И смотрит испуганно. Почему-то раздражает. Сощуриваюсь, осматривая сестру жены. Высокая, но ниже меня почти на голову, ноги две палки, а остального не видно из-за мешка, который современные подростки за одежду принимают. У знакомого дочь такая же. Там ещё хуже, не сразу со спины поймёшь мальчишка или девчонка. Сколько этой Яне? На вид лет шестнадцать, не больше.

Злюсь ещё больше. Ещё подростка мне не хватало в собственном доме! Сначала глупая птица, теперь девчонка. Что дальше?

Лида неловко пытается оправдать поведение родственницы. Пропускаю мимо ушей. Неинтересно. На роль любящего дяди я не подписывался. Волнует только одно: почему девчонка не у своей матери.

О чём жену и спрашиваю, когда та чуть ли не силком тащит меня на кухню. Мнётся, мямлит что-то о том, что сестра квартиру сдала по глупости, когда их мать в больницу положили. Улыбку невинную пытается выдавить. А ведь о её больной матери я слышу впервые. Одного предупреждающего взгляда достаточно, чтобы Лидия перестала юлить и напряглась, а её улыбка мгновенно стёрлась с лица.

– Любопытная история. Да только что-то не вяжется, – прищурившись, с нотами недовольства в голосе тяну я.

– Дим, ты не злись. Я с ней разберусь… Давай лучше поужинаем? – пытается сгладить обстановку Лида.

Отмахиваюсь от неё. Не то, чтобы жена плохо готовила. Просто от неё это не требуется. И о семейных вечерах у нас договорённости не было. Видимо, хочет сыграть в счастливую семью при сестре.

Жена. Звучит инородно, в какой-то степени даже отвратительно. По сути, мы друг другу чужие люди. И я уже десять раз пожалел, что выбрал на эту роль Лидию Колесникову. Но так было нужно. И пока придётся потерпеть.

– Насчёт Яны… – невинно хлопает ресницами женщина. – Мы можем хотя бы притвориться…

– Всё! – обрываю одним словом поток её будущих тирад на тему сестры. – Я устал. Не трогай меня сегодня, Лида.

День реально ни к чёрту. Застряли с экипажем в Новосибирске, так и не улетев из-за технической неполадки. Ещё и Печорина со дня на день переведут из команды, наконец-то дав ему первого пилота. А ко мне приставят зелёного юнца.

Беру свой планшет, просматривая график рейсов на будущую неделю. Что ж, завтра проще простого, Новосибирск-Екатеринбург разворотный. Знакомые аэропорты, изученные до миллиметров взлётно-посадочные. Даже закрыв глаза с отказавшими двигателями, я бы посадил самолёт там, где летал уже сотню раз. Чёрта с два я бы променял свою карьеру на что-то ещё. Не представляю жизни без неба. Единственно ценное в моей жизни – форма с иголочки, погоны с четырьмя золотыми полосами, закаты, рассветы и верный самолёт.

Почти не замечаю, как сестра жены входит в кухню и робко садится за стол. Они с Лидой о чём-то переговариваются. Игнорирую.

– Димка, давай и тебе положу мяса? Совсем ничего не ешь, – снова обращается ко мне жена.

Что ещё за Димка, твою налево? Бросаю на неё очередной предупреждающий взгляд, так и кричащий: «переигрываешь, дорогая». Сегодня она слишком перегибает.

– Не стоит.

Лида намёк понимает, всё же пыталась меня изучить за эти два месяца. Переключается на сестру.

– … а так она у нас птица высокого полёта, в Дубай работать собралась. И не страшно этих шейхов обсуживать… – качая головой, сокрушается женщина.

Почему-то цепляюсь за эту фразу, сопоставляя в голове сначала девчонку и слово «работать», а значит, ей явно больше лет, чем я думал. А потом слова про шейхов вызывают странную ярость. Вот этот вот маленький Котёнок собирается их обслуживать? Каким, чёрт возьми, образом? Что вообще творится в семейке жены?

Девчонка, тем временем, так теряется, что умудряется пролить на себя морс. Лида причитает, сама Яна, кажется, нервничает всё сильнее. Стягивает с себя намокший «мешок», и вдруг снова смотрит в мои глаза. Всего секунду, но замечаю, как она краснеет. Сидит вся пунцовая и не отводит от меня взгляда. И плевать, что я всматриваюсь сейчас. Плевать, что девчонка это замечает.

Внезапно безобидный ужин с сестрой жены, превращается в какую-то ненормальную прелюдию. На девчонке остаётся облегающая белая рубашка, практически не оставляющая простора для фантазии. А мой взгляд начинает метаться между её оказавшейся объёмной грудью и большими, испуганными глазами. У неё длинные, тонкие пальцы. У неё нежная, хрупкая, трепетная красота. Совсем непохожа на Лиду. Что за безумное наваждение? Почему она вдруг кажется такой знакомой?

Зависаю на её стройных длинных ножках, обтянутых чёрным, когда Яна ёрзает на стуле, кладя одну на другую. Чуть не облизываясь, представляя, как вожу по ним рукой, слыша стон, дурманящий сознание. Почти ощущаю, как её длинные пальчики впиваются в мою спину в порыве страсти.

Девчонка оттягивает воротник рубашки, будто пытаясь ослабить его. Расстёгивает две верхних пуговицы, сбрасывая напряжение с шеи. Почему-то краснеет и прячется за длинными шоколадными волосами, нервно приглаживая чёлку. Если бы она сейчас расстегнула остальные пуговицы, обнажая кожу груди и живота, подошла ко мне, я бы прикоснулся к ней прямо здесь, на глазах у жены?

Сглатываю и отвожу взгляд от Яны, отгоняя от себя эти противоестественные мысли. Разжимаю пальцы, которыми неосознанно всё это время сжимал планшет, грозясь переломить его к чертям собачьим.

А девчонка вдруг утыкается в свой телефон, счастливо улыбаясь и что-то печатая. И в этом простом действии столько нежности, отчего-то сжимающей сердце. С кем она переписывается? С другом? Ухажёром? Парнем? Кажется, Лида что-то говорила о том, что этот Котёнок сразу с самолёта пошла гулять с парнем. Конечно. Наверняка у неё имеется парень. Почему-то мне безумно хочется, чтобы она улыбнулась так мне. Почему-то именно эта улыбка что-то топит внутри. А ведь я давно заледенел, под стать своей фамилии. Замёрз, потерял нечто важное, жизненное. Стал тем, кому интересна только работа. А остальное перестало иметь смысл, после…

Нет. Вспоминать не хочу.

Только единожды я снова почувствовал себя почти живым. Когда одна глупая… Но об этом тоже вспомнить не желаю.

Словно почувствовав мой взгляд, Яна поднимает глаза, встречаясь со мной взглядом. Мгновение выдерживает контакт, снова краснея, а затем вскакивает со стула и спешит прочь.

Правильно, беги, девочка. Тебе лучше держаться от меня подальше. А мне от тебя.

Вот только когда, прибыв в аэропорт и встретив её в брифинговой, в моей команде, которую я самолично отбирал, понимаю – не наваждение больше, а моя реальность. В форме её не узнать. Взрослая, привлекательная девушка.

Что, чёрт возьми, она делает тут? Кто распорядился? Почему я не знал, что Яна – стюардесса? Или прослушал? Хочу избавиться от неё сразу же, ещё не начав предполётный инструктаж. А она, не подозревая ничего, сидит за столом, нервно грызя ручку.

Нет, не так. Скорее соблазнительно сжимает её пухлыми мягкими губами. Взгляд сосредоточенный, внимательный. Вспоминаю, как она коснулась моей руки, протянув её в ответ при знакомстве, аж пальцы покалывает. Мне не хочется, чтобы она отворачивалась, но Котёнок делает именно это. Непреодолимое желание выгнать всех к чёрту отсюда, сбросить со стола все бумаги и, обхватив руками по обе стороны её щёки, приподнять голову выше, чтобы смотрела теперь только на меня. Но нет. Нельзя.

Отвожу от неё взор, избавляясь от искушения взять прямо здесь, на глазах у всех. Продолжаю предполётную подготовку, но мыслями я далеко.

Какого чёрта она оказывается Колесниковой? Разве должна быть у сестры жены фамилия её бывшего мужа? Почему у них отчество разное? Нет. Не моё это дело.

И всё же зря, ты не сбежала от меня, Яна. Но я, так и быть, помогу тебе это сделать.

Дмитрий.

Аэропорт излечивает нервы и скверное настроение в разы лучше любого глицина. Диспетчеры, раз в несколько минут, объявляют посадки и гейты. Спешат пассажиры. Огни готовящихся к рулению самолётов разрезают пасмурную серость, другие взмывают в небо, рассекая туман.