Жуки разных размеров, от кошки до телёнка. Сороконожки длиной в человеческий рост, с ядовитыми жалами на хвостах. Что-то похожее на пауков, но с металлическими панцирями и светящимися глазами.

В центре зала возвышалась странная конструкция — нечто вроде машины, собранной из металла и хитина. Паровые трубы шипели, механизмы скрежетали, из недр устройства доносились металлические звуки.

*Арахниды. Древняя цивилизация насекомых.*

Армия защитников зала двинулась на непрошеного гостя.

Риддик открыл огонь из центра зала, используя круговую оборону. Десятый выстрел накрыл группу крупных жуков слева. Одиннадцатый поразил сороконожку справа. Двенадцатый разнёс голову гигантскому пауку.

Автоматика арбалета работала безупречно. Выстрел за выстрелом, патрон за патроном. Веера снарядов выкашивали атакующих, но их место тут же занимали новые.

Тринадцатый, четырнадцатый, пятнадцатый выстрелы. Первый магазин опустел. Риддик перезарядился на ходу, не прекращая движения.

Сороконожка длиной в три метра атаковала сзади, жало нацелилось в спину. Шестнадцатый выстрел остановил её в прыжке, разнеся переднюю часть тела на куски.

Семнадцатый и восемнадцатый выстрелы сразили двух пауков, пытавшихся окружить его. Девятнадцатый пробил панцирь особо крупного жука.

Но главной угрозой была паровая машина в центре зала.

Механизм ожил, начал двигаться. Металлические конечности выдвинулись из корпуса, механические глаза загорелись красным светом. Устройство издало пронзительный свист — сигнал тревоги.

Риддик переключился на бронебойные патроны. Двадцатый выстрел попал в центральный корпус машины. Металлические шарики отскочили от брони, не причинив вреда.

Двадцать первый выстрел нацелился в сочленения конечностей. Несколько шариков попали в цель, заклинили механизм. Одна из лап перестала двигаться.

Машина развернулась, нацелила на него что-то вроде оружия. Из ствола вырвалась струя раскалённого пара.

Риддик отпрыгнул в сторону, почувствовав обжигающий жар. Пар оставил глубокие борозды в каменном полу.

Двадцать второй выстрел попал в энергетический элемент машины — один из светящихся кристаллов. Кристалл треснул, машина зашипела, её движения стали неуверенными.

Двадцать третий и двадцать четвёртый выстрелы добили остальные кристаллы. Механизм замер, испуская последние клубы пара.

Но насекомые продолжали атаковать.

Риддик сменил позицию, отступил к одной из стен. Здесь было легче обороняться — враги могли атаковать только спереди.

Двадцать пятый, двадцать шестой, двадцать седьмой выстрелы прореживали их ряды. Зажигательные патроны поджигали хитиновые панцири, создавая панику среди нападавших.

Но самым страшным противником оказался гигантский паук размером с медведя.

Тварь спустилась с потолка на толстой паутине, приземлилась в нескольких шагах от Риддика. Восемь глаз горели злобным красным светом, хелицеры капали ядом. Конечности заканчивались острыми когтями, способными разорвать броню.

Двадцать восьмой выстрел попал точно в центр головогруди. Снаряды отскочили от толстого панциря, не причинив серьёзного вреда.

Паук атаковал, выбросив передние лапы. Риддик увернулся, выстрелил в сочленение конечности. Двадцать девятый патрон попал в цель, паук зашипел от боли.

Тридцатый выстрел нацелился в глаза. Несколько шариков попали в цель, слепив противника. Паук забился в агонии, потерял ориентацию.

Тридцать первый выстрел добил его — снаряды попали в открытый рот, нашли мозг.

Остальные насекомые дрогнули. Смерть гиганта подорвала их боевой дух. Они начали отступать в глубину зала, скрываясь в щелях и нишах.

Риддик не стал их преследовать. Боеприпасы кончались, а впереди могли ждать новые опасности.

Он осмотрел поверженную паровую машину. Механизм был сложным, явно высокотехнологичным. Металлические части соединялись с хитиновыми элементами, создавая симбиоз живого и искусственного.

В центре корпуса находился пульт управления с множеством кристаллических элементов. Большинство было разбито его выстрелами, но несколько оставались целыми.

Риддик осторожно извлёк их, поместил в сумку. Кристаллы могли пригодиться для экспериментов.

Дальнейшее исследование зала выявило несколько проходов, ведущих глубже в руины. Риддик выбрал центральный — самый широкий и хорошо освещённый.

Следующий час прошёл в череде коротких стычек с остатками защитников. Небольшие группы насекомых атаковали из засад, но были быстро уничтожены.

Руины оказались обширными. Зал за залом, коридор за коридором. Везде следы древней цивилизации — механизмы, непонятные устройства, покрытые пылью веков.

В одном из залов он нашёл нечто вроде библиотеки. Стены были покрыты кристаллическими пластинами с записанной на них информацией. Письменность арахнидов — сложные узоры из линий и точек.

В другом зале находился арсенал. Оружие из металла и хитина, доспехи, подогнанные под анатомию насекомых. Всё было слишком велико для человека, но некоторые элементы можно было адаптировать.

Но главная находка ждала его в самом центре комплекса.

Тронный зал. Огромное помещение с высоким сводчатым потолком. В центре возвышался трон из чёрного металла, украшенный кристаллами и костями. А перед троном, на постаменте из того же материала, лежал предмет, заставивший Риддика остановиться.

Очки.

Но не обычные. Изогнутые пластины из тёмного материала, подогнанные под человеческую анатомию. Поверхность переливалась в голубом свете кристаллов, отражая и преломляя его странным образом.

Риддик осторожно взял очки, осмотрел их. Материал был неизвестным — не металл, не стекло, что-то среднее. Лёгкий, но прочный. Внутренняя поверхность была покрыта микроскопическими узорами.

Он надел очки.

Мир изменился мгновенно.

Цвета стали ярче, контрастнее. Детали, которые раньше терялись в тени, проступили с кристальной чёткостью. Но главное — он мог видеть тепловые потоки, энергетические поля, даже структуру самих материалов.

*Древние технологии. Намного превосходящие всё, что я знал.*

Очки идеально подошли ему, словно были созданы специально. Никакого дискомфорта, никакого искажения. Только улучшенное зрение, дополнившее его мутированные способности.

Риддик снял очки, аккуратно поместил их в защитный чехол из мягкой кожи. Это был трофей, равного которому не было на всей Фурии.