И она заговорила. Но не звуками — вибрацией, проникающей прямо в разум, минуя слух. Каждое “слово” отзывалось образами, эмоциями, концепциями, слишком сложными для человеческого восприятия.

Дитя двух миров, носитель печати. Ты пришёл, как я и предвидела.

Феликс остался невозмутим, хотя Елена через их связь ощутила глубокую тревогу, которую он скрывал.

— Ты знала о моём пути, — сказал он, скорее утверждая, чем спрашивая.

Печать на твоей груди — часть моей сущности, искажённая и трансформированная, но не чуждая. Ты принял энергию Обратной Вероятности. Вкусил мою силу. Стал проводником.

— Проводником, но не инструментом, — возразил Феликс. — Я пришёл не служить тебе.

Существо, которое Лин назвал Матерью всех возможностей, заколыхалось в воздухе. Её многочисленные руки сплелись в замысловатый узор, создавая в пространстве между ними странные символы. Другие лица на её теле сменяли друг друга с головокружительной быстротой — прекрасные и ужасающие, человеческие и нечеловеческие, юные и древние.

Баланс — иллюзия, пришло холодное ощущение, как льдинка, тающая в сознании. Существует только поток. Только изменение. Только эволюция.

Она повернула одно из своих лиц к Елене, и та почувствовала, как всё её существо резонирует с колоссальной фигурой. Тёмная печать школы Теневого Шёпота под одеждой запульсировала, откликаясь на что-то в этом существе.

Чемпион Смерти, обратилось оно к Елене. Та, что видит нити жизни. Почему ты поддерживаешь его план, который уничтожит всё, что ты знаешь?

Елена ощутила, как тысячи невидимых пальцев касаются её сознания, перебирают воспоминания — прошлую жизнь в мире технологий, второе рождение в теле целительницы, обучение в храме… и особенно тщательно изучают её связь с Феликсом, момент слияния их энергий при восстановлении печати.

— Потому что я верю в него, — твёрдо ответила она, не позволяя страху взять верх. — И в то, что ваше “слияние” несёт не эволюцию, а только боль и искажение.

Лин внезапно сделал шаг вперёд, оказавшись между ними и колоссальной фигурой.

— Вы не видите полной картины, — произнёс он с лихорадочной убеждённостью. — Борьба бессмысленна. Сопротивление — заблуждение. Мы стоим на пороге величайшей трансформации.

Его глаза запали, словно он не спал несколько дней. Чёрные линии на лице ползли всё быстрее, проникая глубже, достигая самой сути его существа. Елена видела, как серебристые нити его жизни тускнеют, перекрываются тьмой, но не обрываются — трансформируются.

— Посмотри на себя, Лин, — мягко сказала она, делая шаг к нему. — Ты говоришь о контроле, но сам едва удерживаешь свою человечность.

Он рассмеялся — хриплым, прерывающимся смехом, в котором уже слышались нечеловеческие обертоны.

— Человечность? — переспросил он. — Этот крошечный фрагмент сознания? Этот испуганный зверёк, запертый в клетке условностей? Я вижу больше, чувствую глубже!

Его правая рука поднялась в странном жесте, и чёрные линии сконцентрировались на кончиках пальцев, формируя мерцающий узор.

— Последний раз спрашиваю, — произнёс Феликс, и его голос прозвучал с неожиданной властностью. — Ты пропустишь нас, Лин?

Лин смотрел не на Феликса, а куда-то за его плечо, словно видел нечто, недоступное другим. Его зрачки расширились, отражая колоссальную фигуру, зависшую над долиной.

— Я… — начал он, и внезапно его лицо исказилось в гримасе боли. Тёмные линии на его коже забурлили, словно закипающая жидкость. — Я не…

Всё произошло за доли секунды. Тело Лина дёрнулось, будто марионетка на нитях. Его спина изогнулась под неестественным углом, глаза закатились, показывая белки. Когда он заговорил снова, его голос уже не принадлежал ему — это был голос множества существ, говорящих в унисон:

— Вы не пройдёте. Ваше время истекло.

Мать всех возможностей сделала лёгкий жест одной из своих эфемерных рук, и Лин рванулся вперёд с нечеловеческой скоростью, целясь Феликсу в горло. В его руке материализовался короткий чёрный кинжал, соткавшийся из чистой энергии скверны.

Елена успела только выкрикнуть предупреждение, но Феликс уже двигался — не назад, уходя от атаки, а вперёд, к Лину, словно предвидел каждое его движение. Время для него, казалось, текло иначе — медленнее, позволяя видеть не только то, что есть, но и то, что может произойти.

Их столкновение напоминало танец — выверенную хореографию, где каждый шаг, каждый жест имел значение. Феликс уклонился от удара кинжалом, позволив лезвию пройти в миллиметре от своей шеи. Его собственная рука описала замысловатую траекторию, и когда пальцы, сложенные в печать школы Текущей Воды, коснулись груди Лина, в точке контакта вспыхнул сноп золотистых искр.

Вокруг них развернулось полномасштабное сражение. Воздух наполнился звуками битвы — лязгом металла, выкриками боевых техник, стонами раненых. Последователи Лина двигались странно, словно под водой, их конечности изгибались под всевозможными углами. Их атаки были непредсказуемы, нечеловечески быстры.

Молодой воин школы Текущей Воды — высокий юноша с вплетёнными в косу нефритовыми бусинами — сражался с одним из искажённых последователей Лина. Его меч описывал замысловатые восьмёрки, оставляя за собой шлейф голубоватого свечения. Противник, тело которого наполовину растворилось в чёрных линиях, двигался рывками, словно гигантское насекомое. Когда их оружие столкнулось, воздух между ними задрожал, превратившись в мутную плёнку.

Елена сосредоточилась на защите целителей, создавая вокруг них серебристый барьер. Одна из юных учениц споткнулась и упала, когда чёрное щупальце, проросшее прямо из земли, обвилось вокруг её лодыжки. Елена мгновенно направила к ней поток энергии, разрывая контакт со скверной. Девушка благодарно кивнула, но её лицо исказилось от боли — на коже остался чёрный след, медленно расползавшийся вверх по ноге.

Лян сражался с особой яростью. Его движения, обычно выверенные и спокойные, сейчас напоминали бурный поток во время грозы. Трое искажённых последователей Лина окружили его, но он использовал технику “Вихревого Потока”, создавая вокруг себя воронку энергии, которая отбрасывала противников.

— Юнь Лин! — позвал он между атаками. — Они не пытаются убить! Они… трансформируют!

Он был прав. Елена заметила, что противники не наносили смертельных ударов, даже когда могли. Вместо этого они стремились ранить, создать контакт, передать частицу скверны. У одного из воинов школы Текущей Воды на руке расползалось чёрное пятно от неглубокой царапины. Другой держался за плечо, где сквозь разорванную ткань виднелись тёмные линии, растекавшиеся по коже.

В центре этого хаоса Феликс и Лин продолжали своё противостояние. Их движения становились всё быстрее, всё менее человеческими — два потока энергии, золотой и чёрный, сталкивавшиеся и расходившиеся, как волны прилива. Феликс не атаковал привычными приёмами — он словно танцевал вокруг Лина, каждое движение было частью более сложного узора.

Елена поняла его стратегию — он выжидал, изучал, как изменилось тело Лина под влиянием скверны. Она видела, как печать Феликса пульсировала всё ярче, словно настраивалась на частоту противника.

— Пора! — внезапно крикнул Феликс, когда узор движений замкнулся в спираль, приведшую его точно за спину Лина.

Елена бросилась к нему, прорываясь сквозь хаос сражения. Её серебристая энергия струилась вокруг, отталкивая тени скверны, расчищая путь. Время словно замедлилось, звуки битвы стали приглушёнными, далёкими.

Когда она достигла Феликса, мир вокруг поблёк, осталось только сияние — золотое от его печати и серебристое от её дара. Она протянула руку и коснулась его плеча.

Контакт был подобен замыканию цепи. Энергия хлынула между ними, золото и серебро слились в ослепительно-белый свет. Печать Феликса вспыхнула так ярко, что даже Лин отшатнулся, закрывая глаза рукой.

Трансформация произошла мгновенно. Тела Елены и Феликса словно растворились, став проводниками чистой энергии. Вокруг них сформировалась аура невероятной мощи — не просто защитная, но активная, живая, мыслящая. Золотые нити вероятностей переплелись с серебристыми нитями жизни, создавая новый узор — не загораживающий реальность, а преображающий её.