«Балт1йск1й Альманах»

№ 1. — 1923

РЬоешх из той же земли, из какой он создал человека.

А Сосок писИега, приносящая людям кокосовые ор-Ьхи. Кокосовым молоком разбавляют и кофе, и чай, точно сливками; плод же с'^Ьдо-бен; из скорлупы выр1Ьзают изд'Ьл1я: ручки, посуду, различныя безделушки; она, скорлупа; пережженная, фигурирует, как прекрасная черная краска; отвар из кокосов — вЪрн-Ьйшее медицинское средство; волокна, которыя окружают орЪх, идут в выд-Ьлку: мочат их и потом заплетают в канаты, которые кр-Ьпче пеньковых, сплетают цы-новки; ор'Ьх дает масло; изв'Ьстен б1Ьлок из кокосов; кокосовый жмых по'Ьдает скотина; из листьев сплетают различныя вещи; и хижины негров они защищают от ливней.

А пальма Вогабзиз (11аЬе1Шогт15 и аеШ10-рит)? Из кр1Ьпких стволов выр1Ьзает оруж1е неф; сок дает опьяняющ1Й кр-Ьпк1й напиток, перегоняемый и выд-Ьляющ1й сахар; лист — кроет, питает борассовый плод').

Сколько жизней скрывается в пальмовых листьях от ярых лучей эф10пскаго солнца! ЗвЪрями кишит экватор1я; в сумрачных темных болотах Ро-дез1и (к югу от Конго) живет европейцам нев'Ьдо-мый зв'Ьрь: между р1.ками Лунга и Кафу; по опи-

сан1ю негров, его косолапое тЬло огромно (с гиппопотама), а шея длинна, как жираффова шея (скорее, как т1Ьло удава); на ней голова крокодила с отчетливым рогом на носЪ; в чудовищном звЪр'Ь воскрес ископаемый «бронтозавр ')».

Но звЪрье исчезает; вездЪ пропадают слоны; колон1альной политикой Леопольда 1-го Бельпй-скаго слон истреблен почти в Конго (король занимался торговлей слоновых клыков); носороги, жи-раффы рЬд'Ьют; и львы пропадают; когда-то они обитали в ЕвропЪ; недавно еще в изобилш львы населяли Алжир и Тунис; в Константине, в Оране, на югЪ Тунис1И, нынЪ они — величайшая редкость.

Культура вонзается в сердце «Офейры» уб!й-ственной сталью железных дорог; европейск1е центры ростут в Экватор1и; быстрый трамвай пробегает по берегу Конго; свистит паровоз по лесам Сенегала, везя пассажиров до... Нигера.

Бьется еще африканское сердце: в Уганде, в Дарфуре, в таинственном Кардофане, где был Нахтигаль -) в Уаделае, в странах Ньям-Ньям; и туда меня тянет. Душой уплываю по Нилу в центральную Африку; я уголок лишь ея подсмотрел в удушающих пряностью пышных каирских садах.

') См. журнал Статья о пальмах.

«Природа и люди» за 1910 год.

') Карл Гагенбек: «Животные и люди». •) См. его «Сахара и Судан».

Москва.

Андрей БЪлый.

№ 1;

1923

«Балт1йск1й Альманах»

31

СОВРЕМЕННАЯ РУССКАЯ ПОЭ31Я.

(С сохранешем орфографш авторов).

ЛЮБОВЬ ДОРОГ.

Бывает счастлива дорога Когда восток — корабль в огне И приближаясь понемногу, Щекочет дали бубенец. Он все настойчивее будит Взлохмаченный туманом плес. Дорога вздрагивает грудью: Рвет версты прочь из под колес. Лохматые барашки пыли, Дождем причесаные в ночь

Москва, октябрь 1923.

Зашевелились и поплыли, Слипаясь в серое сукно. Стоят нахохленные ветлы (Кора растрескалась от дум). Простор во все концы разметан Свободно плечи развернул. Бывает счастлива дорога, Когда за лесом, далеко Прорежет утреннюю тогу Смех бубенца и звон подков.

Алексей Авилов.

ИМЯ.

я знаю, — как же мне не знать? — С тех пор, как стали мы чужими, В тебе, как темная печать, Мое запечатлелось имя.

Ты был гоним, ты был любим И сладкой славой коронован. Но ты не расставался с ним. Свободный, ты всегда был скован.

Летят года в небытие. Неудержимые, как птицы. Но имя ты хранишь мое На незапятнанной странице.

Ек. Галата.

От юности, как от пожара. Лишь пепел выстлал сердца дно . Стучится сгорбленная старость В заиндевевшее окно. А там и смерть рукой костлявой Неумолимо постучит . . .

Но счастья, радости и славы Не доверялись мне ключи, И вот, тоскуя, вспоминаю Невозвратимую весну, И за соломинки минут, Как утопающий, хватаюсь . . .

Москва, 1921.

Георгий Дешкин.

«Балт!йск1й Альманах»

№ 1.

1^23

РЕВЕЛЬ.

Из книги „Сптьлый Колос"

Гордый, умный, старый город Уц'ЬлЬл в волнах времен. В строгом п'Ьнь'Ь колоколен ДревнЕй голос оживлен.

Узк1Й дом на повороте: Осадив коня разбег, Зд4сь, стуча копьем жел-Ьзным, Граф просился на ночлег?

Вот с разной дубовой дверью Закоптелый длинный зал: Зд^Ьсь прекрасной КунигундЬ Рыцарь розу подавал.

ТаШип. 1920.

Там давно была таверна: У глубокаго окна В ней проезж1Й угощался Кубком темнаго вина.

И хозяин добродушный С ЗВОНКОЙ связкою ключей, Засветив фонарь огромный. Провожал своих гостей.

Эта жизнь живет понын'Ь, Скрыта в вЪчном мертвом сн%. Лишь спроси, — и с4рый камень Запоет о старинЬ.

Калъма.

Насквозь пронзают иглы стужи И ветер в исступленьи злом Сдавил нагие ветки туже Нерасплетаемым узлом.

Холодный дождь жесток и жесток, Он воздух наискось сечет, И дрогнет шалый перекресток Давно забыв ударам счет.

И солнцу скрученому в тучах Упорства их не одолеть. Не разогнать громад летучих Взнеся пылающую плеть.

Дорога тяжела и взрыта, И мглистой ночью по краям Роятся звездами корыта Водой наполнившихся ям.

Николай Минаев.

№ 1.

1923

«Б а л т 1 й с к I й Альманах»

33

Меня застигла на привале Нежданно ночи темнота. Сухие губы целовали Другие — свежие уста.

Моя под(М'га мирно дышит, Порывом ласк утомлена — А сердце зов знакомый слышит: Я покидаю ложе сна.

И снова, путник запоздалый, От нетерпения дрожу. С вещами лажу узел малый, Веревки кое-как вяжу.

Я знаю: нежная забгта Заставит бросить взгляд назад. Я знаю: горы и болота Не раз мне путь переградят.

Петроград, октябрь 1923.

Но холодящий воздух воли Войдет веселым хмелем в грудь. Когда в предутреннее поле Вонзится неизбежный путь.

А, Палеи,

СТИХИ о лондонъ.

Ты помнишь: вечер на мосту, Цветные огоньки на Темз^ И в синем неб'Ь зв-Ьздный вензель, И Лондонскую пустоту?

Ты помнишь горькую любовь, Признан1я на Пикадилли? Страстней испанской сегидильи Томила вздернутая бровь.

Над Лондоном расцв'Ьл туман О не диковинная-ль роза! Вся жизнь —- таинственная проза И обычайн'кйш1Й обман.

В такой обыкновенный час Душа, плененная любовью — Твоей изогнутою бровью — Не о зв'Ьзду ли обожглась?

И город, гд'Ь цв'Ьтет туман, Стал навсегда своим и милым: Там плачет, прислонясь к перилам. Душа, сошедшая с ума.

Глгьб Струве.

Смертельно устало тело И хочет только покоя . . . Но парус на море белый Душе навевает иное. — Зовет к бесцельным скитаньям, К далеким, далеким странам . . . Ах, нет предела мечтаньям, Мечтаньям, всегда обманным!

Георгий Дешкин.

«Балт1йск1й Альманах»

№ 1.

1923

БЕРМОНДТОВЩИНА

(Дневник, 1919—20 г. г.)

ПИСЬМО А. П. (М. ГОРЬКАГО)\

«Бермондтовщина»

Весьма не плохая вещь, с точки зр1Ьн1Я беллетриста. Написана легко, живо, в хорошем тонЪ. Я бы очень сов-бтовал автору посмотреть на себя именно как на беллетриста-бытописателя, у него есть данныя, заслуживающ1я серьезнаго отно-шен1я с его стороны. И если он разр'Ьшит себ^Ь некоторую дозу ирон1и над собою и пережитым, он может, мн* кажется, написать очень интересныя и полезныя вещи. ВслЪдств|е некоторой неув1Ьренности в себе, он пишет, местами, жидко и многословно. Очень рекомендую ему быть больше беллетристом, давать больше бытового матер1ала, это, вероятно, весьма удастся ему.

А. П.

Я приступил к этой хроник* без всякаго предвзягаго мн*н1я; мои взгляды на революц1ю девять раз из десяти своеобразно менялись во время ея изучения.

Л. Мадлэн.

... Приводимыя ниже страницы — есть отрывки из моей книги, подготовленной к печати под общим заглав1ет «Записки офицера».

Я — не сторонник того взгляда, что круговорот событ1й, захвативш1й наше поколение неустранимо вынуждает каждаго из нас имЪть отточенные политические принципы или в лучшем случае — их слабые оттЬнки.

Переживая событ1я, я искал в них всегда — человека; узк1Я, обязывающ1я идеи и скрещен1е не менее узких и скучных интересов я обходил стороной и если мне удавалось под немузакальный треск враждебных споров, громомечущих речей, боевых схваток, залитых кровью, политических шумих и плетен1Й разглядеть его — я радовался.