Он замялся:

– Ну, травмы – такая вещь… А у меня уже есть определенная известность… В общем, ко мне едут из Петрограда. Бывает, что и финны приезжают, здесь граница рядом.

– Всё ясно, Гоша.

– Что тебе ясно?! – вскинулся он.

– Ты растерялся при моем появлении, потому что я прибыл не по твоим каналам, без предупреждения. Так?

Он не ответил.

– Видишь ли, Гоша, за последнее время я многое понял. Даже кое-что просчитал. Не стану тебя пытать о подробностях, скажи только: много бывает клиентов вроде меня, раненных настоящим оружием?

Он помялся. Неохотно произнес:

– Ты первый.

– Так я и думал. Наконец хоть в чем-то мне досталось первенство. Зато, могу ручаться, в твоей практике потоком идут ушибы, переломы, колотые-резаные раны, и число их всё время нарастает.

Гоша угрюмо молчал.

– Но ты готовься, – подбодрил я, – вслед за мной скоро пойдут новые лучевые ранения. А там – и пулевые, минно-взрывные, осколочные. Ты выбрал перспективную специальность!

Гоша продержал меня под замком в одной из крохотных палат своей клиники десять дней, пока мое плечо не пришло в порядок. А на прощанье снял с моего «карманника» половину всех денег:

– Извини, старик, ты не представляешь моих расходов!

– Догадываюсь, – вздохнул я, разглядывая на экран-чике цифру остатка. – Полиция, госмединспекция, налоговая служба – от всех надо откупиться. Кстати, как ты оформляешь истории болезни покалеченным гангстерам? Проводишь их как разбившихся прыгунов с трамплина?

Он окрысился:

– В следующий раз я не стану тебя спасать!

– Боюсь, что в следующий раз я не смогу до тебя доехать.

Гоша смягчился:

– Не обижайся, прости меня.

– И ты прости!

На обратном пути в Петроград я приказал Антону ехать помедленнее. Я не знал, куда мне направиться. И в гостинице, и в квартирке-офисе могла ждать засада. Может быть, обогнуть город по кольцевой и сразу устремиться в бега?

Все последние дни мой «карманник» был выключен. Сейчас – сам не зная почему, повинуясь интуиции, – я перевел его в состояние приема. И неожиданно «карманник» резко зазвонил. У меня на миг оборвалось сердце: я подумал, что меня разыскивают бандиты. Звонки били, не смолкая. С опаской вытащив «карманник», я взглянул на номер вызывающего абонента. Это был номер Елены.

Я только что миновал Сосново, до Петрограда оставалось километров шестьдесят. Отвечать на вызов было рискованно, мой выход в эфир могли засечь. Но Елена хотела говорить со мной… С тем чувством рывка навстречу опасности, с каким, наверное, вставали из окопов под пули, я дал соединение.

– Куда ты пропал? – послышался ее голос. – Нам нужно встретиться!

Я отчетливо представил, как в это самое мгновение в секретной лаборатории где-то на верхнем этаже пирамиды «ДИГО» проснулся пеленгатор, записывая наш разго-

вор, а на крыше над ним завертелась антенна, определяя направление и расстояние.

– За мной следят! – быстро сказал я. – Нас могут подслушивать! Говори коротко: где и когда?

– Лучше сегодня. И если можно, у тебя в офисе. Мне хотелось бы еще раз побывать там, потому что…

– Понятно! – перебил я. – Ровно через два часа, тебя устроит? Запоминай: на стоянку возле офиса въезжаем одновременно, и ты прибудешь с охраной! С хорошей охраной, чтобы прикрыть нас обоих!

Когда я подъехал к моей родимой пятиэтажке, уже стемнело. В сиянии оранжевой световой полосы, окаймлявшей стоянку, я увидел только несколько знакомых машин, принадлежавших арендаторам соседних квартирок. Мелькнула мысль: Елена подвела меня, из-за нее я попаду в ловушку! И в тот же миг кто-то постучал по боковому стеклу «Цереры». Я вскинулся, готовый защищаться, но с облегчением разглядел в полутьме Елену. Она стояла в легкой курточке, с непокрытой, как всегда, головой на зимнем ветру. Манила меня рукой – выходи!

Я выскочил, захлопнул дверцу.

– Мои сопровождающие остались за углом, – сказала Елена.

До угла, на который она указывала, было метров триста. Я предпочел бы видеть охрану поближе.

– Беспокоиться не надо, – подбодрила она, – всё. вокруг под контролем.

– Приговоренные не беспокоятся, – усмехнулся я. – Им остается только ждать.

– Что случилось? Тебя пытаются использовать против нас? Тебе угрожают?

– Меня собираются убить. В качестве последнего предупреждения мне продырявили плечо.

– Даже так… – она задумалась на секунду. – Ну что ж, пошли!

Мы поднялись в квартирку-офис. В ней не было засады. В ней ничего не изменилось за те дни, что я отлеживался в клинике Гоши. Но вид привычных стен, обстановки, шкафов с книгами сейчас не успокаивал, а вызывал чув-

ство утраты. Я знал, что теряю навсегда этот спасительный мирок.

И Елена осматривалась вокруг так, словно хотела всё получше запомнить. Когда она заговорила, в ее голосе не было обычной иронии:

– Я не смогу добиться, чтобы тебя включили в наше движение как полноправного участника. У тебя недостаточный коэффициент интеллектуального развития, у тебя низкие моральные качества…

– Одно из этих моих низких качеств, – перебил я, – совсем недавно тебе очень нравилось!

Ее опушенные черными ресницами голубые глаза посветлели до ледяной прозрачности:

– Сейчас не до шуток! Слушай меня: на заводе и в обслуживании фирмы трудится немало людей, не являющихся членами организации. Мы вербуем их с предельной осторожностью, они не догадываются, на кого работают. Если хочешь, я попытаюсь устроить тебя таким сотрудником. Да, это низший слой, простые исполнители. Но некоторые из них, самые прилежные, в будущем имеют шанс спастись вместе с нами.

– Самые прилежные, – усмехнулся я. – Имеют шанс… Город Солнца во все века не может существовать без рабства. Противники ваши хотят разбить человечество на касты, а вы обходитесь более простой и надежной структурой. Двоичной. Новые илоты и спартанцы.

Елена пропустила мимо ушей непонятные для нее сравнения. Волновало ее другое:

– Конечно, если это получится, тебе придется скрывать, как много ты знаешь о наших целях.

– От кого скрывать? От подобных мне рабов?

По ее лицу пробежала недовольная гримаска. Она сердилась на меня, значит, я в самом деле был ей небезразличен:

– От непосвященных, в кругу которых ты окажешься! Вот всё, что я могу для тебя сделать!

Она предлагала мне безопасность. Под прикрытием ее организации я был бы защищен от бандитов. Но вместо благодарности у меня невольно вырвалось:

– А ты останешься со мной?

Взгляд ее потеплел, в голосе зазвучали прежние, лукавые нотки:

– Ну, если ты сумеешь и здесь хранить тайну, кое-что иногда будет возможно…

И тут я окончательно сорвался:

– Ты только лишний раз подтверждаешь, что ваша затея обречена! В старину говорили: «Если бога нет, дозволено всё». Чушь! Как раз наоборот: ЕСЛИ БОГА НЕТ, НИЧТО НЕ ДОЗВОЛЕНО! НИЧТО, СПОСОБНОЕ ХОТЬ В МАЛЕЙШЕЙ СТЕПЕНИ УНИЗИТЬ ЧЕЛОВЕКА! Это абсолютный закон! Просто в смертные времена его действие смягчалось общей недолговечностью, а в бессмертные – его нарушение означает всеобщую гибель! Тебе кажется, что ты хочешь меня спасти, но ты начинаешь с того, что прямо предлагаешь мне унижение!

Она опустила голову.

– Уходи! – сказал я, успокаиваясь. – Уходи, мне нужно собраться в дорогу.

– Куда ты отправишься?

– Не знаю.

Она долго молчала, виновато глядя в пол. Я слышал только, как учащается ее дыхание. Нечто подобное в минувшем происходило с другими женщинами в моей судьбе. Когда они осознавали бесповоротность разрыва, их тоже напоследок охватывало возбуждение. Вот только ни от одной женщины я не уходил так, как от Елены, – в никуда.

Она подняла на меня взгляд и тихо спросила:

– Неужели мы сейчас расстанемся?

– Я предпочитаю уйти свободным человеком по собственной воле, чем дожидаться, пока ты бросишь меня, как надоевшего слугу.

Она медленно приблизилась, положила руки на мои плечи. Медленно потянулась к моему рту.