– Ложная тревога. Это не Кир, – еле слышно бормочу себе под нос, сдвигая Ванины руки вниз, подальше от запретного места.

Никак не запомнит, что это меня не возбуждает, а наоборот, заставляет думать о сыне.

– Какие планы на день?

Вместо ответа я улыбаюсь в подушку и закрываю глаза. Ваня проводит рукой по животу, его ладонь ложится на лобок, а губы касаются виска.

– Ты собираешься просыпаться или так и будешь притворяться? – спрашивает он, словно дразня.

– Буду притворяться, – отвечаю с ленивой игривостью.

Ваня наклоняется ближе и покрывает мою шею поцелуями. Легкое покалывание от щетины вызывает волнующие ощущения. Я разворачиваюсь к нему, желание захлестывает. Наши губы встречаются, одежда постепенно исчезает под его уверенными движениями.

И я почти готова забыть обо всем – о планах, делах, даже о том, что Кирилл может проснуться в любую минуту. Но именно в этот момент из кроватки слышится тонкий, еще сонный голосок. Кир начинает ворочаться, похныкивать, причмокивать, а потом по комнате и вовсе разносится его плач.

Ваня перестает меня целовать и широко улыбается.

– Какой собственник, а? Стоит только посягнуть на его мать.

– Наверное, у него встроенный датчик. – Я показываю на грудь.

От возбуждения из сосков текут белесые струйки молока.

– Или хорошее обоняние. Но что-то определенно есть.

Не могу не согласиться. Вчерашние наши планы Кир тоже расстроил. Проснулся и плакал, плакал. Я до трех ночи ходила с ним по дому и убаюкивала.

– Ничего, сын быстро вырастет, и буду больше времени с тобой проводить. Колики не навсегда. Сегодня спрошу у Кати, чем еще можно ему помочь, – обещаю я, мягко убирая руку Вани, и встаю с кровати. – Давай, это твой шанс поспать еще немного, а мы пока пойдем в детскую.

– Да уснешь теперь, – смеется он, кивая на свою эрекцию. – Прямая дорога в холодный душ, а потом на работу.

Я заглядываю в кроватку. Кир плачет, поджимая пухлые губы. Беру его на руки, приговаривая, что сейчас он покушает, и настроение у него явно улучшится. Так и происходит.

Проведя все наши обычные утренние ритуалы, я собираю волосы в высокий хвост, накидываю халат и выхожу из детской. Провожаю Ваню на работу. Нора уже хлопочет на кухне, и запах свежесваренного кофе пробивается даже сквозь сонливость. Так хочется хоть глоточек, но вместо этого завариваю чай для лактации.

Пока я не паникую, но есть ощущение, что молока стало меньше или оно не такое жирное, как раньше. Кир без конца требует грудь, в последнее время капризничает, стучит по мне кулачками, будто не наедается. Надо будет обсудить с Катей и это.

– Опять не выспались, Эва Александровна, – замечает Нора.

– Нора, ты с нами не первый день, называй меня просто Эвой. И нет, опять не выспалась. – Я тру глаза, а потом спохватываюсь, что уже накрасила их. – У тебя как со временем? Может, съездишь со мной в город?

– Да, конечно. Надолго?

– На три-четыре часа, не больше, – качаю головой. – Нужно показать Кира врачу. Заодно заберу документы, проведу прием.

– Хорошо. Тогда я соберу его вещи.

Кирилл лежит в своей люльке под моим присмотром, пока Нора аккуратно складывает в сумку запасные подгузники, бутылочку и пару его любимых игрушек. Я успеваю попить чай, перекусить, и мы выходим из дома.

В центре я стараюсь бывать хотя бы два раза в неделю. Эдуард совсем запустил дела, что неудивительно: его полностью захватили другие проекты. К тому же центр теперь ему никак не принадлежит. Тарас выкупил его долю и подарил мне. Теперь едва справляюсь с внезапно свалившимися обязательствами.

Господи, непременно надо поговорить с Ваней до свадьбы. Однажды это все вылезет наружу, и мало никому не покажется… Как объяснить, почему незнакомый мужчина впрягся в мои проблемы, погасил долги и выкупил долю в бизнесе, чтобы я стала единоличной владелицей?

Коридоры встречают привычной суетой. Я оставляю Нору с Кириллом в комнате отдыха, забираю свои бумаги и иду в кабинет. Первым делом проверяю расписание: сначала педиатр, потом несколько семей записаны на консультацию. Я очень люблю свою работу и не могу полностью исключить приемы. Но их, конечно, стало в разы меньше.

– Привет, Эва, – здоровается Катя, тепло улыбаясь, когда я захожу к ней с Киром. – Как наш малыш?

– Беспокойный немного в последнее время, колики. А еще мне кажется, Кириллу не хватает молока.

Катя смотрит на мою налившуюся грудь.

– А по тебе не скажешь, – улыбается шире. – Ладно, сейчас проверим.

Она аккуратно раздевает Кирилла, осматривает его, слушает стетоскопом, взвешивает, проверяет дыхание, ловит крошечные пальчики.

– Ну… пока все отлично, – заключает Катя через несколько минут. – Растет здоровым. В весе прибавляет, а значит, молока достаточно. Смесь пока вводить не будем, понаблюдаем. Колики полечим.

– Спасибо, Катя.

Мы с сыном возвращаемся в комнату отдыха. Нора забирает его на прогулку, а я ненадолго погружаюсь в работу.

Одна пара вызывает большое сочувствие. Женщина лет сорока плачет и говорит, что я – их последний шанс. Когда ее муж выходит, она почти бросается в ноги, умоляя помочь ей забеременеть любыми способами. Все дело в том, что у него появилась молодая любовница, которая уж точно сможет родить. А так, по словам пациентки, у нее появится шанс удержать мужа в семье.

Кто я такая, чтобы раздавать советы? Обычно даже дети не удерживают, если кто-то из супругов решил, что пора уходить. Это я точно знаю. Обещаю сделать все от меня зависящее, а когда за женщиной закрывается дверь, даю себе пять минут передышки, во время которой едва не засыпаю.

На бегу я пью чай, собираю документы и сверяю расписание. Кир с Норой наверняка уже заждались. К тому же по дороге домой нужно еще заехать за Светленькой. Стоит только подумать о ней, как звонит Каримов.

– Эва, ты еще в центре?

– Да, заканчиваю. Ты почему не отвечал? Я звонила все утро…

– Переговоры. Со Светой же все в силе? Ты ее возьмешь на выходные? Марфа Васильевна к вашим услугам.

– Да. Сейчас как раз поеду за ней. Она давно хотела увидеть Кирилла. Марфушку дергать не будем, Нора обещала помочь.

– Отлично. Спасибо. Я перед тобой в неоплатном долгу.

Да уж. Должен будешь до конца своих дней.

Разговор короткий, но он оставляет горький осадок. Я обожаю Свету и люблю проводить с ней время, однако поведение Эдуарда выбешивает. Он совсем перестал уделять внимание дочери, словно работа стала для него важнее всего остального.

В приемной вношу последние корректировки в расписание и спешу к выходу. В коридоре я неожиданно сталкиваюсь с Диной.

– Эва! – Ее лицо озаряется неподдельной радостью. – Совсем пропала, давно я тебя не видела!

– Привет, Дина. Я не пропала, просто дел по горло, – отвечаю, не скрывая усталой улыбки. – Как ты?

– О, я как обычно. Работаю, работаю и снова работаю. А ты как? Как Кирилл? Он дома или ты сюда его привезла? Так охота увидеть!

– Он сейчас с няней гуляет на улице. Давай кофе как-нибудь выпьем вне работы? – предлагаю я, ловя себя на мысли, что, несмотря на усталость, хочется хотя бы немного времени провести в компании Дины.

Правда, пока не представляю, как это организовать с моим безумным режимом. Точнее, с его отсутствием.

– Конечно, – соглашается она. – Давай. Я только за.

Мы договариваемся встретиться в мой следующий приезд в центр. Уже собираюсь попрощаться, как вдруг замечаю знакомую фигуру, и внутри все сжимается. Ангелина идет по коридору с дочерью на руках. Я впервые вижу лицо малышки – серьезным взглядом девочка до боли напоминает Тараса…

– Привет, – здоровается Ангелина, не замедляя шаг, и уверенно направляется в сторону кабинета, где мы с Кириллом были всего пару часов назад.

– Нахалка какая… Не могла другой центр себе подобрать, – тихо бросает Дина.

– Савчук к нашей Кате записалась на прием? И давно они у нее наблюдаются?.. – Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Ангелину еще раз.