– Вас не радует перспектива парадных приемов?

– Я очень плохо переношу скуку, лорд Ноуланд.

Эммалина прекратила размахивать кистью и выглянула из-за края холста.

– Наверное, ты уже достигла предела, позируя мне все утро, верно?

– Мне не скучно, – улыбнулась Симона, – но я была бы рада, если бы мне разрешили встать и походить по комнате, пока я еще не разучилась это делать.

Эмми посмотрела на Тристана.

– Может, мы закончим на сегодня? – робко спросила она. Тристан перевел взгляд на полотно и сразу понял, что работа почти не продвинулась. Но в отсутствии у Эм творческой скорости были свои преимущества.

– Пожалуй, при условии, что наша гостья согласится снова позировать завтра утром.

– Я согласна! – тут же откликнулась Симона.

– Тогда на сегодня все! – объявила Эммалина и стала полоскать кисточку в жестяной банке. – Может, вы хотите чего-нибудь поесть: я могу поговорить с кухаркой насчет хлеба с абрикосовым вареньем.

Глядя, как Симона медленно потягивается, расправляя спину, Тристан пожал плечами.

– Никогда не отказываюсь, если мне предлагают сладкое.

– Тогда я посмотрю, что можно сделать, – пообещала Эммалина, и тут же Ноуланд стремительно ринулся к ней.

– Позвольте мне взять банку с краской, леди Эммалина! Тристан оглянулся и увидел, что Ноуланд отнимает у его сестры жестянку, а та бурно протестует:

– Это не краска, лорд Ноуланд, это скипидар, и он испортит вам костюм, если вы будете неосторожны.

Вместе они направились к дверям, ведущим в дом; при этом Ноуланд не переставал трещать:

– Я с радостью пожертвую ради вас всем моим гардеробом, леди Эммалина, и никакая жертва не покажется мне слишком большой!

– Надеюсь, он будет осторожен, – сказала Симона со смехом и встала с дивана. – Мне не хочется увидеть Ноуланда голым.

– Никому из нас не хочется.

– Не знаю, не знаю. По-моему, ваш друг заинтересовался Эмми.

– Значит, мне надо позаботиться, чтобы она пока больше выезжала.

– Разве он вам не нравится?

– Ноуланд достаточно мил и из хорошей семьи, – объяснил Тристан, глядя, как Симона неспешно идет к нему, и гадая, насколько стремительно можно будет вести ее обольщение. – Но он не кажется мне тем человеком, который заставит сердечко Эм биться быстрее.

– Не могу не заметить, лорд Локвуд, – проговорила Симона негромко, останавливаясь перед ним и чуть запрокидывая голову, – что ваше чрезмерное увлечение ускоренным биением и трепетанием сердец слегка удивляет.

Тристан вздохнул. Разумеется, Симона права, и его сердце не единственный орган, на который она воздействует столь заметно. Он тут же поменял позу, чтобы не демонстрировать свое растущее напряжение, а затем шагнул ближе и положил руки ей на талию.

– Мне нравится это ощущение, а вам?

Ее глаза озорно вспыхнули, уголки губ приподнялись. Подняв руку, Симона начала играть с верхней пуговицей его сюртука.

– Это довольно приятно.

– И все?

Симона медленно расстегнула пуговицу, и Тристан подумал, что, если бы они уже были любовниками, ему хватило бы пяти минут, чтобы уложить красавицу на кушетку и удовлетворить ее желания. Но поскольку они ими еще не стали, а поспешное совокупление убийственно для первого опыта…

Он неспешно потянулся к расстегнутому вороту и начал соединять пуговки с петлями, постоянно поглаживая тыльной стороной пальцев шелковистую кожу ее шеи.

– Выбери время и место, Симона, – прошептал он, – и я позабочусь о том, чтобы наслаждение длилось столько, сколько ты сможешь вынести.

Желание и влечение закружились в темной глубине ее глаз.

– Сегодня в полночь. – Он постарался успеть раньше, чем благопристойность и осторожность заставят ее подавить порыв. – Я буду ждать в саду вашего особняка.

Взгляд Симоны на секунду скользнул ему за спину, а потом она тихо кашлянула.

Обернувшись, Тристан замер. Это были не Эммалина и не Ноуланд…

– Люсинда, – напряженно проговорил он.

Мачеха плыла к ним, одетая, как обычно, в черный бомбазин. И как обычно, она даже не ответила на его приветствие, заставив его в очередной раз ощутить себя здесь незваным гостем. Впрочем, он сумел удержаться и не стал напоминать ей о том, что теперь этот дом принадлежит ему.

Взяв Симону за руку, Тристан притянул ее к себе.

– Послушай, Люсинда, я хотел бы представить тебе подругу Эммалины, леди Симону Тернбридж.

Холодный взгляд Люсинды Таунсенд равнодушно скользнул по гостье.

– Леди Симона, как вы уже могли догадаться, перед вами мать Эммалины, вдовствующая леди Локвуд.

Его сарказм не укрылся от Люсинды.

– Я остаюсь леди Локвуд, пока ты не женишься, Тристан.

В улыбке, которую он адресовал мачехе, не было тепла.

– Это вполне может произойти еще до конца месяца или даже раньше, если у меня получится.

Симона настороженно наблюдала за хозяйкой дома, ища повод, который позволил бы ей уйти и предоставить любезным хозяевам сражаться без посторонних.

На секунду Люсинда стиснула зубы, а потом Симона прочла в глубине ее глаз принятое решение. В следующий миг внимание почтенной дамы переключилось на нее:

– Кажется, вы подопечная герцога Райленда? Я много о вас слышала.

Еще бы! Почти весь Лондон о ней слышал. А поскольку осуществлять отступление было уже поздно, Симона улыбнулась:

– Уверена, среди этого «много» было мало хорошего.

– Да, почти ничего.

– Зато все очень интересно, не так ли?

Леди Локвуд заморгала, а плечи Тристана затряслись от беззвучного смеха.

– Где твоя сестра?

Тристан откашлялся.

– Они с лордом Ноуландом несколько секунд назад отправились на кухню в надежде выпросить у кухарки хлеба с вареньем.

– И оставили вас с леди Симоной вдвоем?

Плечи Тристана чуть приподнялись:

– А вы не встревожены тем, что Эм и Ноуланд проводят время наедине?

– Я буду ждать здесь с вами их возвращения! – объявила Люсинда, складывая руки под массивной грудью.

Симона подумала, что характер этой женщины мог бы улучшиться, если бы она немного распустила шнуровку, в то время как Тристан лениво осведомился:

– Как проходит траур? – В ответ на возмущенный взгляд мачехи он жизнерадостно добавил: – Надеюсь, сегодня привезут еще какую-нибудь новую мебель?

– Нет. Никакой мебели.

– Ах да, конечно, сегодня ведь среда – день ювелира! На этот раз он привез изумруды или рубины?

– Ты становишься невыносимым.

– Что я могу сказать? – Улыбка Тристана стала холодной. – Это вы вдохновляете меня.

– Сегодня не ювелир, сегодня – день поверенного.

– А, теперь понятно, откуда расстройство.

Симона заставила себя улыбнуться.

– Думаю, мне пора ехать, – Она скромно опустила глаза. – Пожалуйста, передайте Эммалине мою благодарность за гостеприимство вместе с сожалениями по поводу того, что я не смогла задержаться дольше. – Симона повернулась к леди Локвуд: – Приятно было познакомиться с вами.

– Чего не могу сказать о себе, – скривилась леди Локвуд. – Дворецкий вас проводит.

Что можно было сказать на подобное прощание? «Надеюсь, вы скоро упадете с лестницы и сломаете свою мерзкую шею»? Ну уж нет! Решив быть выше этого, Симона усмехнулась.

– Я провожу леди Симону. – Взяв жакет, Тристан приподнял его, чтобы Симоне было удобнее надевать его.

– Как тебе угодно, но я хочу напомнить, что репутация леди Симоны определенно не является безупречной, – ледяным тоном заявила леди Локвуд. – Тем не менее вряд ли стоит порочить ее еще сильнее.

Симона нисколько не удивилась, когда Тристан, пожав плечами, взял ее под локоть, бросая открытый вызов правилам приличия.

– Если вы настолько этим озабочены, можете пройти следом за нами, – сказал он, не оборачиваясь. – Только советую немного приотстать, чтобы вам не пришлось слушать все отзывы о вас с моей стороны.

– Неужели твое низкое поведение не знает никаких границ?

– Конечно, знает, но эти границы распространяются гораздо дальше, чем ваши.