А второй плюс для школы – материальный. Все разрушения, причиненные учреждению образования во время инициации, устранялись за счет опричного бюджета, пострадавшим выплачивали очень хорошие компенсации, и более того – матпомощь из Государева спецфонда в следующем учебном году обычно оказывалась более чем щедрой.

За последние десять лет в Вышемире случилось что-то около двух десятков инициаций. В шестой школе четыре года назад инициировалась девочка с явной склонностью к манипуляциям с водой: тогда затопило все три этажа и спортзал, но в целом никто не пострадал. Вовремя отрубили электричество и вывели детей.

– Чем хуже школа, тем больше инициаций, – сказал зловещим шёпотом Элессаров. – Хочешь верь, хочешь не верь. Например, третья школа: их участок – это сплошной Зверинец, да еще и Снажья Слободка, а инициации почти каждый год. Один раз даже две – одновременно.

Вот и думай, как жить и работать после этого. Нет, мне-то фиолетово, я – нулевка. А дети? Как их защитить?

Я как раз шёл мимо магазина Рыбака и остановился в раздумьях. Ну вот чисто теоретически – что я смогу сделать, если какой-то пацан или девчонка вдруг заполыхает как факел или начнёт биться током во все стороны? То есть что делать, я как бы знаю. Но КАК это сделать – непонятно. Да и нельзя.

Есть тут такая штука – негаторы, которые подавляют магию на некоторой площади. Они издавна известны, с античности – орлы римских легионов, например, работали именно так. А более-менее массовое, почти промышленное производство этих артефактов спровоцировало по всему миру волну социальных потрясений. Так, в России в 1917 году произошёл так называемый «Бунт Пустоцветов», или «Революция Пустоцветов» – название зависело от точки зрения. Кровавая попытка пошатнуть могущество старой аристократии породила хаос и анархию, Смуту, как здесь говорят. Были Смуты и до этого, связанные в основном с периодами безвластия или борьбы за трон. Но местный вариант классовой борьбы, когда битва шла между классами не имущественными, а магическими и вылилась в миллионы и миллионы жертв, оказался самой серьёзной катастрофой не только для России, но и для всего мира.

Аналогии с нашей, земной революцией 1917 года и последующей гражданской войной вполне очевидны. Здесь, как и там, все закончилось приходом к власти тирана и закручиванием гаек, но местный был не из революционеров, а из правящей династии. Тогда воцарился отец нынешнего Государя, и правил Иоанн Дмитриевич более полувека: магия не дарует бессмертия, но активное долголетие – вполне…

– Доброго дня, Георгий Серафимович, – поздоровался Рыбак. – Вы наконец надумали к нам присоединиться – или снова за инструментами?

Я даже вздрогнул. Оказывается – ноги принесли меня в магазин, где я привык искать подходящее снаряжение для радикального решения вопросов. Не знаешь, что делать – готовься к худшему, почему нет?

– Э-э-э-э… Я, господин Рыбак, думаю, мне нужно аптечку собрать какую-нибудь экстремальную. Ну, удары током, ожоги, раны, переломы… Противошоковое, обезбол – в таком стиле. Ну и пару термических спасательных одеял… Есть у вас что-то такое? – Я понимал, что у магазина профиль другой, но спросить-то можно? – Самоспасателей еще, наверное, не мешало бы, а то вдруг задымление или ядовитый туман…

– Ты что это – в Хтонь собрался? – поднял бровь хозяин магазина.

– Нет, нет, просто учебный год начался… – откликнулся я, разглядывая новую партию военных ботинок и хороший выбор тактических перчаток.

– С аптечкой я тебе не помогу, но номер специалиста дам. Позвонишь, объяснишь, что надо, она соберёт и цену честную скажет… – Рыбак достал откуда-то компактно сложенные термоодеяла и пару масок-самоспасателей.

И в этот момент из раздевалки вышел Криштопов в новых берцах и гражданской одежде. Тот самый «принципиальный милиционер», инспектор по делам несовершеннолетних, не помню, как эта должность тут называлась. Легендарная личность, между прочим!

– …вот я и говорю – органического происхождения! – Он как будто продолжил разговор, который они тут вели без меня. – Никакой магии в земщине, в этом плане закон не нарушен, не опричная юрисдикция, а наша. Как будто кто-то набрал в пульверизатор ворвань, или рыбий жир, или какую-то такую подобную жижу, распылил на засранцев и поджег! О! Пепеляев! Тебя ведь тоже опрашивали, да? Ты ведь там недалеко на турниках висишь по вечерам…

– Это вы о чем? – посмотрел в потолок я.

– О том случае, с бандитами! – надавил голосом Криштопов. – Между прочим, мы уже выяснили: с двумя из них ты прямо тут бодался, на крыльце магазина! Месть – чем не мотив?

– Ну бодался, ну. Тоже мне – секрет Полишинеля. И началось все в ателье, где они на швею наехали, а не тут, на крыльце. Хамы и быдло. Я бы и сейчас с ними пободался, выпади такая оказия… И вы бы пободались, и вот – господин Рыбак тоже. Гады они потому что, с такими если не бодаться – совсем жизнь дерьмовая настанет. А в тот день тренировки не было, кстати. Из-за этих типов. Они мне пацанов напугали, вот и пришлось сделать перерыв… Да и до места этого сожжения там километра полтора от турничков, не меньше. Ничем помочь не могу, пояснить по существу нечего. Я это уже в письменном виде излагал.

Нервы мне тогда потрепали знатно, спасло только, что пацаны никому ничего не сказали – догадались разбежаться по домам и помалкивать. Нет, между собой трепались, конечно, и полмесяца на меня посматривали странно и с восхищением, но я виду не подавал, хотя дракон требовал немедленно принять почести и преклонение со стороны жалких людишек.

– Ладно, ладно, не кипятись, – примирительно поднял ладони милиционер. – Обвинения никто предъявлять не собирается. Сдохли и сдохли. Это представьте: там восемь из них только вышли из мест лишения свободы по очередной амнистии, и сразу – к браткам своим, отмечать. Сидели за разбойное нападение! Кто их вообще выпустить додумался? Ну, теперь все равно уже… Братки, видимо, рот раззявили на кусок, который явно не в силах проглотить. Я не для протокола скажу: если бы кто-нибудь ещё пару-тройку раз так с огоньком подобное дело провернул – мы бы там, у себя, не сильно расстроились.

– Ну, кое-кто из ваших расстроился бы, – хмыкнул Рыбак. – Такие доходы.

– Да, – погрустнел Криштопов. – Кое-кто уже расстроился. Крысы конченые.

– Виталий Михалыч! Ну так вступай к нам, выдвигайся и голосуй! Будет сервитут – будешь начальником полиции! – рубанул воздух ладонью Рыбак.

– Да зае… достал ты уже меня со своей политикой! – вызверился милиционер. – Не верю я! Не верю! Кого ты за собой потащишь еще? Холода? Звертовского? Гойко? Швайнштайгера? Мне одним списком идти с бандитами и торгашами? Рыбак, я тебя уважаю, и репутация у тебя есть, ты мужик честный и слово держишь, но вся эта банда – за каким хреном она тебе?

Хозяин магазина и глазом не повел. Я думал – оскорбится, ан нет, аргументировал словесно:

– Это – люди дела. Всех задолбала говорильня нынешнего земского предводителя. Народ хочет, чтобы городские власти перестали забалтывать проблемы и начали дела делать! Каким угодно образом! С нами у руля в Вышемире наконец начнёт что-то происходить. Какой-то прогресс, развитие. Второе дыхание, если хочешь. У нас будет цель – сервитут – и стремление решать свою судьбу самостоятельно! Если мы с тобой будем работать вместе – то удержим их в рамках. Ты ведь вышемирец, коренной, тебе не может быть наплевать…

– А потом Холод и его братец продадут сервитут Радзивиллам! – рявкнул Криштопов. – По кускам! То есть продавать станут другим таким же деловым людям, но за каждым из них будет стоять подпанок с мешком денег от ясновельможных! Ой, да не делай вид, что ничего не знаешь! Этот жирный боров владеет поместьем в Несвижской юридике и занимается вместе с Кшиштофом Радзивиллом Гомельским направлением…

Тут, кажется, милиционер понял, что хватил лишнего, и злобно засопел.

– Однако, похоже, я зашёл не вовремя, – проговорил я. – Если можно – дайте номер вашего специалиста, ну, который аптечку соберет, и я пойду. Мне ещё к урокам готовиться, у меня вторая смена сегодня.