Точность тоже радовала. На дистанции до двадцати метров болты попадали в область размером с кулак. На предельной дальности — пятьдесят метров — разброс не превышал размера головы среднего хищника. Для охотничьего оружия это были отличные показатели.

Первая боевая проверка состоялась во время охоты на стаю средних хищников, обосновавшихся возле одного из дальних источников воды. Эти твари размером с крупную собаку были быстрыми и агрессивными, но не имели серьёзной брони.

Арбалет показал себя идеально. Компактность позволяла маневрировать в скалистой местности, не цепляясь за выступы. Быстрая перезарядка давала возможность вести огонь по нескольким целям подряд. А мощность была достаточной для поражения хищников одним попаданием.

Из стаи в семь особей удалось уничтожить пять, прежде чем остальные скрылись в недоступных расщелинах. Ни один болт не был потерян — все прошили цели насквозь и застряли в скалах позади, откуда их легко извлекли для повторного использования.

Успех первой модели вдохновил на создание модификаций. Лёгкая версия для дальней разведки имела меньшую мощность, но весила вдвое меньше. Тяжёлая версия предназначалась для охоты на крупную дичь — она стреляла болтами размером почти с копьё.

Особый интерес представляла подводная модификация. Для неё были разработаны специальные болты с широкими наконечниками, создающими минимальное сопротивление воды. Тетива покрывалась водоотталкивающим составом. Такой арбалет мог эффективно поражать водных хищников на глубине до трёх метров.

Производство арбалетов было поставлено на поток — насколько это возможно в условиях ручного изготовления. Стандартизация размеров позволяла взаимозаменять детали между различными образцами. Запас готовых болтов обеспечивал ведение длительных боевых действий без дополнительного производства.

Обучение стрельбе стало ежедневной практикой. Он отрабатывал различные положения — стоя, лёжа, с колена, на бегу. Изучал баллистику болтов в различных условиях — при ветре, дожде, в сумерках. Тренировался стрелять по движущимся целям, используя маятники и катящиеся мишени.

Особое внимание уделялось тактике применения. Арбалет был оружием засады и неожиданного нападения. Его нужно было использовать для поражения наиболее опасных противников с безопасной дистанции, а затем переходить к ближнему бою с традиционным оружием.

Психологический эффект нового оружия был не менее важен, чем боевые характеристики. Хищники Фурии не привыкли к атакам с дальней дистанции. Внезапная смерть собратьев без видимой причины деморализовала стаи, заставляла их избегать определённых территорий.

Постепенно арбалет стал неотъемлемой частью снаряжения для любого выхода за пределы базы. Лёгкий, надёжный, смертоносный — он давал чувство уверенности в собственных силах и расширял тактические возможности.

Но главным достижением было не создание нового оружия, а освоение принципов точной механики. Опыт, полученный при разработке арбалета, пригодился в других проектах — от водяных мельниц до оптических приборов.

Стоя на смотровой площадке и держа в руках очередную модификацию арбалета, он размышлял о пройденном пути. Несколько месяцев назад он был вооружён только заточенными костями и камнями. Теперь в его распоряжении было высокотехнологичное оружие, способное поражать цели на расстояниях, недоступных большинству хищников планеты.

Фурия продолжала бросать ему вызовы, но баланс сил постепенно смещался в его пользу. Каждое новое изобретение, каждое усовершенствование расширяло границы возможного. И где-то на горизонте маячили ещё более амбициозные проекты — механизмы, способные изменить саму природу этого мира.

Арбалет был не просто оружием. Это был символ превосходства разума над грубой силой, технологии над первобытностью. И это было только начало технологической революции, которую он планировал устроить в сердце самой враждебной планеты галактики.

Открытие произошло во время разведывательного похода в восточные районы, куда он ещё не заходил. Поиски новых месторождений полезных ископаемых привели его в систему глубоких каньонов, прорезанных древними реками. Местность была более зелёной, чем привычные пустоши — здесь сохранились остатки подземных водных жил, питающих чахлую растительность.

Первым признаком присутствия разумной жизни стали инструменты. Не случайные осколки камня, а явно обработанные орудия — рубила с правильными сколами, скребки симметричной формы, наконечники копий с тщательно выверенными пропорциями. Они лежали возле потухшего костра, аккуратно сложенные в кучку, словно кто-то планировал вернуться за ними.

Он присел на корточки, изучая находки. Техника обработки камня была примитивной, но целенаправленной. Мастер знал, что делает, понимал принципы скалывания и формовки. Это были не случайные попытки обезьяны подражать увиденному, а продукт развитого интеллекта.

Следы вокруг кострища рассказывали интересную историю. Отпечатки лап — нет, не лап, а рук. Большие, с противопоставленными пальцами, но покрытые чешуёй или грубой кожей. Судя по глубине отпечатков, существа были тяжёлыми, возможно, весом под центнер каждое.

Но самое удивительное — следы показывали социальную структуру. Несколько взрослых особей, двигающихся организованной группой. Более мелкие отпечатки, возможно, детёнышей. Даже признаки разделения труда — одни собирали хворост, другие обрабатывали камни, третьи готовили пищу.

Разумная жизнь на Фурии. Он не был один на этой планете.

Осторожно следуя по оставленным следам, он углубился в каньоны. Тропа вела по дну высохшего русла, между отвесными стенами красного песчаника. Местами она разветвлялась, но основное направление было чётким — к источнику воды в глубине горной системы.

Поселение обнаружилось неожиданно, за поворотом тропы. Группа пещер в скальной стене, соединённых примитивными мостиками из камней и костей. Перед входами — площадки, где кипела жизнь разумных существ.

Он замер, прижавшись к стене каньона и наблюдая в щель между камнями. То, что он увидел, заставило пересмотреть все представления о жизни на Фурии.

Существа действительно напоминали горилл, но были крупнее и явно более развитыми. Тела покрывала тёмная чешуя с металлическим отливом, переливающаяся на солнце оттенками зелёного и коричневого. Руки были длинными и мускулистыми, приспособленными как для передвижения, так и для тонкой работы.

Но самой поразительной особенностью были глаза. Шесть глаз на каждой голове, расположенных в два ряда. Четыре больших основных глаза обеспечивали бинокулярное зрение вперёд и по сторонам. Два маленьких дополнительных, на затылке, позволяли видеть назад без поворота головы. Идеальная система обзора для выживания в мире, полном хищников.

В поселении жили около двадцати взрослых особей и дюжина детёнышей. Они явно были организованы в семейные группы — самцы крупнее и агрессивнее, самки меньше, но более ловкие, детёныши держались рядом с матерями.

Социальная структура была сложной. Он наблюдал, как различные особи выполняли специализированные функции. Одни обрабатывали камни, создавая орудия всё более совершенных форм. Другие собирали и готовили пищу — не только мясо, но и различные растения, корни, даже насекомых. Третьи занимались строительством, укрепляя мостики и расширяя пещеры.