— Долго рассказывать… — начал было переводчик.

Чиновник нетерпеливо прикрикнул. Переводчик торопливо поклонился ему и быстро произнес несколько фраз. Горный житель недоуменно вытаращился, потом недоверчиво поглядел на пленников и снова задал вопрос.

— Спрашивает, а где тогда ваши грамоты, — сказал переводчик, после чего опять заговорил от себя. — Вы не серчайте, братцы. Вы думаете, мне радость на них работать. Я же такой же пленник как и вы. Чем смогу — помогу.

— Скажи ему, что все, что у нас было, его люди отобрали. Пускай сами в отобранном и ищут, а то нам недосуг оковы снимать.

Услышав перевод, чиновник снова удивился. Похоже, таких пленников ему приходилось допрашивать нечасто. Любой на его месте тут же побежал бы советоваться с начальством. Собственно, на это Ратибор тоже рассчитывал и оказался прав. Чиновник кратко приказал что-то стражникам, после чего вышел. Палач последовал за ним. Переводчик покинул камеру настолько поспешно, словно очень боялся остаться с соплеменниками наедине. Последними вышли стражники, причем один из них с порога обернулся и смерил пленников злобным взглядом.

— Ты в порядке? — прошептал Ратибор, повернувшсь к оборотню.

— Уже да, — почти весело ответил Подосён. — Ты же знаешь, на мне все быстро заживает. И кажется, я знаю, как нам отсюда выбираться. Но только для этого нужно, чтобы вы оба из колодок освободились.

— Это не задача, — отозвался Ратибор, — вот цепи — другое дело. А колодки я легко открою. И что ты придумал?

— Посмотри на меня, — неожиданно сказал Подосён.

— Слышь, Подосён, — как-то особенно распевно произнес Леший, вглядевшись, — а почему у тебя лицо серое?

— От холода, Ратибор, от холода, — поддержал тот.

— Слышь, Подосён, а почему у тебя зубы лязгают?

— От голода, Ратибор, от голода.

— Слышь, Подосён, а почему у тебя глаза засветились?

— Р-р-р, — отозвался волк, легко выбираясь из оков, рассчитанных на человека. Правда, чтобы вытащить задние лапы из колодок, пришлось чуть-чуть поднапрячься. На середине камеры волк снова стал человеком, затем подобрался к двери и осторожо выглянул через маленькое окошечко.

— Сидят, гады, — сообщил он после некоторого наблюдения. Разумеется, говорил Подосён одними губами, не раскрывая рта, как учили в разведке. Так что стражники по ту сторону двери продолжали пребывать в неведении, что один из плеников освободился. — Двое их. Те самые, которых мы били.

Снаружи послышались далекие шаги. Подосён поспешно вернулся в оковы тем же способом.

Дверь распахнулась. В камеру втиснулся давешний велет. Даже в темноте было видно, что под глазом великана красуется изрядный синяк. За собой велет тащил еще одного пленника. С глухим ворчанием он швырнул ношу на пол, для надежности пристукнул кулаком сверху и принялся развязывать.

Когда новый узник занял место напротив Ратибора (после этого свободных цепей больше не осталось, так что камера, похоже была рассчитана на четверых), Леший неожиданно узнал его.

— Драгомир! — зашептал он, едва камера снова закрылась. — Тебя-то как угораздило?

Наемник не отвечал, наверное, еще не пришел в себя.

— Сейчас я его приведу в порядок, — пообещал Подосён. — Я ведь тоже лечить умею, не забыл? Не так, конечно, как ты, но все же…

Освободившись, оборотень подошел к висящему на цепях наемнику и положил руки ему на плечи. Леченик подействовало: вскоре Драгомир открыл глаза.

— Ну, собралась компания! — это были его первые слова в камере. — Не повезло?

— Не то слово, — вздохнул Ратибор. — Засадили, понимаешь, и не говорят, за что. А ты как здесь оказался?

— Да я всего ничего отъехал, а через день меня любопытство разобрало — что же вы там искали, и нашли ли? Вернулся на старое место, пошел по следу. Гляжу, стоит пустой дом. Внутрь сунулся, а там, оказывается засада была. Отбивался как мог, да что я против велета? Приложил, однако же, и ему здорово. Но все равно, видишь, скрутили.

— Ты как хочешь, а нам надо отсюда выбираться, — сказал Ратибор.

— Ладно. Слышь, парень, пошарься у меня за пазухой. Они там поискать забыли.

— Ой, — удивленно сказал Подосён, вытаскивая откуда-то из одежды Драгомира короткий нож. — Здорово! И как они только зевнули? Полезная вещь. Вот только, — тут его лицо омрачилось, — не пригодится он нам.

— Почему? — вопросил Драгомир.

— Мы — особо важные пленники, — пояснил Ратибор. Ноги в колодках уже совсем затекли, и он попытался хоть немного ими пошевелить. — Нас личная охрана сторожит. Двое снаружи. Если будем цепи пилить, услышат. И потом, чтобы такую цепь таким ножиком перерезать — три года уйдет.

— Незадача, — опечалился наемник. Попытался встать. Получилось.

— У стражников ключи есть?

— От камеры-то? Должны быть, — сказал Муромец. — Вроде они открывали, хотя наверное сказать не могу, не видел.

— Хорошо, задумчиво протянул Драгомир. — Значит, надо заманить их сюда. Парень, ты с ножом, берешь на себя одного. Я делаю второго. А там уж подумаем, как от оков избавиться.

Ратибор усомнился в действенности такого плана, но в конце концов, терять было нечего. Как бы ни обернулось дело, худшее, что могло случиться с богатырями — смерть. А ее никто не избежит.

Подосён, ухватив нож половчее, подошел к двери и постучал. Снаружи донеслись недоуменные голоса. Потом в окошке появилось удивленное лицо стражника. Все пленные были на местах. Лицо скрылось. Подосён опустил руки, отклеился от стенки и снова постучал…

После того, как все повторилось в четвертый раз, терпение стражников лопнуло. Загрохотал ключ, дверь распахнулась, и два воина с копьями появились на пороге, выкрикивая что-то непонятное.

Подосён распрямился, как лук, нож блеснул молнией — и тот, что стоял слева, с хрипом рухнул, зажимая рукой перерезанное горло. Второго Подосён толкнул в сторону Драгомира.

Наемник немедленно поставил противнику подножку, затем мотнул головой — и роскошная черная коса Драгомира захлестнула шею несчастного стражника. В следующий момент Драгомир еще и резко кивнул, ломая стражнику шейные позвонки. Все было кончено.

Оборотень сноровисто прикрыл дверь, чтобы не так привлекать внимание, если кто пройдет, и принялся обирать тела. Стражники оказались вооружены до зубов. Помимо двух легких копий, богатырям достались два меча странного вида, набор швыряльных ножей и небольшой топорик.

Но все это оружие оставалось совершенно бесполезным, пока те, кто мог им воспользоваться, сидели в колодках. Немного подумав, Подосен с решительным видом взяд нож и начал ковыряться в замках. Спустя немного времени Ратибор смог, наконец, встать на ноги.

— И когда ты замки взламывать наловчился? — с уважением спросил новгородец.

— Было время, — уклончиво ответил оборотень, принимаясь за колодки Муромца.

Когда и с этим делом было закончено, Илья снова уперся ногой в стену и потянул за цепь. На этот раз только за ту, что держала правую руку. При этом богатырь помогал себе левой. Подосён тоже подошел и помог.

Некоторое время казалось, что они так и застыли навеки изваянием. Затем железо стало понемногу поддаваться, а потом с лязгом лопнуло. Илья, не удержавшись на ногах, повис на оставшейся цепи. Придя в себя, он могучим рывком освободил и левую руку. Обрывки цепей свисали с запястий Муромца, держась на крепко сомкнутых браслетах.

— Скорее! — поторопил Ратибор. Он не знал, когда здесь проводится обход, но хорошо понимал, что до этого момента все в камере должны стать боеспособными.

Дальше дело пошло легче. Ратибора освобождали уже втроем — Илья, Подосён и сам Ратибор. Цепи, державшие Драгомира, и вовсе поддались сразу.

Леший тут же взял себе топорик и один из мечей. Именно так он больше всего тренировался в бытность свою еще в младшей дружине. Муромец взял оставшийся клинок, прикинул по руке, со вздохом отложил его в сторону и покрутил в воздухе обрывком цепи.

— Вот это по мне, — удовлетворенно сказал богатырь. — Легковато, правда, но в случае чего за палицу сойдет…