В кабинете выпускающего музыкальные программы редактора радиостанции «Маяк» собрался полный состав проштрафившейся смены - радиоведущая, звукорежиссер, техник.

Начальник, как и подобает любому начальнику, после бессонной ночи, был зол, огромен, широкоплеч. Казалось, в это утро, он был составлен из шипов, игл и раскаленных стальных полос, скрепленных цементом нетерпимости.

- Это, что за самоуправство? - он резко повысил голос, разбрызгивая мясистыми губами слюну.

– Как, такое!!! могло произойти? Каким образом, вместо одной – утвержденной, согласованной и записанной передачи, в эфир выходит другая? И главное – зачем, для чего это было нужно делать?

…??? - долгое, дружное молчание в ответ.

- Хорошо, начну спрашивать каждого, по отдельности, - руководство ещё больше насупилось. Широкие черные брови грозно поползли к переносице, пальцы непроизвольно начали постукивать по столу. – Василина, это сделала, ты?

Ведущая программы выглядела обычно очень кокетливой и весёлой – проходя мимо знакомых, всегда покачивала бедрами, стреляла глазами из-под ресниц и улыбалась так, словно пыталась привлечь к себе всю мужскую часть коллектива. Однако, сегодня почему-то вид у неё был смущенный, даже виноватый. Она сжимала губы, чтоб не расплакаться.

- Нет, не я… - пропищали еле слышно в ответ. – Я, после того как записали передачу, вообще не заходила в студию.

- Допустим. Хотя, голос на записи был сильно похож на твой.

- Александр? – редактор с угрюмой насмешкой покосился на звукорежиссёра. – Что за самоуправство? Зачем поменял запись?

- Я ничего не трогал, - съёжился вихрастый, рыжеволосый молодой человек с крупным напуганным лицом и пристальными, серьезными глазами.

- Тогда остаётся, Кропивницкий Георгий Борисович!

Все посмотрели на седого, неряшливого, заросшего щетиной мужчину, с землистым от постоянной работы в помещении цветом кожи.

Начальство оскалились. Выбрало жертву и приготовилось её рвать и метать.

- Работаете вы, товарищ техник, последнее время, мягко выражаясь - безответственно. И дисциплина тоже - так себе. К примеру, сегодня опять опоздали на двенадцать минут, и это уже третий раз за месяц! Вчера вечером звонила ваша жена – вы накричали на неё. Довели до слёз. А на прошлой неделе чуть было не сорвали выход передачи в эфир. Так, что скажите, пожалуйста, зачем? ВЫ? Поменяли программу?

- Это не я? Как я мог? Откуда у меня записи какой-то неизвестной певицы? Я вообще слышу про неё в первый раз.

- Вот и я хотел бы знать - откуда вы взяли, эту хреномудрию? - редактор достал из ящика стола бобину, на конверте которой было написано крупными буквами «Песня Ля Ружь». Презрительно бросил её на столешницу. - С чего вы взяли, «уважаемый коллега», что... это!? Может понравиться слушателям? Да, ещё сразу пускать в эфир с пометкой «По многочисленным просьбам»? И несколько раз подряд! Я понимаю - один. Ну, два. А вы поставили... - пять раз?

- Это, не мое! – Кропивницкий до боли стиснул зубы. Ощущение было такое, будто его взяли за шиворот и возят физиономией по наждачной бумаге.

- Как не ваша? Когда нашли на вашем столе. И так, главное, аккуратно прикрыл газеткой «Труд», чтобы не нашли!

- Это не мое! Я не знаю, откуда она. Мне подбросили её. И газету «Труд» - я никогда не читал!

- Короче, Кропивницкий, забирайте запись и уходите.

- Куда уходить? – техник зажмурился от обиды и несправедливости. Перед глазами вспыхнули и поплыли разноцветные круги, сквозь которые черными стрелами летели ядовитые слова редактора.

- Работать грузчиком на склад.

- Почему грузчиком, почему на склад? – невинно оскорбленный подпрыгнул словно на пружинах. Малиновые пятна побежали по лицу.

- Потому, что с сегодняшнего дня вы отстраняетесь от работы над программами. И чтоб глаза мои вас больше не видели.

- Но, это несправедливо! У меня высшее техническое образование, стаж работы на радио более пятнадцати лет, две почетные грамоты «Ударника коммунистического труда» - я не хочу грузчиком на склад.

- Всё! Разговор закончен! Пошёл вон, из кабинета!

- А вы, дорогие мои! – редактор строго посмотрел на оставшихся за столом работников. Его подглазные мешки отвисли вниз с такой силой, что казалось, что они сейчас сползут с лица и упадут на стол. – Если ещё раз повторится, такое! Даже, если вы не причём! - Пойдёте в дворники или технички!

- Всё, свободны!

В просмотровом зале загорелся свет.

Три человека сидящие в помещении некоторое время молчали.

Дюваль покряхтел, привлекая внимание. - Я совсем не понимать, куда мы торопить событий. Зачем через две неделя после начала работа над кинолента выпускать трейлер? Фильм, не то, что не готов, а ещё даже толком не начата съёмка? И ещё? Зачем сразу прокат во всех кинотеатр? Это не просто быть большой – это гигантский не обдуман расход средств. Сейчас нас никто не знать. Может сперва надо быть изучить интерес зритель в одном месте. Пример, в Париж. А уже потом делать такой количество реклама?

- Нет, мы всё сделали правильно! - твердо произнесла молодая женщина, сидевшая, в просмотровом зале, через три места от собственника компании. – Пока у нас нет полноценных фильмов - мы работаем на привлечение интереса короткими роликами. Показываем наши возможности. Создаем положительный имидж. Как бы говорим зрителю - СМОТРИТЕ! Мы можем, умеем и в таком формате будет работать. Я бы вообще, для создания ажиотажа, посоветовала выпустить ещё один трейлер. Или даже несколько и крутить их один за одним. Представляете. Начало сеанса. У всех один ролик. Или совсем нет. А у нас два или даже три! И все с качественным контентом.

Симон тяжко вздохнул. – Я не сомневаться в ваш предложений. Может в богатой Америка Голливуд все так поступать? Кидать деньги на ветер. Штамповать куча трейлер до выхода лента в прокат. Но, у нас – Франция! Быть всё по-другому. Есть бюджет на один ролик, он утвержден - его надо исполнять.

Он посмотрел на молчавшего продюсера. – Я правильно понимаю, месье Иванов? Мы должны работать по чётко согласован финансовый план?

Пришелец поднялся с места. – А мне нравиться предложение Кристины. Я тоже за то, чтобы выпускать много роликов. Хороших и разных.

- Но, месье Иванов. Это быть невозможно! Это же быть дополнительный... расход, ресурс, время... Как же наш объявлен бюджет?

- Чёрт с ним, с этим бюджетом. Надо будет - увеличим.

Дюваль нервически сглотнул слюну. Устоявшийся веками мир рушился на глазах. - Но, месье Иванов, так нельзя. Мы нарушать весь процесс формирований отчетность. Мы есть быть солидный кинокомпаний, а не мелкий лавочник бутик! Который, что хотеть вертеть и делать.

Путешественник во времени отрешенно махнул рукой. - Друзья мои, мы с вами пришли создавать хорошее кино, а не считать деньги. Более того, у меня есть предложение подготовить трейлеры на фильмы, которые стоят у нас в планах в следующем году или через год. А что? Пусть люди знают, над чем будем работать…

***

Испепеляющие лучи фиолетового Солнца выжигали бесконечную, безжизненную планету, над которой весела тёмная глыба межпланетного корабля - тюрьмы. Гигантское помещение погребального хранилища было разделено на четыре больших отсека, в каждый из которых мог вместиться звездолёт размером с крейсер. Каждый зал был заполнен под завязку саркофагами со спящими людьми. Рядом с капсулами анабиоза стояли приземистые шкафы, мигающие по очереди темно-синими и зелёно-оранжевым огнями. По приборным панелям, расположенным вдоль стен, ползли тучи цифр. Машины пережевывали и отправляли в неведомые дали кубы полученной информации.

Электрический импульс, возник спонтанно. Замкнул цепь, прошёлся по источнику питания, голубой искрой пробежался по узлам распределителей, блокираторов, релейным схем.

На пульте управления одного из саркофагов зловеще вспыхнул маленький красный огонёк. Тревожно замигал. Индикаторы пробуждения поползли в зелёную зону. Сверхчувствительный датчик отметил активацию деятельности мозговой коры у спящего. Учащение пульса. Повышение температуры.