Фары десятка машин ослепляли глаза. Это были не просто машины — они все были одержимы.

— Черныш, за дело! — крикнул я.

Черныш прыгнул вперёд, словно чёрная молния, и расправился с парой духов. Вроде полегче стало, но тут я почувствовал, как метка на моей руке начинает жечь.

— Вот зараза… — пробормотал я, уворачиваясь от очередной бешеной тачки. На этот раз успел вовремя, спасибо моему боевому чутью.

Профессор Смирнов, как обычно, собирался смыться. Да он больше бегун, чем экзорцист.

— Черныш! Завали их всех. А я догоню этого типа, — крикнул я, указывая на Смирнова.

Черныш мурлыкнул, довольный, и снова принялся за работу. А я побежал за Смирновом.

На выходе с парковки я догнал его. Ну как догнал… Прыгнул на него и завалил на землю. Профессор завыл, но тут же выпустил ещё одного злого духа.

— А вот это зря, — сказал я и активировал Рот Обжоры на правой руке. Дух не успел и пискнуть — был проглочен моментально.

Профессор взглянул на мою руку и побледнел.

— Ты кто вообще, а? — прохрипел он.

— Твой ночной кошмар, — хмыкнул я.

Профессор фыркнул и, разумеется, выпустил дюжину духов.

— Вот же упёртый! — выругался я, управляя Ртом Обжоры.

Но проблема в том, что даже у Прожорливой Пасти есть предел. Она стала «наедаться».

— Да ладно? Ты что, на диете? — пробормотал я, чувствуя, как на лбу выступает пот.

А тут ещё позади Профессора появилась толпа духов. Бесчисленная, мать её, толпа.

— Охренеть… — только и выдавил я.

Не думая, достал мешочек с кристаллами и разбил его. Порошок разлетелся, и тут начался натуральный фейерверк. Злые духи вспыхивали, словно новогодние огоньки, а их энергия летела ко мне, к метке на левой руке. Странное ощущение — как щекотка, только приятнее.

Профессор Смирнов побледнел ещё больше. Лицо у него стало как пепел.

— Ну, давай, что ещё можешь? — ухмыльнулся я, глядя на него.

Профессор, конечно, попытался сбежать, но тут… Треск. Его нога сломалась! Просто так, на ровном месте. Он упал и шмякнулся лицом об асфальт.

Я застыл. Серьёзно? Это всё? Даже не смешно.

Из его руки выпала странная монета. Она покатилась ко мне, и в этот момент Рот Обжоры вдруг снова захотел есть.

— Ты издеваешься? — спросил я, глядя на свою руку.

Но делать нечего. Прожорливая Пасть схрумкала монету в три укуса, как печеньку.

Черныш появился рядом, довольный как кот.

— Ты сегодня что-то медлишь, — сказал я ему.

— Эти духи были слишком хороши, чтобы их уничтожать. Я заключил их в тюрьму. А вот ты, взрыватель кристаллов, испортил всё веселье, — ответил он, подбирая обломки душ.

— Если бы я ждал тебя, меня бы уже порвали на куски, — отмахнулся я.

Черныш хмыкнул, продолжая собирать остатки. Эти штуки быстро испарялись, так что он торопился. А я просто стоял, уставший, но, чёрт возьми, довольный.

Но вдруг трава начала расти прямо на глазах. Вот честно, сидишь такой, а она уже выше. Я аж присвистнул.

— Черныш, это из-за душ? Типа удобрение такое? — я ткнул пальцем в густую зелень.

— Ты что, какие ещё души? Души траву не кормят.

— А что тогда? — я нахмурился.

— Может, твои кристаллы, — важно заявил Черныш.

Я бы и рад, но с кристаллами этими мало что понимал. Знал только, что демонов они выносят на ура. А тут оказалось, что и от сорняков пользы больше, чем думал. Надо бы опыты провести, но когда? В последнее время злых духов столько разнесли, что из ушей светятся.

— Черныш, а ты в курсе, что с тем типом произошло?

— Демонический артефакт. Раритет.

— И чего он делает?

— Это проклятая монета, — объяснил Черныш. — Всё просто: тебе — удача, всем остальным — хана. Потрогал монетку, и сосед уже падает в канализацию, а тебе — джекпот.

— Тогда почему хозяин этой штуки сам в лепёшку разбился?

— Эх, Григорий, ну ты даёшь. Монета ж сохраняет души жертв. Хоть они духами станут, хоть кем — их удача при них. Ты почистил слишком много душ, и хозяин монеты остался без запаса. Вот ему и конец.

— А это пятно на руке? Оно что, навсегда?

— Ты чего разнылся? Всё проходит, даже пятна. К тому же монета исчезла, расслабься.

— Слушай, а световые нитки, которые в пятно влетали? Чего это было?

— Понятия не имею, — буркнул Черныш.

Я только плечами пожал. Сегодняшняя схватка с профессором показалась лёгкой, но далась непросто. Не благодаря врагу — это точно. Проклятая монета подкинула мне столько неудач, что чуть не погиб.

Думать, что будет дальше, я боялся. Пить, подавиться и умереть? Легко.

И тут — женский крик. Помощь, срочно. Ну, как тут откажешь?

И тут — женский крик.

Я знал эту даму. Это была Линда.

Только выглядело всё не очень: несколько мужиков прижали её к земле, платье на ней было разорвано. Ну, вы понимаете.

«Что ты тут делаешь одна ночью, а?» — подумал я, но времени на вопросы не было. Надо было действовать.

Подлетел к первому, кто собрался прыгнуть на неё, и врезал ногой так, что он отлетел.

— Эй, убейте этого чёртового парня! — взревел один из их компании.

Но вместо того чтобы убить меня, он получил в нос. В общем, через десять секунд вся шайка лежала на земле, едва шевелясь.

Я протянул руку Линде, помог подняться.

— Полицию вызвать?

Она молча поправляла платье, размазывая слёзы по щекам.

— Я звезда, — сказала она, наконец, и голос у неё был ледяной. — Если об этом узнают, моей карьере конец.

Платье на ней висело кое-как. Лямка порвалась, юбка порвалась, щека красная, волосы взъерошены. Казалась она крепкой снаружи, но внутри всё было иначе, это видно сразу.

Посмотрел на этих четверых на земле. Они стояли под вопросом.

— Ах… ах… ах… ах… — сказал я им. Ну, то есть не сказал, а так: посмотрел и ногой подвинул. Навсегда вывел их из строя, так сказать.

— Давай провожу, — предложил я. — Ты же вроде недалеко живёшь?

Она кивнула. И мы пошли.

Линда вдруг споткнулась, вздрогнула и чуть не упала. Взгляд опустился вниз — проклятый каблук сломан. Чёрт.

Не раздумывая, снял свои ботинки и протянул ей.

— Надень.

Она застыла на секунду, будто не веря, что кто-то может просто взять и помочь. Затем губы дрогнули в слабой, но искренней улыбке.

— Спасибо.

Шли молча, только ветер шептал что-то невнятное в уличной тишине. Добрались до её дома. Лёгкий свет из окна, запах ночного города, а в воздухе — что-то неуловимое, напряжённое.

Залез в карман, достал баночку мази и протянул ей.

— Намажь на лицо.

Она покосилась на меня с лёгким удивлением.

— Ты всегда носишь с собой мазь?

И снова эта улыбка. Слабая, уставшая, но живая.

— Я врач.

— Хочешь войти?

На секунду задумался, но мотнул головой.

— Нет. Мне пора.

Она смотрела, как ухожу, будто хотела что-то сказать, но передумала.

— Григорий… Спасибо.

Повернулся на ходу, не сбавляя шага.

— Больше не гуляй одна ночью.

Дверь за спиной закрылась. А я пошёл домой.

Время — без десяти полночь. Тихо открыл дверь, стараясь не шуметь, но тут же услышал звук шагов. Из спальни в полутьме выплыла Памела, в одной пижамке, с растрёпанными волосами, потирая глаза.

— Григорий, ты на себя посмотри! Ты весь в грязи, как будто по канализации ползал!

Я заглянул в спальню.

— Вильгельмина спит?

— Да.

Кивнул, потянулся, разминая затёкшую шею.

— Тогда пошли в бассейн.

Она прищурилась, подозрительно скрестила руки.

— Ты шутишь?

— Вовсе нет.

Прежде чем она успела сбежать, подхватил её на руки.

— Григорий! — взвизгнула она, барахтаясь. — Я в пижаме!

— Ничего, вода всё исправит!

— Не смей, придуро…

Плюх!

Холодная вода разлетелась во все стороны, оглушив ночь всплеском. Памела вынырнула, отплёвываясь и яростно откидывая мокрые волосы назад.