Учения нагрянули, как всегда неожиданно и не вовремя. С утра оркестр был занят своей обычной работой. После часовой подготовки, когда каждый музыкант "разыгрывается" по своей собственной методике, Юра-архивариус, по указанию дирижёра раздал каждому по пачке нот и началась совместная репетиция. На этот раз дирижёр решил, что нам пора вспомнить классические произведения, так как примитивные военные марши сидели уже в печёнках.

Я, имея теперь фирменную флейту, не чувствовал себя бедным родственником и играл на равных со всеми.

- Как, всё - таки флейта украшает оркестр! - лучезарно улыбаясь заявил Василий Иванович Ключный, обнимая свой баритон. - Шурик и как у тебя хватает дыхалки, ведь половина воздуха мимо летит! Не то, что у нас - всё через мундштук, без потерь.

Да, это действительно так. Люди слабо разбирающиеся в музыке и, особенно в духовых инструментах всегда попадают впросак, когда их спрашивают: на каком инструменте легче играть - на огромной тубе или на малюсенькой флейте-пиколло? Абсолютно все говорят, что, конечно же на тубе труднее, а что эта маленькая дудочка? - и ребёнок сможет! На самом деле, как раз наоборот! Именно потому, что как сказал Василий Иванович, большая часть воздуха уходит мимо инструмента, а если учесть, что партии флейты ещё и чрезвычайно сложны в техническом смысле, то частенько после репетиции перед глазами плавают "звёзды".

- Зато мне носить флейту легче! - отшучиваюсь я.

Во время репетиции, та часть моего мозга, которая не участвует в чтении нот, занята размышлением над новыми песнями, которые следует подкинуть группе.

Сегодня после обеда нужно будет попробовать самому спеть "Мадонну". Песня понравилась всем и выбрасывать её из репертуара из-за отсутствия Малова не стоит. А значит петь мне. У Виталия и Алексея голоса для неё слишком высокие. А у меня с каждым днём диапазон расширяется. Я пытаюсь это скрыть, но удаётся это уже с трудом. Вообще разворачивание моих творческих возможностей идёт по всем направлениям: на органе я играю мелодии любой сложности, а импровизации даются легко и непринужденно. На гитаре, несмотря на то, что беру я её изредка и то, стараюсь, чтобы никого не было рядом, уровень мой далеко превзошёл Виталия. Все басовые партии пишу для Жеки конечно тоже я и я же ему показываю как их лучше сыграть. Серёга под моим чутким руководством значительно улучшил свою технику игры на ударных. Теперь он может не просто играть простенький ритм, но и сыграть приличное соло. Хотя, конечно до Майкла Портнова нашему Серёги далеко, как до звёзд! В принципе я могу заменить всю группу и к примеру, записывать альбом один, играя по очереди на всех инструментах. Но пока в этом нет необходимости, да и возможности. А дальше - будет видно.

После обеда, когда в студии остались одни участники рок- группы, мы стали расставлять аппаратуру, готовясь заняться любимым делом. Но тут распахнулась дверь и ввалился Вася Онопко:

- Здрачивайте! - обычная Васина хохма, вроде и здоровается и в то же время слышится что-то неприличное.

- Вася, ты не заблудился? - Виталий , на правах почти дембеля, позволял себе говорить с молодым Василием на "ты".

- Ага, заблудился! - с готовностью поддержал шутливый тон Онопко. - Сейчас мы все будем блудить по территории полка. С автоматами!

- Что?! - мы застыли как поражённые столбняком. Конечно, мы знали, что со дня на день должны начаться плановые зимние учения и всё равно, эта новость была как ножом по тарелке!

- Скажи, что ты пошутил и я всё прощу! - простонал Серёга Сараев.

- Что, учения? - наконец произнёс ненавистное слово Виталий.

- Ага! Будь готов, всегда готов! - дурашливо козырнул Вася, сдвинув шапку набекрень.

- Да твою же маму! - в сердцах простонал Лёха Брусков.

А что тогда говорить мне? Я уже прикидывал, что завтра постараюсь вырваться после обеда к Габриэль...

В предбаннике студии послышались голоса и сверхсрочники, уже в полевой форме, повалили в зал.

- Виталий, быстро убрали аппаратуру! - с порога отдал распоряжение старшина. - Идём получаем оружие и на развод. Заступаем в караул!

Пришла беда, которую ждали...

Мы быстренько растащили аппаратуру и инструменты по своим местам и в сопровождении старшины оркестра отправились в оружейку, получать личное оружие, каски и патроны. Ох и не нравятся мне эти "инструменты" для убийства!

Ровно в 19:00 мы стояли на плацу, где проходил развод караулов. Дежурным по части заступал наш дирижёр, как единственный офицер, остающийся в полку, поэтому развод прошёл быстро и без обычных придирок ко внешнему виду или знанию устава караульной службы. Даже если кто и подзабыл, то впереди много времени в караулке, успеем вспомнить.

Караульное помещение занимало целое крыло большого здания, в котором располагалась мотострелковая рота. Мы затащили туда ящики с патронами и свою амуницию. Принимали караулку быстро, так как дежурившая рота должна была в быстром темпе готовиться к выезду на полигон, поэтому особенно не придирались.

- Первая смена, выходи строится! - отдал команду Геннадий Николаевич Конюшков. На эти учения ему повезло и он вытянул по жребию должность разводящего. Конечно, в обычных подразделениях так не делается, но оркестр - это зона демократии. Здесь никто на звания не обращает внимание, за исключением, конечно дирижёра и старшины. Все же остальные оцениваются исключительно по их статусу музыканта. Если у тебя высокий уровень исполнительского мастерства, то и оценивают тебя соответственно, даже если ты срочник. А если лабух уровня похоронного оркестра, то даже если тебе дадут звание прапорщика и поставят во главе оркестра, ни уважения, ни авторитета тебе это не добавит. Кстати, так и произошло в будущем, когда на замену прапорщику Слатвинскому приехал какой -то хмырь из Ленинграда, но в звании прапорщик. Его старшинство развалило оркестр за считанные недели.

Первая смена караула потопала на улицу и я - в их числе. Хоть тут повезло: когда придём со смены в караульном помещении уже всё будет налажено и расставлено по своим местам.

Во дворе мы выстроились в шеренгу и Конюшков зачитал расписание постов. Мне достался парк боевых машин.

- Налево! За мной, шагом марш! - скомандовал Геннадий Николаевич и повёл нас по постам вместе со старым разводящим, который должен был забрать своих часовых.

Парк боевых машин находился в центре гарнизона и был огорожен своим собственным забором с металлическими воротами.

Дежурный по парку сдал нам под охрану всю территорию и отбыл со своим нарядом.

В общем -то, пока охранять было нечего, так как парк буквально кишел танкистами, водителями автомобилей и их командирами. Все боксы были открыты и боевая техника, высунувшись из них, застыла в ожидании приказа выдвигаться. И он не заставил себя ждать. Один из танков хрюкнул, выплюнул целое облако сизого дыма и от него, как от зажигалки, столбы дыма стали подниматься от всех остальных, стоящих в шеренге. Я почти прижался к дверям какого-то закрытого на огромный замок помещения, чтобы не попасть под гусеницы "адских водителей" и стал наблюдать. Первый танк, стоящий на правом фланге, резко дернулся и почти прыгнул вперёд, резко, на месте развернулся и грохоча гусеницами по древней брусчатке, покатил на выход. Распахнутые ворота парка делались с большим запасом по ширине и в них вполне могли проехать два танка рядом. При условии, что водители в них имеют хотя бы минимальные навыки вождения. Первым шёл танк командира батальона, у которого, по идее был лучший водитель батальона. Чтобы показать класс вождения молодым водителям-салагам, только что пришедшим из учебки, водитель-ас, не снижая скорости проскочил ворота и сразу же сделал эффектный разворот, чтобы выехать на дорогу, ведущую к выезду из полка. Правда эффект был слегка подпорчен тем, что корма танка, не полностью вышедшая за ворота, своротила левую стойку ворот, вместе с монументальной каменной башенкой, на которой и висели ворота. Теперь следующим за ним танкам проезжать было ещё легче.