На долю и этого соединения выпали трудные бои за Реутом, восточнее Оргеева. Пытаясь сбросить дивизию с плацдарма, противник каждую ночь предпринимал упорные атаки. Однажды на участке 230-го полка ему удалось продвинуться. Наши отошли уже к самой воде, а фашисты сверху, с кручи освещали местность ракетами и били из пулеметов.

Это был критический момент. У нескольких новобранцев нервы не выдержали. Они бросились в ледяную воду Реута, пытаясь переплыть реку, и были расстреляны фашистскими пулеметчиками.

Большинство же солдат продолжало стойко драться. Они двинулись вдоль берега и к утру, подкрепленные резервом командира полка — полсотней автоматчиков, зашли противнику сперва во фланг, потом в тыл, окружили его, загнали в лесистый овраг и там уничтожили. Это была какая-то немецкая танковая часть, дравшаяся по-пешему. Два ее танка, видимо последние, были подбиты еще вечером из противотанковых ружей.

Так полк, оказавшись в критическом положении, не только выстоял и удержал позиции, но и нанес врагу поражение.

Для корпуса наступил период оборонительных действий, продолжавшийся ровно четыре месяца. Переход от наступления к обороне, как правило, дело вынужденное. Ослабленные предыдущими боями, войска обязаны в первую очередь позаботиться о том, чтобы, остановившись, не попятиться назад. Тем более что за подобными примерами нам не приходилось далеко ходить. Поэтому фронтовая пауза не всегда равнозначна передышке.

Уже 20 апреля на всем фронте корпуса развернулась напряженная работа. Создавалась глубокая, многополосная оборона полевого типа. Передний край ее проходил по левому берегу Реута. К концу мая было отрыто более 200 тысяч погонных метров траншей, окопов и ходов сообщения, создана широкая сеть огневых позиций и наблюдательных пунктов, подготовлено более 50 минных полей.

Большое внимание штабы уделяли огневому обеспечению обороны, в том числе противотанковой, созданию наиболее благоприятных условий для контратак и контрударов. Основные и запасные командные и наблюдательные пункты располагались так, чтобы обеспечить надежное и непрерывное управление войсками.

Проверка показала, что все гвардейцы с чувством высокой ответственности отнеслись к выполнению оборонительных работ. Особенно же отличились в это время 126-й и 122-й полки 41-й дивизии, которыми командовали подполковники П. В. Киндур и Н. И. Климов — настоящий хозяева войны, если можно так выразиться. Они знали не только свои участки, своих людей, но и противника так, как и должно. Знавал я за время службы в армии многих дотошных офицеров, но этих двоих всегда вспоминаю с особенным чувством. Горжусь ими. Как шахматный мастер, анализируя конкретную ситуацию, может предсказать ход игры со всеми возможными ее вариантами, так и они в любой момент знали, что, где и зачем делают их подчиненные и что можно ждать от противника. А ведь дар предвидения на командном пункте полка столь же полезен, как и в решении задачи оперативного масштаба.

В позиционной войне, которую мы вели эти четыре месяца, самая активная роль принадлежала разведчикам. Они установили, что в начале апреля перед нашим фронтом стояли 13-я и 14-я танковые дивизии и разведывательный отряд дивизии «Великая Германия», а к концу этого месяца еще и боевые группы, сформированные из остатков 113-й, 114-й и 39-й пехотных дивизий.

Как-то разведчики доложили, что среди противостоящих нам частей нет одного пехотного полка — исчез, пропал без следа! Сразу же был приведен в действие весь разведывательный аппарат, в том числе армейский. Удалось установить, что после пополнения этот полк был скрытно, в качестве резерва, сосредоточен в глубине обороны. Мы решили внезапно накрыть полк огнем «катюш». Расчеты оправдались, противник понес большой урон.

Это один из примеров деятельности наших разведчиков в период временного затишья на фронте. А вообще-то для них такого затишья нет и быть не может. Наоборот, при позиционной войне нагрузка на разведывательные органы повышается. Несмотря на все трудности, которые создает сплошная линия фронта, они обязаны быть в курсе намерений противника. Иначе он может застать наши войска врасплох.

Исключительно большую роль играет войсковая разведка, захват «языков». Но «язык» не должен обходиться слишком дорого, не должен обескровливать разведывательные подразделения. То есть речь идет о продуманной организации каждого поиска в тылу противника.

Вот цифра, которая красноречиво характеризует поспешность в этом важном деле. Анализируя работу разведчиков, мы подсчитали, что в один из периодов оборонительных боев каждый «язык» стоил нам семерых выбывших из строя воинов. Многовато! Даже для средней цифры. Ведь мы располагали многочисленными фактами совсем иного порядка. Вот один из них.

В последние дни апреля командование 4-й гвардейской армии поставило перед нами задачу добыть «языка» на кишиневском направлении, на участке обороны противника к юго-западу от Оргеева. Выполняя эту задачу, начальник разведывательного отделения 5-й гвардейской воздушнодесантной дивизии капитан М. И. Березовец и работник разведотдела штаба армии старший лейтенант Д. П. Пьянков тщательно изучили местность и характер обороны противника, наметили объект поиска, договорились с артиллеристами и минометчиками относительно огневого обеспечения, провели все другие необходимые мероприятия.

Операция по захвату «языка» была проведена в ночь на 28 апреля. В результате всесторонней предварительной подготовки она прошла, как говорится, без сучка и без задоринки. Противник потерял восьмерых солдат убитыми, «язык» был доставлен в штаб невредимым. Наши потери — один легко раненный разведчик.

Вот что значит тщательность подготовки. Выходит, наши разведчики не всегда ценили этот важный фактор.

Общее затишье на фронте, как всегда, сопровождалось боями местного значения, в ходе которых мелкие подразделения обеих сторон старались улучшить свои позиции, занять положение, наиболее выгодное по отношению к противнику.

В одном таком бою отличился гвардии рядовой М. Т. Коломиец. В ночь на 3 июня 7-я рота 124-го полка, бесшумно приблизившись к траншее врага, бросилась в атаку и овладела ею. Гитлеровцы неоднократно пытались вернуть утраченные позиции, но всякий раз отбрасывались назад. Их пулемет вел фланкирующий, сильно беспокоивший роту огонь. Заставить его замолчать взялись рядовые Коломиец и Подгорный. Однако последний тут?ке был ранен. Коломиец сумел в одиночку расправиться с пулеметным расчетом. Уже на рассвете, находясь далеко впереди боевых порядков роты, Коломиец схватился с несколькими пехотинцами и тоже вышел победителем.

Добравшись до своей роты, он узнал, что ночью, в темноте, рядовой Кацион отбился от своих и сейчас «загорает» в опасной близости от неприятеля. Коломиец отправился за Кационом и вернулся вместе с ним.

В тот же день из полка в адрес родителей храбреца было отправлено письмо, в котором рассказывалось о его подвиге.

В эти дни из штаба и управления корпуса выбыли, получив новое назначение, три старших офицера. С полковником А. И. Безуглым и подполковником Д. В. Белорусовым расставались мы с большим сожалением и проводили их очень тепло.

Начальник оперативного отдела Андрей Иванович Безуглый был человеком с широким военным кругозором. Очень самостоятельный, он всегда имел свою точку зрения и умел постоять за нее. Словом, был не из тех, кто «глядит в рот» начальнику, заранее одобряя всякое его слово — правильное или неправильное. Не скрою, случались у нас с ним весьма острые споры. Бывал неправ он, бывал и я. Но всегда от таких споров выигрывало наше общее дело, наш корпус.

Дмитрий Васильевич Белорусов счастливо сочетал в себе качества строевого командира и политработника. Он отлично командовал полком в боях на ахтырском рубеже, потом, став заместителем начальника политотдела корпуса, хорошо показал себя и на этой работе. И вот теперь он уезжал от нас в политуправление 2-го Украинского фронта.

Наши люди росли, и это радовало. Уже после войны я встретил Белорусова в Военно-политической академии имени Ленина. Он был заместителем начальника политотдела. Потом, уволившись по возрасту из армии, поступил работать в Госплан СССР. И везде отзыв о нем самый уважительный: «Работяга!»