Юноша моргнул, его взгляд стал осмысленнее.

— Это… это как техника школы Теневого Шёпота, — пробормотал он. — Голоса хотят войти. Обещают…

— Знаю, — прервала его Елена. — Не слушай. Не сейчас.

Феликс замер, вглядываясь в горизонт. Там, за грядой чёрных облаков, небо рвалось на части. Сквозь разрывы проглядывало нечто, от чего болели глаза — не просто иной пейзаж, а иная геометрия, невозможные углы, цвета, которых не существовало в их мире.

— Надвигается, — произнёс он. — Быстрее, чем я предполагал.

Под его ногами земля меняла консистенцию — от твёрдой до вязкой, словно тающий воск. В нескольких шагах впереди маленький камешек поднялся в воздух, застыл, а затем рассыпался на крошечные осколки, которые закружились спиралью, образуя странный рисунок.

— Вот он, — сказал Феликс, указывая на едва заметный проход в скале. — Северо-восточный вход в храм.

Вход представлял собой узкий коридор в породе, такой неприметный, что его легко было принять за обычную трещину. Но Феликс знал — это один из тринадцати входов в храм Равновесия, соответствующий тринадцати энергетическим узлам защитного барьера.

Когда они приблизились, ощущение неправильности усилилось. Воздух вокруг входа переливался странными цветами, будто на него наложили полупрозрачную плёнку. Очертания камней плыли, меняли форму, словно смотришь сквозь движущуюся воду.

Лян вдруг резко выбросил руку вбок, подхватив что-то невидимое. Это оказался маленький камешек — но не обычный, а с пульсирующими чёрными прожилками внутри.

— Скверна, — прошептал он, сжимая его в ладони. — Она даже в камнях.

Феликс кивнул.

— Она просачивается через всё, что имеет структуру, — пояснил он. — Особенно через кристаллические решётки. Камни, металлы, даже кости.

Елена вздрогнула, вспомнив раненых с чёрными пятнами на костях, которых не могли излечить даже сильнейшие целители.

В этот момент впереди мелькнула тень. Не просто игра света — осознанное движение. А затем ещё одно, и ещё, пока из полумрака не выступили фигуры, перекрывшие проход к входу в храм.

Лин. За ним следовали около десятка его последователей, также отмеченных скверной.

— Я ждал вас, — произнёс он, и его голос звучал почти нормально, лишь с едва заметной вибрацией, словно говорил через тонкий слой воды. — Знал, что вы выберете этот путь.

Феликс медленно выдвинулся вперёд, закрывая собой остальных. Елена заметила, как изменилась его поза — не агрессивная, но готовая ко всему.

Лин улыбнулся, от чего чёрные линии на его лице пришли в движение, переплетаясь в новые узоры. Он поднял правую руку, демонстрируя, как чёрные линии струятся по коже, подчиняясь его воле.

— Видишь? Я контролирую её, а не она меня. Скверна — не враг, Феликс. Она просто… иная форма существования.

— Иллюзия контроля, — покачал головой Феликс. — Она позволяет тебе думать, что ты управляешь.

— А разве не то же самое ты делаешь со своей печатью? — парировал Лин. — Разве она не инструмент скверны, модифицированный Чжан Вэем? Разве не через неё ты получил силу видеть скверну, когда принял энергию Обратной Вероятности?

Слова ударили точно в цель. Феликс невольно коснулся груди, где под тканью пульсировала печать. Елена почувствовала его сомнение — быстрое, как вспышка, но от этого не менее глубокое.

— Печать была создана для защиты, — ответил Феликс, но в его голосе впервые появилась тень неуверенности. — Чжан Вэй исказил её, но я нашёл способ вернуть ей истинное предназначение.

Лин сделал ещё один шаг вперёд. С каждым его движением воздух вокруг колебался, словно идущая по воде рябь.

— Истинное предназначение? — переспросил он с горечью. — Разрушить всё, что мы знаем? Перестроить реальность по своему видению? Чем это отличается от намерений скверны?

— Разницей в сути, — твёрдо ответил Феликс. — Скверна стремится поглотить и исказить. Я хочу отменить искажение в самом корне.

Лин остановился. Что-то промелькнуло в его глазах — сомнение? тревога? Чёрные линии на его коже забеспокоились, задвигались быстрее, как потревоженные змеи.

— Я предлагаю третий путь, — повторил он, и теперь его голос звучал почти умоляюще. — Не уничтожение и не подчинение. Равновесие. Симбиоз. Эволюция.

Елена заметила, как напряглись последователи Лина. Их трансформация зашла дальше — некоторые едва сохраняли человеческий облик. Один, стоявший ближе всех к Лину, уже почти растворился в своей новой форме — его руки удлинились, став похожими на тонкие ветви, плечи сгорбились, лицо исказилось, оставив лишь намёк на человеческие черты.

Воздух сгустился, наполнился запахом озона. Над долиной небо продолжало раскалываться. Сквозь бреши в реальности просачивался странный свет, не золотистый, как солнечный, и не серебристый, как лунный, а нечто иное — переливчатое, многомерное, от которого болели глаза и кружилась голова.

— Ты не контролируешь скверну, Лин, — мягко произнесла Елена, делая шаг вперёд и становясь рядом с Феликсом. — Она позволяет тебе думать, что контролируешь. Я вижу, как твои нити жизни искажаются. Ты теряешь себя с каждым вздохом.

Лин перевёл взгляд на неё, и в его глазах промелькнуло что-то похожее на благодарность — словно часть его хотела, чтобы её переубедили, чтобы остановили.

— Ты не понимаешь, — ответил он тихо. — В этом нет потери. Только… трансформация. Расширение сознания.

Он сделал паузу, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя. Его лицо дрогнуло, на мгновение исказившись в гримасе боли или внутренней борьбы.

— Она показала мне… вещи, — продолжил он, и его голос стал ниже, глубже. — Другие миры. Другие возможности. Красоту симметрии искажения.

Что-то изменилось в нём, когда он произносил эти слова. Чёрные линии на его коже потемнели, набухли, словно наполнились новой энергией. Правый глаз полностью утратил белок, став багровым провалом с вертикальным зрачком.

— Времени почти не осталось, — сказал Феликс, и его голос прозвучал с неожиданной властностью. — Ты пропустишь нас, Лин?

Напряжение достигло пика. Лин и его последователи стояли, перекрывая вход в храм. Феликс и его группа замерли напротив, готовые к бою. Елена чувствовала, как время словно растягивалось — секунды превращались в минуты, наполненные тяжёлым ожиданием.

И вдруг, словно отвечая на невысказанную команду, небо над ними беззвучно взорвалось. Купол реальности треснул окончательно — не в одном месте, а сразу везде. Осколки мироздания посыпались вниз, растворяясь в воздухе, не достигая земли. Из образовавшихся брешей хлынуло нечто, не поддающееся описанию — не свет и не тьма, а сама суть вероятности, чистая возможность, концентрированный потенциал.

В центре этого хаоса начал формироваться образ — колоссальная фигура, соткавшаяся из чёрных нитей, серебристых искр и багровых всполохов. Она напоминала женский силуэт, но искажённый, словно увиденный сквозь кривое зеркало. У неё было несколько пар рук, движущихся с гипнотической грацией, и множество лиц, постоянно сменяющих друг друга.

— Мать всех возможностей, — прошептал Лин, и в его голосе смешались ужас и восторг, словно первобытный человек, увидевший божество.

Колоссальная фигура парила над долиной, её очертания постоянно менялись, словно она не могла или не хотела принять фиксированную форму в этой реальности. Её лицо, обращённое к ним, имело женские черты ошеломляющей красоты, но красоты чуждой, нечеловеческой, находящейся за гранью привычных представлений.

Тысячи глаз, похожих на чёрные провалы в ткани мироздания, открылись на её теле, изучая происходящее. Эти глаза не были физическими органами — скорее, окнами, сквозь которые проступала чистая энергия иного измерения.

Феликс шагнул вперёд, его печать сияла сквозь одежду, окружая тело золотистой аурой.

— Сердце скверны, — произнёс он, и его голос звучал странно спокойно посреди этого космического хаоса. — Сознание, стоящее за процессом слияния миров.

Колоссальная фигура повернула одно из своих лиц к нему. Её глаза — бездонные колодцы, наполненные звёздами и чёрными дырами, — уставились прямо на Феликса. Губы изогнулись в улыбке, которая не принесла никакого утешения.