Сук и Шок иногда беседовали по душам с такими единоличниками. А почему бы вам, сударь, не влиться в наш здоровый коллектив? Зверскими инстинктами вы вроде бы не обладаете, судя по внешности. Мочиловка по заказу – опасный бизнес, и прежде всего для исполнителей; вы это понимаете? «Таблица-М» отстрелом конкурентов принципиально не занимается. В отличие от партии большевиков комсомолу претит террор, как индивидуальный, так и массовый. Это шутка. Вы с шуткой, как видим, дружите, не так ли? Наша охранная структура нацелена целиком на оборону. Как наши деды-то пели: «Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим!» Итак, мы готовы подвести нулевую черту, списать вам все грехи, то есть, как любит говорить наш босс Ген Стратов, возродить вас как личность, если вы, конечно, согласны пройти школу молодого оборонца.

Школа эта находилась на ферме возле Звенигорода. Добровольца прежде всего привозили на стрельбище и просили продемонстрировать его профессиональное искусство. Чаще всего эти снайперы оказывались липовыми. Стреляли они на шермака, не делая поправки на ветер. Чаще всего оказывалось, что у этих ребят вообще не было мокрых дел, иными словами, псевдокиллер предлагал на продажу не профессиональный опыт, а только свою готовность к убийству. Прости, браток, но такой маразм нам не нужен, говорили ему Сук и Шок: «Таблица», если вооружается, то лишь для самообороны, понял? И вот если ты готов войти в нашу бригаду, пройти соответствующую подготовку по самообороне без оружия и с оружием, если будешь готов принимать навязанный бой и в этом бою не лезть на рожон, но и не дрожать за свою шкуру, если ты освоишь мораль «Таблицы» и философию «Редкой земли», тогда ты станешь одним из нас со всеми вытекающими последствиями.

Чаще всего любой отморозок с еще уцелевшими кое-какими человеческими качествами при этих словах наполнялся восторгом; вот это да, вступить капитально, стабильно так в структуру «Таблицы-М»! Подчиняться по прямой небезызвестным господам Суконному и Шокмуратову, таким молодым конкретным организаторам охраны, которые под влиянием Востока полностью искоренили русскую Матерь Щинскую из своего существования; ну и ну!

Бывшего отморозка привозят в переулок Печатников, в штаб-квартиру корпорации, 15-этажный дом с прозрачными пеналами для лифтов. Там повсюду барражируют характерные пацаны, демонстрируют вежливость. Одеты все в подогнанные костюмы с ненавязчивыми галстуками, и вот вчерашнему отморозку становится не по себе в том, чем вчера гордился, то есть в тренике из жатого шелка и с большим, как бы отсекающим подколенным дизайном; вдруг начинает ощущать какую-то общую недомытость.

По дороге туда, куда ведут, недомытый бросает взгляд в буфетные помещения. Ё-моё, возле стоек щебечут за кофе девчонки в облегающих джинсах, прямо ковбойское войско!

Столько девчонок с такими данными не наберешь во всем месте, откуда он приехал! А в других, уже диванных кабинетах за кофейным перерывом сидит даже не джинсовая юность, а модельная младозрелость; ну это вообще! По фазе!

«Послушай, приезжий, – сказали в 1996 году одному такому недомытому Сук и Шок, – давай-ка соберись, мы уже почти пришли. Демонстрируй стопроцентную жесткую готовность и нулевую растерянность. Забудь о том, во что одет. Фильм „Зимний герой“ видел? Вот так веди себя, как Брюс Джезказган. Понял?»

«Алё, братаны, ну чё вы так напрягаете? – отвечает приезжий. – Можно покурить-то перед аудиенцией, малость расслабиться?»

«На этом этаже у нас не курят», – сказал Сук, а Шок добавил: «На трех из пятнадцати этажей здесь не курят».

«То есть как это?» – удивился приезжий, который вообще-то без сигаретки вряд ли себя позиционировал для дальнейшей жизни и службы.

«Это потому, что наша Директория не курит, – пояснили ему. – Ни Ген не курит, ни Ашка, ни Ясно. Верхушка, они говорят, должна быть экологически чистой. Тут фильтры повсюду стоят. Чувствуешь запах озона?»

С этими словами они вступили в озоновый слой корпорации и проследовали мимо секретарей и консультантов в огромный кабинет, в котором воздух уже напоминал французские склоны Альп, а заодно и йодистые испарения бискайских пляжей. Приезжий не ведал ни того, ни другого и от неожиданности закашлялся. Впрочем, может быть, он имитировал покашливание, чтобы скрыть смущение: ведь перед ним в дальнем углу кабинета сидели за компьютерным столом три молодых персоны в затрапезных свитерках, миллиардеры Стратовы Ген и Ашка с их неизменным партнером Гурамом Ясношвили. Приезжий никогда их не видел живьем на таком близком расстоянии, однако в прошлом просмотрел не менее трех сотен фоток и дюжины две кассет с их изображениями. Признаться, он не рассчитывал, что его проведут прямо к ним, даже не обыскав. Решив заявиться в «Таблицу», он предполагал допрос с пристрастием, ну без особенного зверства, но и без миндаля в шоколаде. Странным образом их главные эксперты по охране, Сук и Шок, которых он тоже знал по снимкам и кассетам, никаких ему вопросов по сути дела не задавали, как будто в натуре принимали за кустаря-одиночку.

«Располагайтесь там, на диванах, ребята! – крикнул им Ясно. – Сейчас вам кофе принесут, а мы присоединимся минут через десять».

Ашка откинула со лба свою косую челку и улыбнулась такой улыбкой, какой приезжему еще ни одна земная женщина прежде не улыбалась. Ген только помахал левой рукой, правая не отрывалась от мышки. Красненький курсор стремительно перемещался по огромному монитору. Через пару минут, все еще не отрываясь от компьютера, босс бросил фразу, непосредственно адресованную приезжему: «Макс, чувствуй себя как дома!» Приезжий мог бы поперхнуться от неожиданности, однако сдержался, проглотил кофе и еле заметно усмехнулся. Сук и Шок переглянулись: у них-то ведь приезжий фигурировал как Витя Харитонов.

Прошло почти точно десять минут, когда все трое за компьютерным столом разом прокричали «гип-гип-ура!» и стали хлопать друг дружку ладонь в ладонь на баскетбольный манер. После этого экстазного момента машина была выключена, и все трое, не торопясь, направились в диванный сектор; славянская каштановая чета и рыжий грузин. Вежливо поздоровались со всеми за руку. Уселись вокруг кофейного столика. Минуту молчали, все еще сияя от какой-то неведомой пришельцу удачи, наконец Ашка небрежно брякнула: «Только что „Таблица“ обогатилась на полтора ярда». Сук и Шок хлопнули друг друга в той же манере «high five».

«Есть повод для шампанского, – глубокомысленно изрек Гурам. – Все согласны?»

Ашка, словно лисичка с задней парты, подняла ручку: «Я за!»

Сук и Шок вообще-то не были горячими сторонниками алкогольных допингов, даже если речь шла о шампанском «Дом Периньон».

«А нельзя ли чего-нибудь попроще, ребята? Давайте закажем кислородный коктейль!»

Ген решительно был на стороне Ясно.

«Поводов для шампанского у нас сегодня больше чем достаточно, господа комсомольцы. Во-первых, мы подрезали „Менатеп“, во-вторых, нас почтил своим присутствием не кто иной, как Максим Алмазов!»

Тот, кого так назвали, широко открыл зубастую нишу, то есть улыбнулся.

«Я тоже не против».

«Ты о чем?» – спросила Ашка.

«О шампанском. О чем же еще?»

Принесли несколько бутылок в ведерках со льдом. Ясно внимательно проверил, как поднимаются бокалы. За ножку, ребята, только за ножку! За нижнюю часть ножки! Устроим звон! Пьем за звон! Вообще пьем за шампанское! Мой дядя самых честных правил/ По имени Багратион/ Все вина называл отравой,/ А пил один «Дом Периньон»!

После второго бокала Ашка сняла со стены гитару и стала подыгрывать шутовским экспромтам Гурама. Сверкая улыбками и глазками, постоянно роняя челку и отбрасывая ее назад, она делала вид, что заигрывает с пришельцем. Ген тоже не отставал от этой самодеятельности. Нам каждый гость дарован Богом,/Гонец весны иль вестник зим,/ И даже в рубище убогом/ Алаверды тебе, Максим!

До третьего бокала не дошло. «Пока мы все еще не надрались, – сказал Ген, – давайте поговорим о том, с чем ты сюда пришел, товарищ Алмазов».