— И с чего такое выборочное отношение? Никак не угодили в чём-то его превосходительству вице-адмиралу Старку? — слегка приподняв правую бровь, поинтересовался Кази, параллельно разделывая в тарелке свой кусок птицы.

Я бы уже на крик и панику перешёл, с выдергиванием волосьев на всех доступных в радиусе вытянутой руки головах. Как же так! Война идёт! А тут крейсер уже столько дней впустую простаивает без ремонта! И это тогда, когда на очередь в док стоят ещё три крупных корабля — те, что при первом же нападении японцев оказались ими успешно торпедированы. А эти трое лишь слегка моськи кривят, будто ведут речь не о стратегическом вопросе организации ремонта всего воюющего флота, а о чём-то праздном.

Вот что значит менталитет хроноаборигенов, которые, в отличие от меня, прекрасно понимают, как делаются дела в родном военно-морском флоте! Через задницу они исключительно делаются! И тот, кто более всех прочих начальственную задницу будет лобызать, тот более всех прочих и получит. А то, что война идёт. Ну, что же… Бывает! Война — дело приходящее и уходящее. А вот обезличенная начальственная задница — вечна! Не одна, так другая всегда отыщется.

— Нет, что вы, Михаил Ильич. В этом плане всё просто отлично. За спасение крейсера от уничтожения превосходящими силами противника меня уже представили к золотому оружию и Ордену Святого Георгия 4-й степени, — словно о чём-то само собой разумеющимся поведал командир «Варяга». — Тут дело в другом. У нас ведь в порту и на судоремонте в основном китайские мастеровые работали по найму. А они третий день как все вдруг взяли и уехали из Порт-Артура. Остались только местные жители, да те чернорабочие, что возводят укрепления. Специалистов же судоремонтников нынче днём с огнём не сыскать. Как и материалы для ведения этого самого ремонта. К начальнику порта, как и к начальнику мастерских на приём вовсе не попасть. Даже мне! И циркулируют в обществе такие слухи, что они оба вот-вот отбудут в Харбин, оставив здесь всё на… А вот на кого они здесь всё оставят — пока не ясно совершенно, ибо убывать собираются вместе со всеми своими заместителями. — С этими словами он отрезал очередной кусочек утки и аккуратно положил тот себе в рот, начав с удовольствием пережёвывать ароматное сочное мясо.

Я же в этот момент сидел рядом с ними и просто офигевал со всего происходящего! И, естественно, с трудом сдерживал себя, чтобы не побежать вот прям сейчас с пистолетом наперевес, дабы начать выбивать всё потребное из этих самых начальников порта и мастерских. С величайшим трудом смог заставить себя выдохнуть. Не успокоиться! Нет! Но для начала выдохнуть.

Ну что, в самом деле, изменит эта моя беготня с пистолетом? Да ничего она не изменит! Они тут все такие, как эти две означенных Руднёвым персоны! Вот вообще все! Уж сколько времени папа́ провёл в компании моей деятельной натуры и насмотрелся на то, как НАДО работать, но и тот не возмущается подобными реалиями. Ибо, в отличие от меня, понимает и принимает душой, что так всё тут и происходит. И чего-то лучшего ждать не стоит вовсе. Болото! Как оно есть болото! Да такое, что хрен ты его осушишь!

— И что же вы намерены предпринять? — усвоив доведённую до нас информацию вместе с очередным кусочком сочной утятины, спокойно поинтересовался папа́, словно спрашивая о планах на вечер. Вы, мол, крейсер будете ремонтировать или сыграем партейку-другую в бильярд?

— Пока всё, что только возможно, делаем руками экипажа, — ну, эта практика была известна издавна. Нередко экипаж не только осуществлял ремонт кораблей своими силами, но даже принимал активное участие в их достройке, если речь шла о новом судне. — Уж сбить-то заклёпки с требующих замены листов обшивки — большого ума не надо. Главное физических сил побольше приложить. А после останется лишь ждать. Это сейчас, в самом начале войны, неразберихи ещё будет хватать. Но как всё придёт в норму, и нужные люди займут нужные должности, работа будет налажена. Вот увидите. Благо мой экипаж успешно прошёл крещение боем, и в головах многих матросов с офицерами появилось осознание того, что, только действуя совместно, они смогут и приказ выполнить, и сами выжить. А то успел я тут за последние дни наслушаться и насмотреться на то, как обстоят дела у командиров «Дианы» и «Паллады», что, подобно моему «Варягу», до начала войны также долго пребывали в вооруженном резерве. Там чуть ли не каждого отдельного матроса до сих пор офицерам приходится долго и нудно уговаривать выполнить то или иное действо. Да так выполнить, чтобы после за ним не пришлось бы переделывать. Да и матросы те, скажу я вам, никакие не матросы. Просто деревенские мужики, которых в форму одели. Вот ей Богу! Коровы с сёдлами! Большая часть из них и в море-то ни разу до начала этого года не выходила. Но ничего. Дайте только срок, всё наладится.

В принципе, так оно всё и случилось. Худо-бедно, но спустя месяц «Варяг» вывели из дока для продолжения ремонта на плаву и на его место тут же затащили «Палладу», всё это время простоявшую у стенки пирса с огромной пробоиной в борту, ставшей результатом её поражения торпедой с японского миноносца ещё в первый день войны. И примерно в это же время начались активные работы по подготовке к исправлению схожих подводных повреждений на двух пострадавших в тот же день броненосцах — «Цесаревиче» и «Ретвизане».

Не то, что их не пытались как-то начать исправлять ранее. Но делалось всё это спустя рукава и практически на голом энтузиазме отдельных лиц. Будто никому другому этого и не было нужно.

И у источника всех этих резких изменений имелась своя фамилия, а также имя и отчество — Макаров Степан Осипович. Новый командующий тихоокеанским флотом, который и сам прибыл в Порт-Артур, и привёз с собой почти 250 человек судоремонтников с Балтийского завода, водолазов, а также мастеровых с Обуховского артиллерийского завода вместе с целым составом потребных инструментов, материалов и запчастей. Уж кто-кто, а он прекрасно знал о той жуткой канцелярщине, что творится в отечественном казённом судоремонте, вот и озаботился прихватить с собой тех, кто не станет прятаться за сотнями бумажек, лишь бы ничего не делать, а, наоборот, станет делать всё, что нужно, не требуя никаких лишних писулек. Вот что значит опытный человек! Уже со своей «соломой» приехал!

[1] Минреп — трос или цепь для крепления якорной морской мины к якорю.

— Ты, Степан Осипович, не смотри, что он такой малёк, да ещё и наглый не по возрасту и не по чину, — загодя принялся отбеливать мой светлый образ Кази. — Александр Евгеньевич дурного не будет советовать. Это тебе я говорю! Чай уже лет десять минуло, как свёл с ним знакомство. Много споров у нас с ним за это время случилось. И за все эти годы я смог многое о нём понять. Хотя, признаюсь, далеко не всегда вижу те или иные конечные цели многих его действий. Но ещё ни разу он меня не подводил. А потому верь ему. Он многое видит иначе, чем мы, старики.

— Александр Евгеньевич, значит, — окинув меня изучающим взглядом, хмыкнул себе в бороду новый командующий Флота в Тихом океане. Пусть далеко не сразу после его прибытия в Порт-Артур, но Кази всё же смог пробиться к нему на приём и протащить нас с папа́ за компанию. — Тот самый? Как же! Наслышан, наслышан! — вновь усмехнулся он, видимо, припомнив те эпитеты, которыми меня вполне возможно мог награждать Кази в их дружеских беседах в предыдущие годы. — Так значит, говоришь, готов отдать в дар возглавляемому мною флоту целых 18 минных катеров по мере их изготовления и ещё 30 штук переуступить, а также покрывать за свой счёт прочие мои пожелания?

— В пределах разумного, — тут же уточнил я, поскольку тащить весь флот за счёт своей семьи уж точно не собирался. Пупок бы развязался вытягивать из сложившегося военно-морского болота такую бездонную бочку для денежных растрат. — Даже скажу точнее. Можете рассчитывать на сумму в пределах 5 миллионов рублей, — переглянувшись с присутствующим тут же отцом, что одобрительно кивнул мне, озвучил я наш максимум по вкладу в общую победу.