— Феликс, — прошептала она, — быстрее…
Он работал с циферблатом, его пальцы двигались с невероятной точностью. Золотые нити печати проникали всё глубже в механизм, активируя древние символы, пробуждая спящую энергию. Стрелки вращались всё быстрее, создавая сверкающие круги света.
— Ещё немного, — ответил он, не отрывая взгляда от механизма. — Я почти установил связь со всеми тринадцатью узлами.
Тень упала на них — огромная, колоссальная. Мать всех возможностей нависла над ними, её многочисленные руки-щупальца тянулись к механизму, стремясь остановить процесс.
Вы думаете, что спасаете мир, но на самом деле обрекаете его на стагнацию. На медленную смерть в изоляции.
Чёрные щупальца ударили в барьер Елены, и она вскрикнула от боли — не физической, а ментальной, словно кто-то грубо ворвался в её сознание. Серебристый свет моргнул и начал угасать.
— Не отпускай! — крикнул Феликс, но было уже поздно. Барьер дрогнул, в нём появились бреши, сквозь которые проникала чернота скверны.
В этот момент между ними и Матерью всех возможностей возник Лин. Его трансформированное тело сияло фиолетовым светом, чёрные линии на коже светились изнутри, образуя сложный узор, отражающий рисунок трещин на небе.
— Назад, — произнёс он, обращаясь к колоссальной фигуре. — Ты не остановишь их.
Мать всех возможностей замерла. Её многочисленные глаза изучали Лина с чем-то, напоминающим удивление.
Ты думаешь, что стал сильнее, поглотив моего аватара? Ты всё ещё моё создание. Всё ещё часть скверны.
— Я часть обоих миров, — ответил Лин. — Как и все мы. Разница лишь в пропорциях. В равновесии.
Он поднял руки, и фиолетовое сияние его тела усилилось, формируя барьер, дополняющий защиту Елены. Чёрные щупальца скверны отпрянули, словно обожжённые.
Ты предаёшь свою природу. Свою сущность.
— Я обретаю свою истинную сущность, — ответил Лин. — Не скверна и не порядок. Баланс между ними.
Феликс чувствовал, как время растягивается. Каждый удар его сердца казался отделённым от следующего веками. Печать на его груди пульсировала в унисон с механизмом, и с каждым импульсом структура реальности вокруг становилась всё более хрупкой.
— Почти… — прошептал он. — Ещё один узел…
Елена стояла рядом, её лицо бледное от истощения, но глаза полны решимости. Серебристая энергия её дара и фиолетовое сияние Лина переплетались, создавая защитную сферу, удерживающую натиск скверны.
Глава 67: Когда рассеивается месть
Михаил застыл, наблюдая за невероятным зрелищем, разворачивающимся вокруг. Шестерёнки в его глазах вращались с бешеной скоростью, фиксируя каждую деталь, словно это могло помочь осмыслить происходящее.
Верховный Жрец — существо, воспоминание о котором преследовало его пять столетий — корчился в агонии. Чёрные линии его сущности отслаивались, втягиваясь в трансформированное тело Лина. Шипящий вопль вырывался из рта, слишком широкого для человеческого лица, багровые глазницы вспыхивали при каждом новом импульсе силы.
— Невозможно, — прошептал Михаил, металлические пальцы рефлекторно сжались в кулаки, шестеренки в суставах звякнули, готовые к атаке.
Сколько раз за пять веков он представлял этот момент? Тысячи. Миллионы. Как собственноручно уничтожит убийцу Тан Сяо, как вырвет из него сердце, как заставит захлебнуться собственной чёрной кровью. Но сейчас враг умирал не от его руки.
Верховный Жрец захрипел, его сущность распадалась. Последний взгляд — такой же алый, как пятьсот лет назад, когда он вонзал костяной отросток между рёбер Тан Сяо — метнулся к Михаилу, наполненный чем-то похожим на страх и удивление.
— Ты… всё равно… проиграл, — прохрипел он, прежде чем исчезнуть. — Она… уже… не здесь…
Последние слова растворились вместе с его сущностью. Аватар скверны рассыпался тёмным пеплом, частицы которого втягивались в трансформированное тело Лина, где смешивались с его собственной энергией.
Пусто. Михаил ощутил не торжество, а странную, звенящую пустоту. Пятьсот лет он жил этим моментом, представлял его тысячи раз — как отомстит за Тан Сяо. И вот сейчас, когда враг исчез, не осталось ничего, кроме холодного осознания бессмысленности.
Чего ты ожидал? — спросил он себя. Что тьма отступит? Что боль угаснет? Что месть, осуществленная даже не тобой, принесет покой?
Вокруг продолжалась битва. Мастер Ю двигался сквозь атакующие тени, его тело изгибалось подобно реке, огибающей препятствия. Клинок в его руке оставлял след голубоватого света, разрезающий мрак. Но Михаил улавливал то, что не было заметно другим – микроскопические задержки между выпадами, едва уловимую неравномерность дыхания, чрезмерное напряжение в левом плече. Тело Цзи, несмотря на столетия тренировок, уже не было телом юноши, которого он когда-то обучал.
Тень скользнула к мастеру Ю сбоку, почти неуловимая для человеческого глаза. Старый мастер крутанулся, избегая прямого удара, но тёмный коготь всё же зацепил его рукав, оставив рваную полосу ткани. Он отступил на шаг, прижимаясь спиной к колонне, зажатый между тремя атакующими тенями.
Мастер Теней рассмеялся – сухой звук, напоминающий шорох осенних листьев: – Твои техники устарели, Ю. Школа Текущей Воды мертва – она просто ещё не осознала этого.
Мастер Ю не ответил. Вместо этого он опустил клинок и свободной рукой потянулся за пояс, извлекая предмет, который носил с собой пятьсот лет – маленький свиток цвета слоновой кости, запечатанный тёмно-фиолетовой печатью. Символ школы Теневого Шёпота, выгравированный на воске, тускло поблескивал в полумраке.
Пальцы Цзи, покрытые сетью морщин и шрамов от десятилетий практики, сорвали печать. Свиток развернулся сам по себе, словно живое существо. Из него хлынул поток энергии – не света и не тьмы, а чего-то промежуточного, мерцающего серебристо-чёрным светом, похожим на лунные блики на поверхности ночного озера.
Мастер Теней застыл. Его высокая фигура вздрогнула, руки, скрытые длинными рукавами, опустились.
– “Слияние теней”, – прошептал он, и в его голосе прозвучало нечто неожиданное – благоговейный трепет, смешанный с удивлением. – Эта техника утеряна уже четыре столетия. Откуда она у тебя?
Поток энергии из свитка окутал мастера Ю коконом переливающегося света. Тени, атаковавшие его, отступили, словно обожжённые. Их удлинённые конечности съёжились, бесформенные тела заколебались в нерешительности.
– Дар Хуа Лянь, – ответил Цзи, и Михаил уловил в его голосе почти неразличимую дрожь, когда он произносил её имя. Имя, которое не звучало вслух уже много веков. – На случай, если школа Теневого Шёпота забудет о своём истинном предназначении. На случай, если равновесие будет нарушено.
Михаилу не требовались человеческие слёзы – его тело утратило эту способность давным-давно. Но что-то внутри его механической груди дрогнуло, когда он увидел, как энергия из свитка Хуа Лянь преображает Цзи. Седая коса мастера Ю развязалась, волосы поднялись в воздух, окружённые мерцающей аурой. Морщины на его лице словно разгладились, глаза загорелись внутренним огнём. На мгновение Михаилу показалось, что он видит юношу, которого учил пятьсот лет назад – чистого, сильного, бесконечно верного.
Тени вокруг мастера Ю заколебались сильнее, сжимаясь в бесформенные сгустки. А он поднял руки в позиции, которую Михаил не видел уже пять столетий – древней стойке школы Теневого Шёпота, забытой в официальных учениях, но бережно хранимой в тайных техниках посвящённых.
Мастер Теней отступал перед натиском мастера Ю, но в его глазах Михаил видел не страх, а что-то иное — холодный расчёт, выжидание. Словно он был марионеткой, а истинный кукловод ждал своего момента.
Что-то не так. Он должен быть сильнее. Должен сопротивляться иначе.
Шестерёнки в глазах Михаила замедлились, фокусируясь на ауре мастера Теней. Металлические пальцы слегка подрагивали, настраиваясь на тонкие колебания энергии. И там, в глубине, он увидел… нечто. Не скверну. Не порядок. Нечто иное — древнее, холодное, терпеливое. Присутствие, которое не принадлежало этому миру.
