Гермиона неуверенно улыбнулась — и вдруг заливисто рассмеялась вместе с ним.

— Как мы... Прямо разговор слепого с глухим! — она легонько ткнула его кулаком под ребро, совсем как тогда, в школе. — Вот почему ты заявляешь что-то, даже не дослушав, а?

— А... И часто я так? — удивился Рон.

«Черт возьми, до этого Уайт еще не докопался! Но если все действительно так... Что делать?»

— Очень часто, — жена вздохнула так грустно, что ему вдруг захотелось извиниться.

Сразу за все — и за свою поспешность, и за невнимание, и...

— Э... Если я в выходные вызову сменщика и помогу с уборкой, ты меня простишь?

Гермиона удивленно захлопала глазами. Такой неожиданной покладистости от супруга она не ожидала.

— Ну... Если ты правда... Если тебе будет удобно, то да, конечно же, да!

Какой же долгожданной ему показалась ее искренняя улыбка!

* * *

— Слушай, ты все еще думаешь, что этот Уайт — кто-то из наших? — спросил Рон.

— Уже не знаю, — вздохнула жена, уютно сворачиваясь калачиком возле него и хмурясь: диван неприятно заскрипел и щелкнул пружинами. — Может, мы просто принимаем желаемое за действительное?

— Желаемое? — хмыкнул Рон. — Не сказал бы, что я так желал бы возвращения Снейпа.

— Ну мы же давно поняли, что это не он.

— Тебе так хочется, чтобы это был Гарри?

— А тебе?

Повисла пауза, во время которой каждый обвел взглядом комнату, но наконец их глаза встретились.

— Да, наверное. Все-таки мне его не хватает.

— И мне... Нам?

Глава 5

День за днем, шаг за шагом, встречу за встречей Гарри наблюдал, как успокаивалась мимика, становились мягче движения и спокойнее речь его друзей — все-таки это были его друзья. Просто потому, что он так решил. Гарри задавал все более сложные вопросы — задавал и Гермионе, то есть, конечно же, миссис Джин Уизли, и Рону — и они не терялись, а думали и отвечали. И даже лучше — делали и потом рассказывали ему. И начинали гордиться своими маленькими победами.

Ему даже кусок клубничного пирога принесли, и он не смог отказаться, потому что радовался и гордился вместе с ними. Гарри знал, как Рону поначалу не хотелось расспрашивать жену о ее работе. И знал, что тот об этом не пожалел. Гарри знал, как они выбирали новый диван, весело споря о длине и цвете. Он с удовольствием слушал, как они собирали кухню и готовили на ней блинчики — вместе. Он словно смотрел на их жизнь со стороны — и был рад своему присутствию в ней.

Еще немного, и все закончится его — их — окончательной победой. Не над собой и не над обстоятельствами — но над недопониманием, привычками, которые не красили обоих, над рутиной быта, который, как выяснилось, мог быть легким и даже приятным.

Сложнее всего оказалось избавить друзей от чувства ответственности за весь мир. Как же это было ему знакомо! Именно это чувство мешало им обратить внимание на собственные желания и просто быть внимательнее друг к другу, но и с этим они все-таки справились. Тут бы радоваться, но у него почему-то получалось только грустить.

Просто Гарри не хотелось расставаться. Да, он отдавал себе в этом отчет, продолжая выискивать, что бы еще улучшить в их отношениях, понимании друг друга, открытости.

Последние две встречи были уже, в принципе, лишними, и вот сегодня намечена общая и последняя — больше его услуги не понадобятся.

И вот он наступил, последний день...

Гарри очень хотелось открыться перед друзьями. Конечно, он сможет жить без них и дальше, но вот хочет ли?

Он уже совсем было решился оставить амулет личины дома, но его отговорила Мишель — она как раз вернулась и, конечно, была в курсе всего. Ей даже захотелось познакомиться. Но...

— Гарри, но все-таки, что, если это все же не твои друзья юности?

— Они это. Точно они. Я проверял, неоднократно. Никто иной не мог бы выдавать такие реакции.

Мишель прищурилась.

— Какова вероятность того, что может оказаться иначе? Оцени, пожалуйста.

Гарри задумался.

— Процентов... два-три, максимум пять. Я отдаю себе отчет, что иногда мог принимать желаемое за действительное.

— А теперь оцени, насколько вероятно то, что когда они все узнают, захотят вернуть тебя в тот ваш магический мир.

— О...

— И насколько ты этого хочешь...

— Ты прямо как Гермиона, — улыбнулся Гарри. — Всего меня по полочкам разложила.

— Может, ты такую и искал? Я на нее похожа? — Мишель бросила взгляд на свое отражение в оконном стекле.

— Знаешь, нет. Но вот некоторые ухватки... Мне теперь иногда кажется, что вы как родные.

— Сестры?

Гарри пожал плечами. Нет, эти две лучшие женщины в его жизни не были похожими. И все же что-то общее у них было. Точно. Хотя на самом деле вопрос вовсе не о том, да и, каким бы интересным Мишель не находила это сравнение, Гарри расслышал в ее голосе легкие нотки ревности.

— Знаешь, ты права. Возвращаться туда я точно не собираюсь. И не знаю, сколько сил мне придется приложить, чтобы убедить их в этом, если я признаюсь.

— В конце концов, ты всегда можешь снять амулет. Или — что еще лучше — ты можешь снять его сразу и представиться, скажем, коллегой мистера Уайта, который зашел, скажем, за какой-нибудь специальной литературой. Ну, на случай, если они все-таки окажутся совершенно посторонними людьми.

— Посторонние люди не могут быть настолько похожими...

— Просто проверь.

* * *

Гермиона в последний раз провела кисточкой для туши по ресницам и придирчиво посмотрела в зеркало своего нового туалетного столика. Через десять минут им надо было выходить, и ей очень хотелось выглядеть лучше, чем обычно — тем более они с Роном шли к мистеру Уайту вместе.

Мистер Уайт, как же. Это был точно кто-то из их мира. Некоторые его движения казались такими знакомыми — то, как он держал карандаш или как хмурился, когда думал, что его никто не видит.

А еще его терапия была по-настоящему волшебной. Гермиона не представляла, как можно только благодаря разговорам столько всего изменить. Потому что они, конечно, сильно ему мешали, особенно поначалу — все из-за своих странных подозрений.

Все началось с того, что и она, и Рон заподозрили в психотерапевте Снейпа. А что — тело-то найдено не было. А некоторые манеры, телосложение, посадка головы, волосы, нос... Мешали очки, конечно — модные, в изящной оправе. И рост, но оборотное — дело наживное, особенно для такого опытного зельевара. Каждый из них специально провел в кабинете больше часа, хотя продолжительность сеанса этого не предусматривала. Гермиона, например, сделала вид, что потеряла в диванчике пуговицу, а Рон даже рискнул порвать по шву штаны — мистер Уайт посмеялся, а потом выдал нитки с иголкой, — безрезультатно, и Рон, и Гермиона в очередной раз уверились в том, что их психотерапевт все-таки маггл. Хотя опять-таки, если это был Снейп — что мешало ему усовершенствовать рецепт?

Однако довольно быстро Рон и Гермиона отказались от этой мысли: чтобы так изменился характер человека — это нереально. Да, язвительность присутствовала, но — не злая. А еще у мистера Уайта была очень открытая и приятная улыбка. И, самое главное, они ему нравились, он и не думал скрывать свое дружеское к ним расположение.

Поэтому второй версией был, конечно, Гарри. На то, что это именно Гарри Поттер, прикидывающийся Снейпом под оборотным, было похоже куда больше. Но зельевар из Гарри был известно какой, несмотря на его успехи на шестом курсе, так что… Да и откуда ему взять волосы Снейпа? А потом им стало как-то не до него.

Потому что они наконец-то начали разговаривать друг с другом. Спокойно, не ругаясь; им обоим хотелось разобраться, причем поначалу даже не со своей проблемой, а с мистером Уайтом. Но как-то все чудесным образом повернулось наоборот, потому что разобрался мистер Уайт. С их проблемой, разумеется. А может, он и так все знал. И привел к решению их, хотя, казалось, все решали они сами.