствовал запах крови — своей собственной.

Он отшатнулся и атаковал снова — серия быстрых ударов, каждый из которых должен был найти цель. Но существо двигалось неестественно, его тело, казалось, не подчинялось законам физики.

— Ты не сможешь драться со своей виной, Мэттью, — прошептало оно. — Ты можешь только принять её.

Существо внезапно оказалось совсем близко. Мэтт ощутил его дыхание — холодное, с запахом могилы. Оно обхватило его лицо металлическими пальцами, которые ощущались как лезвия кинжалов, готовые в любой момент пронзить кожу.

Скрежет позволил увидеть силуэт существа. Перед ним стояло нечто, лишь отдаленно напоминающее женщину. Её тело было сплетением металла и плоти, переплетенных в невозможную конструкцию. Там, где должны были быть глаза, зияли пустые отверстия, из которых сочилась черная жидкость. Волосы превратились в извивающиеся металлические нити, каждая из которых заканчивалась острым лезвием.

Но хуже всего было лицо — искаженное болью и гневом, но все ещё узнаваемое. Лицо Электры, застывшее в последний момент её жизни.

Мэтт почувствовал, как что-то разбивается внутри него. Стена, которую он строил годами. Стена, отделяющая его от страха и вины.

— Я... я пытался защитить тебя, — прошептал он, и его голос дрогнул.

— Защитить? — существо отстранилось, и Мэтт ощутил, как его металлические пальцы скользят по его лицу, оставляя за собой новые порезы. — Ты использовал меня как щит, Мэттью. Ты скрывался за моей спиной, пока они рвали меня на части.

Мэтт покачал головой, пытаясь отрицать эти слова, но глубоко внутри знал правду.

— Что ты хочешь от меня? — спросил он, опуская руки.

— То же, что ты хочешь от себя, — существо отступило на шаг. — Покаяния.

И тогда Мэтт услышал звук, который невозможно было спутать ни с чем — звук сирены, нарастающий, заполняющий пространство, проникающий в каждую клетку его тела. Мир вокруг начал меняться — он ощущал это каждым своим сверхчувствительным нервом. Запахи стали острее, звуки — громче и искаженнее, воздух наполнился металлической взвесью.