– Может быть, если получится. Что ты думаешь? Блестящие круглые глаза Эдди внимательно смотрели на Винсента.

«Он действительно хочет знать, есть ли у меня какие-нибудь идеи», – сообразил Винсент. Но ничего не придумывалось – мозг был оглушен предстоящей трагедией.

– Мы ведь уже давно об этом знаем? – спросил Винсент, допивая кофе. Он плюхнулся на тахту и растянулся, свесив одну ногу на пол, другую уткнув в подушки. Снова возвращалась усталость, как бывало много раз за последние две ночи, пока новая мысль не приходила ему в голову, и он начинал сосредоточенно изучать смартшит, делая пометки и тихо бормоча себе под нос.

– Не так давно: меньше года, как у нас набралось достаточно данных. Не все зонды вернулись. Сверхсветовая технология еще очень молода, поэтому иногда приходилось руководствоваться догадками. – Эдди снова отправился на кухню, и последние его слова прозвучали приглушенно. Через минуту он вернулся, неся пустую мусорную корзину. – Далее, поскольку работа секретная, средства на создание зондов нельзя пускать по обычным гражданским каналам – там бы задавали слишком много вопросов. Итак, в основном это военные деньги. Наивысшая секретность на всех этапах. Очень дорого.

– Насколько дорого?

– Лучше даже не спрашивай. Достаточно, чтобы защитить такие смартшиты от попадания не в те руки.

– Ага. – Винсент снова потянулся к смартшиту, лежащему теперь на столе рядом с тахтой, но Эдди взял его и бросил в корзину. – Так что будет с касперианами? Ты действительно попытаешься их спасти?

– Нет.

Винсент был потрясен до глубины души.

– Но ты сказал…

– Я ничего не говорил, я просто спросил, какие у тебя идеи. Люди, посвященные в обстоятельства дела, уже давно обсуждают, что делать с касперианами, но это и все, что они делают, – обсуждают. Нашлись даже идиоты, заявившие, что нам не следует и пытаться что-то предпринять, что это было бы вмешательством в естественный ход вещей, естественную эволюцию планеты. Ты представляешь?

Винсент осторожно наблюдал за Эдди. Яркий блеск появился в его глазах – и что-то еще. Только потом Винсенту пришло в голову, что это «что-то» называется одержимостью.

– Понимаешь, это «нет» я говорю не от своего имени, – продолжал Эдди. – Вопрос о том, что делать, обсуждается так долго, что фактически уже слишком поздно. Каспериане – все высшие биологические виды, все разумные виды – обречены, это ясно. Но должен быть способ спасти хотя бы некоторых из них. Хотя бы столько, чтобы сохранить этот вид от вымирания. Этого нельзя допустить, Винсент, ты согласен? Эдди стоял теперь прямо над ним, и Винсент неловко подвинулся на тахте, чувствуя неуверенность и нервозность. Он никогда не видел Эдди таким, никогда: дикий блеск в глазах сменился чем-то похожим на гнев, праведный гнев.

– Значит, ты хочешь, чтобы я тебе помог? Помог тебе спасти некоторых каспериан?

– Да. Это именно то, что я от тебя хочу. На Касперской Станции Ангелов еще не знают, что происходит, но через несколько месяцев каждый из ее обитателей захочет знать и узнает – но слишком поздно для каспериан. Туда уже отправились группы ученых и наблюдателей, чтобы изучать гамма-волну, когда она ударит, и наблюдать возникшие эффекты. И еще некоторые люди. Сам я лететь не могу, поэтому придется тебе. Поговори с тамошними людьми, Винсент. Работать ты будешь непосредственно на меня. Станешь моим голосом. Поговори с кем нужно будет, но найди возможность спасти хоть сколько-нибудь каспериан.

Винсент заметил, что его друг уже нескольких секунд сжимает зажигалку. Потом Эдди будто спохватился, защелкал зажигалкой, подождал, чтобы она разгорелась ровным голубым пламенем, и бросил ее в корзину. Через несколько минут смартшит затлел и расплавился, наполнив квартиру едким запахом горящего пластика.

Урсу разбудили далекие крики. Он вскочил, нашарил рясу, надел ее. «Штурм начался», – подумал он, еще не успев проснуться, потом нашарил на полу кувшин с водой и глотнул из него – смягчить пересохшее горло. Руки у него тряслись.

Он бросился к винтовой лестнице, со страхом думая о том, что творится внизу. Босые ноги его шлепали по голым каменным ступеням, и гулко гудело эхо, но потом Урсу начал различать другие шумы и далекие голоса, исполненные страха и гнева.

В Главном зале было пусто. За распахнутыми массивными дверями виднелись бегущие фигуры. Юноша направился к ним, но кто-то окликнул его сзади. Урсу повернулся и увидел Турта – мастер стоял на верхней ступеньке лестницы, ведущей в его мастерскую. Турт поманил его, и юноша остановился.

– Урсу, не выходи туда! Иди сюда! – Турт повернулся и пошел вниз.

Урсу не знал, что ему делать. В голове вертелась смутная идея о бегстве с Шекумпехом, но как ее осуществить? К своему стыду юноша понял, что так и не разработал никакого конкретного плана. Увы, времени для раздумий уже не осталось. Под доносящиеся снаружи крики и вопли он побежал туда, где только что стоял Турт, а потом вниз, в его подвальную мастерскую.

– Я был прав, да? – спросил старик напряженным высоким голосом, когда Урсу вбежал в тесное помещение. Юноша не хотел ничего говорить, все еще боясь последствий, но было уже поздно отпираться.

– Да, – ответил Урсу, прислушиваясь к своему срывающемуся голосу. – Да.

– Бог, Шекумпех… – Бессознательно вывалив язык, Турт взъерошил мех на своих щеках. – Ты забираешь его, да?

– Да, забираю, – признался Урсу, чувствуя себя странно сильнее от этого признания. Но теперь, когда он произнес это вслух, юноша понял, что это правда. Он уносит бога. Убегает, покидая Нубалу. – Шекумпех сам мне это приказал.

– Я знал, я знал, – кивнул Турт. – Ты был не первым, Урсу. Нет, не первым, кого об этом просили.

Юношу как громом поразило.

– А кого?.. – Но тут он заметил, что тяжелый рабочий стол Турта отодвинут в сторону. Шагнув вперед, юноша увидел, что дверца, ведущая в тайные пещеры, открыта. От страха и беспокойства Урсу не пришло в голову удивиться, как старик вроде Турта мог сдвинуть такой тяжеленный стол без посторонней помощи.

– Пошли со мной в пещеры, – поманил мастер. – Там есть выход. – С этими словами Турт встал на четвереньки и полез в зияющее отверстие. Урсу ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.

Сильные руки схватили его, когда он вылезал из крошечного проема. Урсу завизжал и стал вырываться. Но те же самые руки сильно ударили его сбоку по лицу. Голова онемела, к горлу подступила тошнота. Его куда-то понесли, но недолго, потом бросили на землю. Открыв глаза, Урсу понял по слабой фосфоресценции и шуму воды, что он снова в той пещере, которую Турт показал ему всего лишь день назад. Но теперь вместе с ними здесь были и другие. Глядя снизу вверх на их лица, Урсу узнал их всех.

– Встань, – жестко приказал Юфтиан, и Урсу вскочил. Их было четверо, все мастера, включая Турта и Юфтиана. Они смотрели на него с ненавистью и презрением. – Как ты смел подумать, – начал Юфтиан, – что мы приняли тебя в наше самое святое место, что мы кормили и воспитывали тебя, чтобы ты мог потом украсть у нас самую душу нашего города, ты, презренный…

– Откуда он мог знать! – закричал Турт на Юфтиана. – Ложные видения, – объяснил он, поворачиваясь к Урсу, – насланные вражескими армиями. То, что ты испытал, было не настоящим.

Урсу уставился на него.

– Но Шекумпех говорил со мной. Он рассказал мне, что случится. Наш город будет захвачен. Я должен унести Шекумпеха в безопасное место.

– Какое безопасное место? – закричал один из мастеров, коренастый жрец по имени Мелетер. – Нет никакого такого места, глупый ты мальчишка! Только Нубала.

Четвертый мастер, Ирубус, в чьи обязанности входило учить послушников Дома истории и догматам веры, энергично кивнул.

– Совершенно верно, – подтвердил он. – Тебе следовало знать, Урсу. Нубала стоит несокрушимо в течение бесчисленных поколений, защищаемая самим Шекумпехом. Ты подумал, что будет с нами, когда его унесут? Тебе не приходило в голову, что Зан попытается внушить ложные видения нашим жрецам и послушникам, чтобы они отдали захватчику именно то, что он хочет, – самого Шекумпеха?