— Понял! — кивнул согласно Чопик и, напялив на голову свою мятую бескозырку, под сиплый скрип пружин и пьяный женский хохот вышел в коридор.

***

Полночи пропьянствовав с анархическими лидерами курского разлива, оказавшимися не слишком изобретательными по части организации досуга и азартных развлечений, Ермаков вернулся в штаб Конфедерации. После первого знакомства с Питиевым и его подручными «раздолбаями», как называл своих добровольцев зампоспирт Ершов, у батьки возникли некоторые сомнения насчет серьезности питиевского предприятия и самого председателя ЦК. Отправляясь в Курск, он надеялся найти здесь анархическую организацию, обладающую реальной социально-экономической базой, четко структурированную, занятую серьезной общественно-политической работой в массах, готовую по первому зову выступить на борьбу с врагами народа и революции с оружием в руках. Вместо этого он обнаружил обосновавшуюся в переоборудованном под «малину» и игорный дом здании бывшего пединститута шайку пьяных, завшивленных бездельников, бомжей и наркоманов, весьма далеких от политики, озабоченных удовлетворением своих сиюминутных желудочно-кишечных потребностей.

Ни о какой реальной идеологически подкованной и боеспособной организации не было и помину.

Не менее странное впечатление произвели на батьку и руководители Конфедерации. Их наплевательское отношение к оргработе и ничем не объяснимое безделье слегка разочаровывали. А сам Питиев представал в роли веселого поросенка, человека случайного и несерьезного. Во всяком случае, он никак не соответствовал тому образу вождя революционных масс, теоретика и практика борьбы, бунтаря и храбреца, который Ермаков мысленно представлял себе, основываясь на собственном опыте руководства людьми, приобретенном за последний год в непрерывных боях с таймырскими аборигенами, архаровскими лесорубами и курскими байками-отморозками. Его беспокойная, мятущаяся натура жаждала действия, вместо действия он видел здесь только собирание стеклотары, тараканьи бега и унылое пьяное прозябание в ожидании застрявших где-то на полдороге перемен к лучшему. Мучимый такими сомнениями, Чопик отправился к только что пробудившемуся ото сна и собиравшемуся на очередной анархический митинг Питиеву, намереваясь получить ответы на все волновавшие его вопросы и главное — увидеть истинное, не скрытое под дурацкой карнавальной маской лицо председателя. Тот как раз похмелялся после ночного кирогаза и с радостью встретил посетителя, готового составить ему компанию в таком важном, как опохмелка, деле.

В свои двадцать восемь лет Питиев выглядел на пятьдесят.

Вытянутое, сытое лицо, плотно сжатые тонкие губы, чуть тронутый жирком подбородок, нахальный ежик коротко стриженных русых волос и испытующий холодно-насмешливый взгляд маленьких, узких, как щелочки, светло-голубых глаз. Веселый, общительный, вечно пьяный, одетый в джинсы и толстый вязаный свитер, с сигаретой в зубах, он на первый взгляд производил впечатление далекого от политики, простого, компанейского парня, занятого исключительно футболом, вином и женщинами, о которых мог говорить часами.

А между тем за плечами у него были годы политической борьбы, пьяного анархического подполья, арестов, побегов из психушек и КПЗ.

Впервые его, тогда еще выпускника столичного кулинарного техникума, арестовали в конце 2002 года за распространение экстремистского листка «Анархия и порядок», содержавшего требования легализации наркомании и самогоноварения, а также призывы к насильственному спаиванию всего населения страны, вне зависимости от пола, возраста, национальной, религиозной и социальной принадлежности. Во время ареста он оказал сопротивление сотрудникам полиции, укусив одного из них за палец и расцарапав другому лицо ногтями. При обыске у него обнаружили кипу листовок, первый том собрания сочинений Бакунина, книжку «Рассказы о Ленине» детгизовского издания 1949 года, сборник произведений Ленина для учащихся средних специальных заведений и пособие по производству самогона в домашних условиях. По закону о борьбе со спиртолитическим экстремизмом его осудили на шесть лет лагерей, которые заменили принудительным лечением в одной из подмосховных психиатрических лечебниц. В психушке он подсел на колеса, переспал со всеми медсестрами своего отделения и заработал язву двенадцатиперстной кишки.

Через два года он сбежал оттуда, спрятавшись в кузове грузовика под отправленными в прачечную тюками с грязным бельем, и, находясь в федеральном розыске, вернулся в столицу. Здесь он возобновил свою подрывную деятельность, став главным редактором анархической газеты «Пьяный синдикат» и председателем отдела пропаганды и агитации столичной анархической организации. Вскоре спецслужбы вышли на след созданной Питиевым подпольной типографии, располагавшейся в квартире жилого дома на окраине столицы. Нагрянув по указанному предателем адресу, комитетчики представились сотрудниками горгаза и попросили впустить их в квартиру. Почуяв неладное, Питиев собрал документы, сломал печатную машинку, на которой печатал газету, спустился вниз с девятого этажа по балконам и, поймав машину, скрылся в неизвестном направлении. С трудом взломав тяжелую металлическую дверь, комитетчики ворвались в пустую квартиру и подорвались на оставленной главредом в коридоре лепешке. Питиев бежал в Красноугарск, где примкнул к диверсионной группе Конфедерации анархистов-спиртпофигистов Кубани. Экспроприировал винные магазины на нужды революции, наладил подпольное производство самогонных аппаратов, создал разветвленную сеть подпольных мини-спиртзаводов, намереваясь заполонить местные рынки дешевым высококачественным спиртом и вызвать революционный взрыв в южных регионах страны путем развала местной ликероводочной промышленности.

В Красноугарске Питиева снова едва не арестовали. Средь бела дня на одной из центральных улиц города подпольщика остановил полицейский патруль, опознавший его по полученной из столицы ориентировке. На плече у Питиева была сумка с пятью килограммами предназначавшегося для поддержания морального духа его боевиков кокаина, а в правом кармане куртки — заряженный герычем десятикубовый «баян», который недолго думая он и пустил в ход, после чего, уложив на месте сотрудников МВД, пустился наутек. Прежде чем вступил в действие план «Перехват», беглец укрылся на одной из загородных конспиративных малин. Спасаясь от преследования властей, он перебрался на Дальний Восток. Находясь в Хабаровске, узнал о произошедшей в Сибири спиртолитической революции и о победоносном наступлении спиртармейских частей на центральные районы страны. Немедленно знатный анархист занялся подготовкой вооруженного восстания в Хабаровске, устроившись с этой целью рабочим на городской ликероводочный завод. Два месяца он небольшими партиями проносил на завод спрятанные под одеждой запрессованные в брикеты пивные дрожжи. В ночь перед началом восстания он засыпал полторы тонны дрожжей в огромные стальные цистерны, установленные в цехе по производству сладких наливок.

Взрыв чудовищной силы потряс спящий город: образовавшиеся в результате реакции брожения газы, не найдя выхода из герметично закрытых цистерн, попросту разорвали их. Вся территория в радиусе нескольких километров оказалась залита дрожжами и спиртом, завалена мешками с сахарным песком и осколками стеклотары, а сам завод испарился.

Однако надежды анархиста на быструю победу не оправдались. Разрозненные выступления местных бичей, наркоманов и алкоголиков были подавлены прибывшими из Владивостока отрядами Антиалкогольного комитета, и, чтобы не попасть в руки психиатров, ему пришлось покинуть отсталый, не готовый к борьбе за реализацию спиртолитических идей край.

Он возвратился в центр страны и обосновался в Курске, в глубоком тылу красных. Здесь он создал Конфедерацию анархистов-спиртпофигистов Центрального Нечерноземья и занялся формированием 1-й пьяной анархической бичбригады для похода на Мосхву.

Среди местного люмпен-пролетариата Питиев пользовался огромным авторитетом. Проникшиеся идеями анархизма-спиртпофигизма зеки, бомжи, наркоманы, психи и алкоголики сотнями записывались в бригаду, и к началу осени у него в списках значилось несколько тысяч добровольцев.