Феликс кивнул, его зрачки расширились так, что радужка стала почти невидимой.

— Да, я вижу это. Скверна не просто атакует — она изучает нас, ищет слабости, адаптируется. — Он говорил тихо, но в его голосе звучала странная смесь тревоги и почти научного интереса. — У неё есть цель, и эта цель далека от простого разрушения.

Ответом на их разговор стало внезапное отступление скверны. Чёрная волна нападавших отхлынула, словно повинуясь беззвучному приказу. Существа растворялись в воздухе, оставляя после себя лишь запах озона и колеблющиеся, как мираж, очертания предметов.

— Это было… странно, — произнёс Лян, вытирая лезвие меча от маслянистой чёрной субстанции, которая медленно испарялась, оставляя на клинке тончайшие узоры, напоминающие морозные узоры на стекле. — Словно они просто проверяли нас.

— Именно это они и делали, — подтвердил Феликс, наблюдая за исчезающими силуэтами. В его глазах отражались золотые искры от пульсирующей печати. — Скверна изучает наши способы защиты, ищет слабые места. Это не безумная волна разрушения, а разведка перед настоящим наступлением.

Пока целители занимались ранеными, Феликс созвал краткое совещание. Они расположились на возвышенности, откуда просматривалась вся долина. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в цвета, которые Елена никогда раньше не видела — фиолетовые, изумрудные и золотые оттенки перемешивались, создавая сюрреалистический пейзаж.

— Мы столкнулись с чем-то, превосходящим наше понимание, — начал Феликс, обводя взглядом лица собравшихся. В его глазах плескалось знание, полученное в храме Саньхэ, древнее и жуткое в своей безграничности. — Скверна не просто безумное разрушение, как мы привыкли думать. Это разумная сила с собственными целями.

— Разумная? — переспросил капитан отряда школы Текущей Воды. В его голосе слышалось недоверие. — Эти существа действуют как животные.

— Отдельные существа — да, — кивнул Феликс. — Но вместе они образуют нечто большее, подобное пчелиному рою или муравейнику. И этот коллективный разум изучает нас, готовится к следующему шагу.

— Но зачем? — спросила ЦзИн, присоединившаяся к совету после того, как закончила с ранеными. Её рукава были закатаны, на пальцах виднелись следы крови и чёрной субстанции, которая теперь текла в венах заражённых. — Если скверна разумна, какова её цель?

Феликс помедлил, словно взвешивая, сколько правды можно раскрыть. Елена видела, как он мысленно перебирает варианты ответа. Она знала — истинный план был намного радикальнее, чем он позволял себе раскрыть.

— Скверна стремится к слиянию миров, — наконец сказал он, осторожно подбирая слова. — Мир Обратной Вероятности и наш мир всегда были отражениями друг друга. Барьер, созданный пятьсот лет назад, остановил ее продвижение, установив новые законы реальности. Но это разделение противоестественно, и оба мира стремятся вернуться к изначальному балансу.

— Что ты предлагаешь? — спросил старший ученик школы Пылающего Разума, его лицо напряглось в тревоге.

— Не бороться с симптомами, а устранить причину, — Феликс говорил спокойно, но в его голосе слышалась стальная решимость. — Каждые пятьсот лет грань между мирами истончается, и происходит вторжение. Каждый раз мы останавливаем его, но только временно. Цикл повторяется. Нам нужно найти постоянное решение.

— И в чём оно заключается? — настороженно спросил капитан.

— В трансформации, — просто ответил Феликс. — Не в борьбе со скверной, а в изменении самой структуры взаимодействия между мирами.

Елена наблюдала за реакцией присутствующих — недоумение, тревога, в некоторых случаях — плохо скрываемый страх. Они чувствовали, что Феликс умалчивает о чём-то важном, что скрывается за его словами нечто более радикальное, чем они готовы принять.

— Я не стремлюсь к разрушению, — продолжил Феликс, уловив общее настроение. — Я ищу путь к гармонии. Но иногда для истинной гармонии требуется кардинальное изменение того, что мы считали незыблемым.

— Трансформация звучит слишком расплывчато, — нахмурился один из старших учеников. — Что конкретно ты предлагаешь?

Феликс встретился глазами с Еленой. В её взгляде читалась поддержка, но также и беспокойство о цене подобной “трансформации”. Она знала его истинный план — не просто изменить барьер между мирами, а перестроить саму ткань реальности, предупредить само образование скверны как сущности. Но такая перестройка означала конец всему, что они знали — возможно, включая их самих.

— Всё будет яснее, когда мы достигнем храма, — ответил он, поднимаясь. — Сейчас нам нужно подготовиться к следующей атаке. Она будет намного сильнее первой.

Вторая волна скверны пришла с наступлением сумерек. На этот раз не было внезапной атаки существ — небо над долиной внезапно расколола огромная трещина, словно кто-то разбил невидимое зеркало. Звук был оглушительным — не грохот, а странный, вибрирующий тон, заставляющий кости резонировать, а зубы болезненно ныть.

Сквозь разлом просачивалась тьма иной природы — не отсутствие света, а его искажение. Елена физически ощущала, как воздух вокруг становится густым, почти осязаемым, как пространство изгибается и скручивается под действием чуждых сил.

— Что это? — выдохнул кто-то из учеников, его голос дрожал от ужаса.

Елена потрясённо смотрела в небо. Там, в просвете между мирами, она видела нечто невообразимое — пространство, свёрнутое само в себя, искривлённые перспективы, цвета, которых не существовало в их мире, движение, которое одновременно было статикой. Её разум отказывался принимать увиденное, пытаясь втиснуть непостижимое в рамки понятного.

— Это… Мир Обратной Вероятности, — произнесла она, ощущая, как всё её существо протестует против увиденного. — Мы видим его напрямую, без защитного барьера.

Феликс кивнул, его лицо стало ещё более сосредоточенным, почти отрешённым.

— Барьер разрушается быстрее, чем мы предполагали. — Он говорил тихо, но его слова доносились до каждого, словно он говорил прямо в сознание. — У нас осталось меньше времени. Если мы не доберёмся до храма до полуночи, точка невозврата будет пройдена.

На западном горизонте расползалось зарево неестественного багрового цвета. Воздух там колебался, как над раскалённой жаровней, создавая причудливые миражи — изломанные башни, парящие в воздухе острова, водопады, текущие вверх.

— Там была деревня Юйлинь! — вскрикнул один из разведчиков, указывая на колеблющиеся очертания в багровом зареве. — Смотрите!

В зареве проступили очертания домов, но искажённые до неузнаваемости — некоторые здания тянулись вверх, как растянутая глина, другие скручивались в невозможные спирали, нарушая все законы физики. Между строениями двигались фигуры, лишь отдалённо напоминающие людей — их конечности удлинялись, шеи вытягивались, тела трансформировались, приобретая новые пропорции.

Елена использовала свой дар, пытаясь разглядеть судьбу жителей деревни. То, что она увидела, заставило её вцепиться в руку Феликса, ища опору:

— Они живы, — прошептала она, чувствуя, как холодный пот стекает по спине. — Эти люди… они всё ещё живы, но меняются. Их нити жизни не обрываются, а трансформируются, интегрируются в новую структуру.

— Зачем? — спросил подошедший Лян, его голос дрожал. — Если скверна разумна, в чём её цель?

— Может, в том же, что и у любого живого существа, — задумчиво произнёс Феликс. — Выжить. Расшириться. Эволюционировать.

Дорога теперь шла вверх, к узкому перевалу между двумя пиками. За ним, согласно картам, должна была открыться долина с северным храмом Равновесия. Феликс шёл впереди, предупреждая отряд об опасных местах, где реальность истончалась особенно сильно. Эти участки можно было заметить по странному преломлению света и колебаниям воздуха.

В таких местах звуки искажались — шаги отзывались эхом раньше, чем нога опускалась на землю, голоса звучали гулко, как в глубоком колодце, даже дыхание становилось странно синкопированным, опережая движение грудной клетки.