На краткий миг Ратибор удивился. Всякий знает, что велеты — дети Велеса. А дивьи люди, как говорил старый ворон, поклоняются Перуну. Так как же велет служит подгорному народу?

Тот тем временем сноровисто развязал Ратибора и поднял на ноги, придерживая лапами за плечи. Боли эта хватка не причиняла, но вырваться из нее было немыслимо. Тем более, что теперь Леший видел и двух воинов, замерших в дверях…

Да, кстати. Ратибор покрутил головой. Он находился в маленьком темном помещении, больше всего похожем на поруб, только каменный. На стенах висели зловещего вида цепи. К ним и потащил велет Ратибора спустя несколько мгновений.

Сын Велеса не отличался быстротой соображения. Выполнив одно дело, он всякий раз задумывался, слоно припоминая, что надо делать дальше. Но уж когда делал, то получалось у него быстро. Сейчас, например, он весьма ловко приковал Ратибора к двум цепям, после чего отошел в сторону, любуясь сделанным.

Все это время новгородец смотрел на окружающее несколько отстраненно. Наверное, сказывались последствия удара по голове. И только теперь он наконец полностью осознал — все это происходит с ним, и не во сне, а взаправду. Попытался встать, но велет небрежным движением мощной лапищи отщвырнул к стене. Загремели цепи. Ратибор снова стукнулся затылком, на этот раз об камень. В глазах окончательно потемнело. Только усилием воли Леший сумел сохранить ясность сознания.

Тут в дверях показались четверо воинов. Трое из них волокли Илью Муромца. Тот вырывался и пытался ругаться, но кляп во рту надежно глушил слова. Четвертый вел перед собой Подосёна. Его, посчитав наименее опасным, не стали скручивать по рукам и ногам, а просто связали руки за спиной. Да и шел оборотень сам, не сопротивляясь.

Лешему стало немного любопытно. Если Муромца тоже задумают приковать к стенке, то для этого придется его сначала развязать. А освобожденный Илья может натворить таких дел, что и велет, пожалуй, не поможет.

Но великан нашел-таки выход. Немного подумав, он попросту шарахнул Илью кулаком по темечку. Удар произвел нужное действие, и пока богатырь пребывал без сознания, его старательно усадили рядом с Ратибором, позаботившись о надежном креплении.

Подосён и здесь обошелся легче всех. Его просто развязали, швырнули в камеру, из которой к этому моменту вышли все посторонние, после чего тяжелая дверь захлопнулась с грохотом.

— Ратибор! — прошептал Подосён, присаживаясь рядом на корточки. — Ты живой?

— Живее некуда… покамест, — отозвался Леший, садясь поудобнее. — Похоже, влипли мы изрядно.

— Почему? Ты что, оковы раскрывать не умеешь?

— Если иголкой, то, наверное, сумел бы, — невесело сказал Ратибор. — Только ведь на наших оковах замков нету.

— Как нету? — поразился Подосён. — А как же тогда вас заковали?

— Велета видел? Он просто кольца на наших руках пальцами сжал. Чтобы от них освободиться, не меньше сила нужна, чем у него.

Очнулся Муромец. Изрек пару фраз, близко касавшихся великана и его подлых хозяев, затем попробовал цепи на прочность. Убедившись, что просто руками порвать их не удастся, встал, уперся ногой в стену и потянул. Снова ничего не вышло. После этого богатырь вздохнул, уселся обратно на пол и только после этого заговорил членораздельно.

— Ратибор! — Леший мысленно застонал: все от него чего-то ждут, а он ведь и сам ничего не понимает! — Ты же колдун! Сделай что-нибудь.

— Не умею, — мрачно ответил Ратибор. — Может, в книге что и было, но ведь книга наверху осталась…

Подосён отрицательно помотал головой.

— Они и книгу забрали, и все оружие. Вообще все под гребенку выгребли. Я все видел, меня последнего сцапали.

— И что делать будем? — вопросил Ратибор куда-то в пространство. Пространство, конечно же, ничего не ответило.

Дверь в камеру с прежним грохотом распахнулась. Обычно в таких случаях в помещение сначала вносят факелы, но дивьи люди, похоже, в огне не нуждались.

Вошел какой-то тип настолько надменного вида, что пленники сразу узнали в нем начальника средней руки. Только такие уже недостаточно трепетны, но еще недостаточно умны, чтобы вести себя скромно. За начальником следовал человек выше его на голову и намного беднее одетый. Приглядевшись, Ратибор уверенно определил — этот сверху, родился на земле, а не под землей.

Третий из вошедших тащил с собой большой мешок, в котором при каждом шаге что-то позвякивало. Тут и думать нечего — палач, наверняка. За ним в камере появились двое стражников и замерли по обе стороны.

Чиновник произнес несколько слов. Сопровождавший выступил на шаг вперед и заговорил по-русски.

— Он спрашивает, кто вы такие и что здесь делаете? — По выговору переводчика было видно, что он родом откуда-то из-под Киева.

— Пусть сначала сам скажет, кто он такой и зачем нас сюда приволокли, — заворчал Илья. — Мы, если он не заметил, не своей волей здесь. Да заодно и ты уж объясни, чего ради этим, — тут он встаивл весьма крепкое слово, — служишь?

Переводчик вздохнул, покачал головой и повернулся к чиновнику. Услышав перевод того, что сказал Муромец, чиновник изменился в лице и что-то рявкнул стражникам.

Один из них шагнул вперед, взяв копье наоборот — острием назад. Судя по всему, он собирался бить Илью древком. Но в тот момент, когда стражник уже замахнулся, Ратибор, изловчившись, долбанул его ногой в коленку, а Подосён, подскочив сзади, схватил за копье и дернул. Стражник с воплем повалился на пол. Оборотень же, мгновенно развернувшись, приставил острие копья к горлу растерянного чиновника и заорал, обращаясь ко второму стражнику:

— Ни с места! Убью!

Разумеется, тот ничего не понял, но по голосу и тону разобрался, что дело серьезное. Он попятился, прислонил копье к стенке, поднял руки…

И тут Подосён как-то нелепо пошатнулся и упал. Будучи неопытным в таких делах, он совершенно упустил из виду, что обезоруженный стражник не только жив, но и пребывает в полном сознании. И, конечно же, немедленно за это поплатился. Очнувшийся пострадавший стражник, оказывается, схватил его за ноги и дернул. Упавшего тут же обезоружили и принялись бить вдвоем. Потом от разошедшихся стражников досталось и Ратибору с Ильей. Правда, богатыри вовсю пользовались свободными ногами, так что после двух попыток дотянуться до пленника кулаком страж окончательно разозлился и замахнулся копьем.

Окрик чиновника, только теперь осознавшего ситуацию, пригвоздил стражника к месту. Переводчик, к слову сказать, еще в самом начале драки забился в угол и только теперь вылез.

По команде чиновника Подосёна, лежавшего без сознания, тут же приковали к свободной паре цепей. Палач, повинуясь знаку, куда-то умчался.

— Что теперь? — спросил Муромец у Ратибора и сплюнул кровью — в драке ему рассекли губу.

— Не знаю, — пожимать плечами было неудобно, короткие цепи заставляли держать руки кверху. — Может, сразу прикончат, а может, еще помучиться дадут. В любом случае — остается только ждать.

Вернулся палач, и не один. С ним пришел мрачный мужчина, судя по росту — тоже из здешних. Он оказался кузнецом. К глазам Ратибора поднесли два копейных острия, чтобы не думал сопротивляться, и кузнец заковал его ноги в колодки. Теперь даже встать бы не получилось. Вскоре та же участь постигла и остальных пленников.

Чиновник, отойдя на безопасное расстояние, повторил вопрос. Переводчик начал было переводить, но Ратибор заговорил первым:

— Мы пришли послами от великого князя Владимира Киевского. А нас, вместо того, чтобы принять, как полагается, схватили и держат в тюрьме, словно преступников!

— Не врешь? — неожиданно спросил переводчик.

— А кто ты такой, чтобы я тебе отвечал? — Ратибор ухитрился даже в колодках принять величественный вид и смерить собеседника презрительным взглядом. Тот вздохнул.

— Никто я. И для них никто — раб, стало быть, и для вас, земляков, вижу, тоже никто.

— Так ты, стало быть, киевлянин? — поразился Ратибор. — А за каким делом тебя сюда-то занесло?